Тайный агент - Сергей Баранников

с легкостью передавать нудную информацию и получать приказы за пределами крепости. Да и потом, у него может быть свой интерес в том, чтобы пропускать контрабандистов. Не поверю, чтобы все торговцы черного рынка перевозили свои товары по морю. В конечном счете, это неудобно и все равно придется делать огромный крюк по суше.

Отряд из двух десятков всадников покинул расположение крепости, спустился к городу и быстро скрылся за холмами. Ворота закрылись, и гарнизон вернулся к своей прежней жизни. Отлично! Теперь, когда Торопилова нет в крепости, я могу спокойно заняться своими делами. Вывести на чистую воду других тайных агентов будет не так просто, если они вообще есть, поэтому я решил заняться сбором информации. Раз укрепление построили на руинах древней крепости, значит здесь могли быть потайные ходы, или что-нибудь такое, чем может воспользоваться враг. Или мы, чтобы сделать ночную вылазку и ошеломить врага. В том, что скоро привычная жизнь закончится, я не сомневался. Единственное, на что я надеялся, что турки не будут осаждать сразу все крепости побережья, и к нам все же придет помощь если не по суше, то хотя бы по морю.

— Доброе утро!

Заставил себя улыбнуться вечно хмурой девушке-библиотекарю и попросил у нее устав, а заодно и еще несколько рукописей по местной истории. На самом деле, устав я взял только для отвода глаз. Написанное там мне было и так известно в общих чертах, а забивать голову информацией, которая мне не поможет, я не собирался. Время шло на часы, и нужно собирать максимум полезной информации.

Правда, ничего особенно важного я не нашел. Обычная рутина, если не считать одной любопытной детали. Оказывается, еще генуэзцы исследовали дно бухты и отметили в своих рукописях, что его максимальная глубина составляет одиннадцать метров! При этом они проводили свои исследования не только в самой бухте, но и возле Толстого мыса, где сейчас находится наша крепость. При этом летописей подчеркивал, что генуэзцы частенько наведывались в морские пучины возле Толстого мыса. Что-то искали, или прятали?

Нет, я понимаю, что можно нырять на глубину до пятнадцати метров и при должной подготовке не получать баротравмы и успешно задерживать дыхание. Учитывая, что генуэзцы были опытными моряками, все может быть. Вот только чего не пойму, как они могли исследовать дно, если в рукописях безымянного летописца указано, что они подолгу проводили время под водой.

То ли этот человек ошибся при переводе, то ли «подолгу» имелось в виду, что они задерживали дыхание больше, чем неподготовленный человек. Я так увлекся изучением рукописей, что не заметил как пришло время обеда. Наскоро перекусив, я помчался обратно в библиотеку. Прямых указаний как генуэзцы исследовали дно я не нашел, но меня заинтересовала картина, на которой схематически был изображен тот самый хорошо знакомый мне колокол. Вот оно! Никто никогда в этот колокол не звонил, да и не пытался даже. Вот как объясняется его необычная форма и отверстия внизу. На них с помощью цепей крепилось сидение для человека. Это водолазный колокол!

Озаренный догадкой, я выскочил из библиотеки и помчался к коменданту. Нет, делиться своей находкой я не спешил. Мне нужно его разрешение, чтобы взять троих одаренных, колокол, лебедку и метров тридцать толстого каната, способного выдержать вес колокола и меня вместе с ним. Пришлось долго объясняться, но через пару минут Бурмистров все же согласился.

Но радовался я зря, потому как обнаружилась другая проблема. Даже четверым одаренным с атрибутом силача не хватило сил, чтобы затащить на крепостную стену колокол весом в три тонны. Пришлось подсовывать под него бревна и тащить таким образом. В итоге мы провозились часа два, но колокол все же оказался на крепостной стене. За это время ребята под руководством Иваныча соорудили лебедку и приладили на нее канат.

Бурмистров пообещал, что сам меня спустит с крепостной стены, если я испорчу ему канат, но по моим расчетам прочности должно было хватить. Один только вопрос — а что именно искать? Если шесть сотен лет назад сюда частенько наведывались люди, очевидно, что там должны быть зацепки. Но сейчас они могут быть под толстым слоем ила.

— Михал Игорич, готово! — доложился Иваныч.

— Благодарю, сейчас начинаем спуск.

