Короли карантина - Кэролайн Пекхэм

вполне приемлемо продолжать работать в обычном режиме, — сказал Браун.

Он был высоким мужчиной, бывшим военным и все еще имел привычку стоять прямо, как шомпол, словно ему в задницу засунули трость, сложив руки у основания позвоночника. Волос у него не было, но была густая черная борода.

Он занял жесткую, но справедливую позицию, когда дело дошло до общения со здешними учениками. "Справедливый" — это расплывчатый термин, поскольку он менял свое определение этого понятия в зависимости от финансовых взносов и пожертвований родителей.

Например, Сэйнту Мемфису каким-то образом предоставили его личную холостяцкую берлогу на территории, несмотря на четкие правила, касающиеся студентов, проживающих в общежитиях, хотя я предположил, что помогло то, что его мама возглавляла школьный совет. Было много других примеров, когда ребятам меняли оценки или смягчали наказания. Я был просто рад, что мне разрешили вести свои собственные занятия так, как я считал нужным.

Мисс Понтус подняла руку, застенчиво заправляя за ухо прядь мышино-каштановых волос, когда все взгляды преподавателей устремились на нее.

— Да? — Спросил Браун.

— Мне просто интересно узнать о более строгих мерах, о введении которых они говорят. Я знаю, что мы еще не достигли этой стадии, но есть ли у нас план по обеспечению карантина, если он будет реализован на практике? Я не могу представить, чтобы кто-то из студентов благосклонно отнесся к тому, что их вечеринкам пришел конец…

В этом она была права. Сэйнт, Киан и Блейк не подчинялись ничьим правилам, особенно в свободное время. Если бы они не захотели соблюдать правила карантина, то, когда пришло бы время, у нас возникла бы чертовски серьезная проблема. К тому же все остальные студенты последуют их примеру, так что если бы они ясно дали понять, что не следуют правилам, то никто из них этого не сделал бы.

— Я уверен, что сотрудники смогут применить любые санкции, которые вступят в силу по мере необходимости, — ответил Браун с натянутой улыбкой. — Но на данный момент единственное правило, о котором нам нужно беспокоиться — это изоляция от внешнего мира. Ученикам все равно не разрешается покидать территорию школы, так что для них это не исключение. Но теперь сотрудникам также придется постоянно находиться на месте. Это ясно?

Волна согласия сорвалась с губ всех сотрудников, но я промолчал. Я все равно редко покидал территорию, так что для меня это мало что значило, но я не мог сказать, что мне нравилась идея о том, что придется остаться здесь. Я не знаю, почему это вообще имело значение, но каким-то образом в ту секунду, когда он отдал этот приказ, у меня мгновенно возникло желание перепрыгнуть через ворота и убежать в горы. Хотя там, в горах, вероятно, заплатят не слишком хорошо.

Это не звучало так, будто у меня был большой выбор в моем изолированном статусе, поэтому я глубоко вздохнул и смирился с этим точно так же, как я делал с бесчисленным другим дерьмом, которое подбрасывала мне эта работа. И когда встреча закончилась, я двинулся, чтобы ускользнуть.

— Монро? — Браун окликнул толпу, подзывая меня поближе. — На пару слов.

Я боролся с желанием вздохнуть. В столовой для персонала меня ждала тарелка спагетти, заказанных с кухни, и мне все еще нужно было принять душ, прежде чем я смогу их съесть. Я действительно не в восторге от его выбора времени.

Я двинулся к нему сквозь толпу с натянутой улыбкой на лице, которая не очень-то помогла скрыть мои чувства по поводу этого оклика. Не то чтобы Браун, казалось, когда-либо замечал подобные признаки. Я просто так и не понял, было ли это потому, что он был толстым или просто мудаком.

— Могу ли я рассчитывать на твою помощь, если нам понадобится обуздать Ночных Стражей? — Спросил Браун, как только я подошел к нему. Конечно, речь шла об этих троих. Они стали бы ключом к сотрудничеству студенческого сообщества, если бы пришло время ввести больше ограничений для детей.

— Они не очень хорошо реагируют на требования, — предупредил я его. Я был вежлив. Мы оба знали, что эти мальчики будут делать все, что им, блядь, захочется, когда им, блядь, захочется, и, если мы станем слишком сильно их раздражать, они надавят на своих родителей, которые входят в школьный совет, и начнется охота за нашими рабочими местами.

Моей дружбы с Кианом могло быть достаточно, чтобы обеспечить мне некоторую защиту от их гнева, но я сомневался и в этом. При желании, он становился безжалостным, как голодный уличный кот к загнанной в угол мыши.

— Я знаю. Я надеялся, что ты мог бы помочь мне разработать стратегию как с ними справиться, — сказал Браун с хитрым блеском в глазах. — Я думаю, что если мы сможем правильно преподнести им это, предложить им правильные стимулы, то они, возможно, все равно согласятся на это. Кроме того, мать Боумена недавно умерла от этого проклятого вируса, они осведомлены о нем достаточно хорошо, чтобы отнестись к этому серьезно.

— Конечно, — согласился я, потому что не видел никакого смысла спорить. — Я подумаю, как к ним с этим подойти.

— Ты уже поел? Мы могли бы провести мозговой штурм за ужином? — Предложил он.

О, черт возьми, нет. Пришло мое чертово время.

— Сначала мне нужно принять душ, — сказал я, пожимая плечами. — Как насчет завтрашнего утра? У меня будет свободное время…

— В этом нет необходимости. Я спущусь в столовую и подожду тебя. — Он хлопнул меня по плечу, и я стиснул челюсти, борясь с желанием показать свои чувства по поводу этой чертовски вкусной идеи.

— Идеально, — ответил я.

Браун улыбнулся и направился в столовую, оставив меня подниматься в свои апартаменты и наслаждаться душем. Похоже, это была единственная часть вечера, которую я мог предоставить самому себе. Отлично. Я просто должен извлечь из этого максимум пользы. Я бы дважды вымыл голову, соскреб все дерьмо с кожи и, возможно, подрочил бы для пущей убедительности.

Черт возьми, иногда моя жизнь — полный отстой.

На мне было черное приталенное платье с кружевными рукавами, а на шее свисало мое любимое ожерелье. Моя старшая сестра подарила его мне на двенадцатый день рождения. Серебряный кулон был круглым, внутри него был затейливый кельтский узел. Она купила его во время экскурсии в Ирландию и сказала, что это символ вечной любви. Были ли мы вместе или порознь, мы всегда будем частью жизни друг друга.

Мое сердце сжалось, от тоски по ней, и я решила написать