На пути в бездну (СИ) - Sleepy Xoma

То, что произошло дальше, было очевидно Безымянному. Кто бы что ни говорил, а его гвар… его бывшая гвардия была натренирована именно для сражений, причем — отнюдь не только честных схваток строй против строя. Наоборот, им чаще приходилось сталкиваться со всякой взвесью вроде наемных убийц, разбойников, а то и просто буйнопомешанных. А потому, старослужащие вроде того же Индржиха отлично умели сражаться грязно, с помощью ловушек и засад.

Так и случилось. Первым Индржих прикончил мага, что было обязательным условием выживания. И это оказалось до банального просто — он, использовав запас времени, подготовил несколько примитивных, но не менее от того действенных ловушек, и заманил четверку преследователей на них. Пока те вытаскивали упавшего в яму с кольями товарища, он со спины атаковал сковывающего и прикончил того одним ударом, после чего — растворился в тенях. Затем — добил раненого.

И вот на этом его удача закончилась.

Оставшиеся противники вцепились в жертву, точно гончие, не давая передышки и не отставая ни на секунду. В итоге, каким-то чудом он сумел заманить одного из них в болото, а вот с последним уже пришлось схлестнуться на мечах.

— И знаешь, этот парень, наверное, был бы достойным противником даже для тебя… — Индржих осекся, бросив короткий взгляд на изувеченную ногу Безымянного.

Тот поймал его взгляд и пожал плечами:

— Плата за верную службу. Рассказывай до конца, а потом будет мой черед.

— А что там еще говорить? Я кое-как перевязал раны и вернулся к лагерю, но там уже ничего не осталось кроме здоровенного пепелища. Пришлось топать на юг пешком. Сам не понимаю, как добрался. Не иначе, Господь спас, — он осенил себя крестным знамением и закончил, выжидающе уставившись на своего бывшего капитана.

Безымянный вздохнул и заговорил. Он рассказывал медленно, не торопясь, старательно маскируя боль и отчаяние в голосе. Получалось так себе, но он старался. Когда последнее слово было произнесено, Индржих спросил:

— И что теперь?

— Я — отправлюсь на суд Вороньего Короля.

— Я с тобой!

Наверное, раньше он бы возразил, но теперь… Семь свежих имен кровоточили на его сердце. Семь душ, загубленных во имя амбиций… Еще одна гирька, брошенная на весы его совести. В результате, из всего отряда выжил он, Индр, и, возможно, пять пленников, который барон Паллидий забрал с собой. Слишком тяжелая ноша для того, чтобы нести ее в одиночку!

— Ты можешь погибнуть.

— Знаю.

— Хорошо, — он улыбнулся одними губами, хотя на сердце не было и тени радости, — отправимся вместе. Попросим барона дать сопровождение и припасы, чтобы как можно скорее оказаться в Кастэллуме.

— Думаю, его величество сейчас следует искать южнее.

— Ах да, армия Паллидия, отправившаяся на запад… Тоже неплохой вариант. Так и поступим.

* * *

Барон ни секунды не возражал против их спешной отправки. Казалось, он даже был рад тому, что этот груз теперь ложится на чьи-то еще плечи, и трудно было его осуждать за такое. Восточные графства разорены, и нужно заняться их срочным восстановлением и наведением порядка, что окажется весьма непростым делом, учитывая отправку изрядной части дружины для помощи Вороньему Королю, у которого традиционно не хватало собственной тяжелой конницы.

И, очевидно, что несколько чудом выживших людей, полулюдей и гарпий, совершенно не вписывались в эту картину мира. Безусловно, барона возмутило вероломство его высочества, но с этим пусть разбирается Вороний Король, как-никак, оскорбление было нанесено ему.

А потому, он договорился с командиром сотни, который выделил все ту же десятку для сопровождения, подготовил фураж, провиант и по три коня для каждого, после чего отряд со скоростью хорошего конного курьера отправился прочь, назад в Дилирис.

До Серены они добрались за какие-то сутки, нещадно мучая бедных животных. Заночевали на переправе — паромы снова начали работать, а с рассветом, угробив на это несколько часов, перебрались на другую сторону, и оказались в Ничейных Землях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Безымянный опасался встречи с порождениями этих гиблых мест, но, как и во время пути к королеве изначальных, дни шли один за другими, но ничего страшного не происходило. Если чудовища и водились здесь, то корпус Паллидия смел их с лица земли.