К колоколу добавили цепи и небольшую доску — к сожалению, отыскать настолько длинный кусок металла не вышло, а вот доску — сколько угодно. Я устроился на дощечке под этой махиной и дал сигнал к спуску. Теперь главное, чтобы среди тех, кто спускает колокол, не оказалось предателей. Перерубить канат, конечно, не успеют, но устроить мне быстрый спуск — легко. А ну, грохнуться с пятнадцатиметровой высоты в воду, еще и тяжеленным колоколом по голове получить? Такое даже твредыня моей ступени не выдержит.

К счастью, Иваныч зорко следил за процессом спуска и только командовал:

— Майна! Майна! Давай понемножку!

Четверо солдат спускали меня с колоколом по лебедке, а я проводил последние секунды перед погружением, изучая реакцию солдат. В руке сжимал веревку, которая служила нам средством переговоров. Когда нужно остановить колокол, я дерну за веревку, и его зафиксируют. Придет время подниматься — снова потяну за веревку, и колокол вместе со мной потянут наверх.

Практически весь гарнизон, который не отправился в дозор с Торопиловым и не был занят на дежурстве, собрался на крепостной стене, чтобы посмотреть на мое погружение. Я даже не надеялся, что мне удастся сделать это тайно. Слишком уж заметное действо.

Колокол медленно спускался вниз, всего минута, и он коснулся воды. Все! Теперь я могу рассчитывать только на тот кислород, который остался в моих легких и под колоколом. Вода коснулась моих ног и поднялась до плеч, но дальше давления воздуха оказалось достаточно, чтобы остановить воду. Колокол продолжал погружаться в воду, но уже через шесть-семь метров я потянул за веревку, отдавая команду остановить погружение. До дна осталось не больше трех метров, и погружаться ниже было бессмысленно.

Набрав воздуха в легкие, я спрыгнул с дощечки и нырнул. Некоторое время глазам приходилось привыкать к такой глубине, но к счастью они выдержали такое давление. Все-таки одаренным проще жить на свете. Никаких тебе баротравм на такой глубине, даже глаза ничего не щиплет. Так, что тут у нас?

Как я и ожидал, камни были покрыты водорослями и толстым слоем ила. Однако кое-что рассмотреть все же удалось. Например, старый якорь, торчавший между камней. Скорее всего, его так и не удалось вытащить. Метрах в десяти от моей первой находки показался остов разбитой лодки. Днище прогнило и рассыпалось, а борта стали удобным убежищем для раков. Нет, я пришел сюда совсем не для того, чтобы охотиться за деликатесами. Легкие сдавило, и я поспешил вернуться в колокол, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Зато во второй подход меня ждало открытие. Нужно было смотреть не на дно, а в сторону скалы, скрывавшейся под водой. Стоило мне погрузиться в воду, я увидел трещину в каменной кладке. Ширины вполне хватало, чтобы протиснуться дальше. Пробраться дальше не составило труда. Надеюсь, что впереди меня не будет ждать тупик. Так вышло, что солнечные лучи практически не проникали сюда, и мне приходилось двигаться в темноте. Чтобы не потеряться, придерживался рукой за стену и отталкивался, придавая себе ускорение. Легкие сдавило, в ушах зашумело, и я уже собрался возвращаться обратно, как проход закончился широкой аркой, через которую пробивались солнечные лучи. Я направился туда и греб со всех сил. Наконец, всплыл вверх и жадно вдохнул воздух.

Я очутился в подземном гроте, попасть в который можно было только со стороны моря. Сквозь трещины в скале внутрь пробивались лучи вечернего солнца. Метров пятнадцать пришлось проплыть, чтобы добраться до песчаного берега. На высоком камне, торчащем из песка, находился сундук. Похоже, его нарочно установили сюда, чтобы во время прилива вода не доставала до сундука.

Пришлось вскарабкаться наверх, хватаясь за неровности. Зато через минуту я уже был у цели. К счастью, замка на сундуке не было. Будь он заперт, пришлось бы ломать его прямо здесь — доплыть с ним до колокола точно не выйдет. Да и зачем его закрывать, если сам по себе грот — уже огромный секрет.

Внутри сундука оказалась странная маска, испещренная неизвестными мне письменами, а рядом с ней располагалась бутылка,