МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ - toshiba

1 июля 1941 г. Совершенно секретно

<…> 6. В качестве одного из методов зашифровки агентуры,

оставляемой на занятой врагом территории, практиковать

фиктивные аресты и заключение в тюрьму якобы за

антигосударственные преступления отдельных влиятельных

агентов, осведомителей. <…>

Народный комиссар

Госбезопасности СССР

комиссар госбезопасности

3-го ранга В.Меркулов

ЦА ФСБ РФ, ф.12 ос, оп.3, д.4, л.288–294.

Подлинник.>> (См. «Лубянка в дни битвы за Москву. По

рассекреченным документам ФСБ РФ». – М.: «Звонница», 2002, с.39–42)

Москва, 2008

В качестве приложения приведу упомянутое выше письмо

И.Л. Кушнеровой:

И. Л. Кушнерова – А. А. Локшину

28.07.2003

Дорогой Саша!

Узнала от Вас о новых обвинениях в адрес Вашего отца.

Вот, что я помню о Вере Максимовой. Однажды Александр

Лазаревич рассказал мне, что у него была подруга, студентка

консерватории, пианистка Вера Максимова. Она хорошо знала

немецкий язык и, кажется, работала переводчицей. Дружба

продолжалась совсем недолго, так как Вера внезапно исчезла. А.Л.

пошел к ней домой и ему сказали, что Вера арестована. В начале

1947 или в начале 1948 года (во всяком случае, до операции,

которую он перенес летом [1948 года]) в консерватории опять

появилась Вера и, узнав об этом, А. Л. пошел к ней. Дома он ее не

застал, но ему подтвердили, что она вернулась. Вскоре он слег в

больницу с обострением язвы желудка. Я поехала его навестить, и

он рассказал мне, что только что к нему приходила Вера и что она

очень изменилась, так что он не сразу ее узнал. Как он мне

рассказывал: «В палату вошла незнакомая женщина, которая

бросилась ко мне с объятиями». Ему понадобилось время, пока он

сообразил, в чем дело.

Вера сразу восстановилась в Консерватории под фамилией

Лимчер. Значит, она уже была замужем.

Я в то время ходила в класс симфонического дирижирования к

проф. Н.П. Аносову (отцу Г.Н. Рождественского). Тогда же к нему

на стажировку приехал дирижер из Болгарии Веселин Павлов. В

классе Аносова были только мужчины, аспиранты и студенты, и я

была единственной особой женского пола. Поэтому я хорошо

помню, как в классе появилась еще одна женщина. Это была Вера

Лимчер-Максимова. Занятия происходили таким образом: все

приходили утром, по очереди дирижировали, а остальные сидели,

внимательно смотрели и обсуждали урок.

Вера вела себя очень странно. Она старалась сесть рядом с

Веселином, открывала книжку и читала. Она НИ РАЗУ не

дирижировала, но каждую неделю приходила исправно на занятия

и читала, не глядя на тех, кто дирижировал. Однажды из

любопытства я села поближе к ней и заглянула в книгу. Она была

на немецком языке. Потом она перестала ходить на занятия.

В 1949 г. я окончила консерваторию и больше Веру никогда не

видела. А вскоре я узнала, что Вера покончила жизнь

самоубийством.

Ваша Инна Львовна

4. О ЛАГЕРЯХ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ

Выше я уже писал о том, что, по моему мнению, в лагерях для

немецких военнопленных штатная работа переводчика была

сопряжена со службой в НКВД, при этом я опирался на

свидетельство, приведенное в книге Ирмы Кудровой «Путь

комет», т. 3 (СПб.: Крига, 2007, с. 222).

Недавно мне удалось раздобыть книгу В.А. Всеволодова [1], где на

с. 221–222 я обнаружил штатное расписание Можайского

лагерного отделения лагеря для военнопленных №27 по

состоянию на 1 мая 1944 года.

В ШТАТЕ – ЕДИНСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОДЧИК, ПРИЧЕМ

ВХОДЯЩИЙ В СОСТАВ ОПЕРГРУППЫ, Т.Е. ЯВЛЯЮЩИЙСЯ

СОТРУДНИКОМ НКВД.

Надеюсь, что Вячеслав Игрунов, предоставивший на своем сайте

слово обвинительнице моего отца Ирине Корсунской, даст там же

ссылку и на этот текст.

Для полноты картины приведу еще цитату из книги

В.А. Всеволодова, характеризующую будни лагеря для

военнопленных.