Знакомые пейзажи наводили на юношу тоску и усиливали приступы апатии, бороться с которыми он пытался, позаимствовав у десятника меч и пытаясь тренироваться на привалах. Изломанное тело отказывалось слушаться: пальцы не гнулись, дыхание сбивалось спустя несколько минут, сломанное ребро больно кололо при каждом глубоком вдохе, ну а о том, что происходило с ногой, лучше было и не вспоминать.

Если до этого момента у него еще и оставались какие-то иллюзии относительно своего будущего, то теперь те развеялись, точно дым. Мастер меча умер и никогда больше не возродится вновь.

"Чудо, что я вообще остался в живых, рухнув с такой высоты", — думал он, пытаясь левой рукой нанести укол в третью четверть с должной скоростью. Пока что получалось почти в три раза медленнее. — "И я по гроб жизни обязан Аелле, не думаю, что когда-нибудь смогу расплатиться с ней".

Он вздохнул и, оглянулся по сторонам. На кострах уже вовсю готовили ужин, но немного времени оставалось.

— Ладно, — пробормотал он, — успею еще разок пройти малый цикл.

Заняв базовую стойку, он нанес первый удар, поставил блок, шагнул в сторону, нанес следующую атака, отбил невидимый выпад, очередной подшаг…

Шаг, атака, блок. Шаг, атака, блок. Шаг, атака…

Скрипнув зубами от злости, бывший капитан гвардии отбросил меч.

— Проклятье!

Тело решительно отказывалось выполнять давным-давно до автоматизма заученные команды, и становилось понятно, что одним только упорством тут ничего не добиться. Есть стены, которые нельзя преодолеть без лестницы.

"Если бы Целительница была жива"… — закралась в голову гаденькая мыслишка, которую он тотчас же отбросил прочь. — "То что? Она и так перенапряглась сверх всякой меры, когда спасала нас на пути в графства, и исцеляла раненых во время ночного боя за замок Урсуса. Хватит уже, взгляни правде в лицо: ты больше не воин".

Его мысли прервали легкие шаги и тихий голос:

— Все тренируешься?

Полукровка обернулся на голос и увидел Аеллу. Гарпия шла, опираясь на костыли, которые для нее соорудили сопровождающие, и в целом она уже выглядела не столь жалко, как какую-то неделю назад.

— Пытаюсь, — он сел, ощущая волну облегчения, разлившуюся по измученному телу, — но, кажется, толку не будет. Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Лучше, — гарпия присела рядом, но он заметил, как непроизвольно дернулись плечи девушки, будто та попыталась расправить крылья.

"Не один я мучаюсь от фантомных болей", — невесело подумал он.

— Знаешь, — заговорила Аелла, — я долго думала над твоими словами, ну, там, в лесу.

— Какими именно? Я многое говорил.

— Теми, что ты произнес сразу перед встречей с лункасами.

— Не помню, — соврал Безымянный, которому не хотелось возвращаться к тому разговору.

— Насчет того, что твоя жизнь бессмыслена и пуста.

Она уставилась на полукровку, видимо, ожидая ответа, однако тот промолчал, надеясь, что собеседница поймет его настрой. Увы, но та и не думала отставать.

— Я понимаю — это не мое дело, но хочу сказать, что не стоит так сильно цепляться за прошлое. Даже я вижу его оковы на твоих руках и ногах. Если патэрас будет милостив, и не станет требовать крови, тебе придется как-то двигаться дальше. Но как это сделать в цепях из сожалений и старых обид? Подумай об этом.

С этими словами она повернулась и медленно ковыляя, зашагала обратно — к кострам, оставив Безымянного размышлять над сказанным.

"Двигаться дальше… Куда? И зачем"?

Голова опять начала болеть, а перед глазами возник образ: зеркало, подле него — трое. Он сам и две размытые тени… Картинка резко сменилась, став горной площадкой напротив черного зева пещеры. Перед внутренним взором вновь появилась гаденькая улыбочка принца, а пальцы правой руки, раздробленные ударом кованого сапога, заныли. Безымянный судорожно сглотнул и видение исчезло, а он спрятал лицо в ладонях, с трудом удерживая слезы.