<< В своей работе сотрудники оперотдела лагеря №27

использовали традиционный набор методов, применяемый НКВД

с момента образования этой организации: разрушение групповой

солидарности, изоляция оппозиционных сил, дискриминация,

террор, стукачество и специальные психологические приемы.>>

(См. [1], с. 135)

[1] Всеволодов В.А. Срок хранения – постоянно. Краткая история лагеря

военнопленных и интернированных УПВИ НКВД-МВД СССР №27

(1942–1950 гг.). – М.: Мемориальный музей немецких антифашистов,

2003.

5. ВОСПОМИНАНИЕ (разговор с О.Ю. Ведерниковой)

Когда-то, еще не имея в руках никакого фактического материала, я

пытался защищать своего отца, исходя из общих соображений…

Один из таких разговоров – с Ольгой Юльевной Ведерниковой

(близкой подругой пианистки Веры Максимовой-Лимчер) мне

хорошо запомнился.

В то время (конец девяностых) Ольга Юльевна занимала

благожелательную позицию по отношению к моему отцу (и я в

страшном сне не мог бы предположить, что спустя всего

несколько лет она открыто выступит против моего отца, обвинив

его в аресте Веры Максимовой).

Вот, что писала О.Ю. Ведерникова в 1998 году (см. [1]):

<< Прошло много лет, когда я, наконец, услышала Локшина –

композитора. Я не очень удивилась, услышав его 7-ю симфонию,

что-то близкое этому я себе представляла, но я не могла

представить себе масштаб, глубину, мастерство, звучание

оркестра, использование голоса в своем творчестве, а главное –

таинственность его музыки и красоту. Дальнейшее знакомство с

его сочинениями нисколько не изменило моего впечатления о его

музыке, а наоборот, укрепило мое мнение в том, что Александр

Локшин – крупнейший композитор середины XX века, и то, что он

сравнительно мало известен широким кругам слушателей, вина не

композитора, а вина «широкого слушателя», который очень

медленно развивается, не поспевая за неумолимо движущимся

временем.>>

Разговор же наш с Ольгой Юльевной был такой. Я сказал, что

музыкой моего отца восхищались Шостакович и Юдина, и что

гений и злодейство, как говорят, несовместны.

– А как же Вагнер, Чайковский? – возразила она.

Я растерялся. Сейчас-то я понимаю, что оба ее примера никуда не

годятся.

– Вы не понимаете, – продолжала эта милая и обаятельная дама, –

ПРОСТО У МУЗЫКАНТА ДУША ПОЕТ!

Так и окончился наш замечательный разговор. Смысл его был,

таким образом, следующий. Одной рукой можно писать доносы, а

другой – создавать прекрасные произведения искусства.

Мне захотелось вспомнить об этом разговоре именно сейчас, когда

история с Максимовой, как я полагаю, прояснилась.

Москва, 2008

[1] Ведерникова О.Ю. Воспоминания об А.Л. Локшине / В сб. «О

композиторе Александре Локшине». – М.: Диалог–МГУ, 1998, с. 40.

6. НИКОГДА НЕ ПОЗДНО ОТБЛАГОДАРИТЬ

УЧИТЕЛЯ

Недавно в Википедии я обнаружил ссылку на книгу Ванслова

«О музыке в балете» (М., 2007), где имеется следующий

выдающийся текст:

<<В «Российской музыкальной газете» № 4 за 2002 год

опубликованы потрясающие материалы о доносах композитора

А. Локшина, по которым были посажены люди [Прохорова В.

Трагедия предательства // Российская музыкальная газета. № 4,

2002. С. 7.] Он был моим учителем в консерватории по

инструментовке и по чтению партитур, и я его хорошо знал. Он

был прекрасным педагогом, о чем я написал в книге «Постижение

искусства» (2005, с. 114–116), но [?!] очень резко, радикально

антисоветски настроенным человеком. ВИДИМО [выделено мной

– А.Л.], госбезопасность его на этом и заарканила: «не будешь

доносить на других – сядешь сам, на тебя есть более чем

достаточно материалов». И, спасая себя, [тут Ванслов явно

забывает поставить еще одно «видимо»] он согласился.

ВООБРАЖАЮ [выделено мной – А.Л.], какой ад был в его душе,

когда по его доносам [?!] сажали его товарищей, думавших, как

он сам, но становившихся жертвами его предательства [?!] .>>