Пароль: чудо (СИ) - Ковальска Лена

Я поставил тебя на пол.

— Ты была на даче несколько раз, — произнес я, — но ты ни разу не была в моей спальной комнате. Пойдем, я покажу.

Мы спустились вниз, в холл и направились по лестнице в правое крыло дома.

— Дом больше изнутри, чем кажется снаружи. Он как виллы богачей из мексиканского телесериала. Того и гляди, из кабинета выйдет Леонардо Веласкес. — посмеялась ты.

— Нет, Луиса Альберто здесь нет. Здесь сегодня только Донна Лия Беллариа и Дон Владислао Буонавентура. — Рассмеялся я.

— Ты читал про Буонавентуро? Вот удивил! — Вдруг оживилась ты, нарушая своей интенсивностью сложившийся покой вечера, и я остановился, прервав разгорающийся разговор поцелуем. Руками я смело прижал тебя к себе так плотно, что твое дыхание сбилось. Ты также страстно ответила на мой поцелуй, обняв меня за тело, и я еле сдержал стон.

— Пойдем. — Я вновь протянул тебе руку.

Мы вошли в мою комнату. Уличный фонарь удачно светил в окно, обстановка была романтичной. Ты оглядела комнату.

— Кровать стоит очень необычно, — прошептала ты. — И она такая огромная!

— Почему ты шепчешь? — спросил я.

— Не знаю. — Ты остановилась и огляделась. — Тут так здорово…

Я сел на угол кровати. Ты подошла ближе. Я взял тебя за руки, почувствовал сильное волнение от нашего сближения. Я понимал, что ты уже доверилась мне и ждала продолжения действий. Я обхватил тебя за бедра, притянул к себе, затем прижал к своему телу, и мы поцеловались. Ты обеими руками обвила мою шею, а я расстегнул верхнюю пуговицу на твоей рубашке. До последнего ожидал оплеухи, пощечины, или саркастичного возгласа вроде: «Чего захотел!» Но ты молча смотрела на меня, а я расстегнул вторую и третью пуговицы на твоей рубашке. Потом я расстегнул их все. Возбуждение накрыло меня волной, и чтобы не испытывать конвульсий, я намеренно держал себя под контролем. Я снял твою рубашку с плеч, потом с рук. Уже опытный в сексе, тем не менее, я немел изнутри и был парализован каким-то новым чувством. То, что происходило сегодня с нами, было для меня невероятным и почему-то шокирующим событием, не сравнимым ни с чем иным. Я вдруг растерялся, но ты провела рукой по моему лицу, затем сняла с меня свитер, и я "очнулся". Ты сняла с меня рубашку и прикоснулась к моей голой груди. Взгляд изучающе скользил по телу. Я поднял тебя и переложил в кровать.

— Ты очень красива, — полушепотом произнес я, затем расстегнул твои джинсы и, неспешно снял их. Ты учащенно дышала, а я с восторгом блаженного оглядывал твое тело: провел руками от шеи до свода ключицы, склонился над тобой, страстно поцеловал твою шею, плечи, грудь, склон между ребер, снова шею… Ты расстегнула ремень на моих брюках, я снял с себя оставшуюся одежду. Твои руки нежно скользили по моему корпусу, словно изучая каждый его сантиметр, каждый участок.

— Ты никогда не видела голое мужское тело так близко? — спросил я, улыбаясь, и ты кивнула:

— Правду сказать, не видела вообще.

Мне вскружило голову от твоей чистоты и открытости, я крепче сжал тебя в своих руках, и мы продолжали ласкать друг друга.

— Ты готова? — Спросил я, глядя на тебя, чувствуя, что мое тело желает соединиться с твоим.

— Да, ответила ты. — А ты готов? — и, увидев мой горящий взгляд, добавила, — только я прошу, используй презерватив. У меня даже есть с собой два, если нет у тебя.

— Ты взяла с собой презервативы? — Улыбнулся я.

— Да, — ответила ты, — для анального секса, с обильной смазкой. Они в моих джинсах.

Я изумленно посмотрел на тебя и улыбнулся.

— Для анального зачем?

— Других в аптеке не было. — Ответила ты и улыбнулась.

Я рассмеялся и взял оба.

Дальнейшее было для меня самым волнующим и самым счастливым временем этой ночи. Я до сих пор помню всё мелочах.

Под утро, тяжело дыша, после третьего захода страсти, я предложил лечь спать. Ты выглядела утомленной, но улыбалась.

— Тебе понравилось? — спросил я.

— Да! — ответила ты. — Я хочу ещё!

— Тогда придется в душ сходить. — Заявил я и встал, помогая подняться тебе. — Тебе больно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, больно. Но несильно. — ответила ты. — В процессе было больнее. Я, правда, понимаю и знаю, что это нормально. Так у всех. Я заметила, что ты был очень аккуратным, и, прошу, не волнуйся.

В ванной мы долго обнимались, стоя под струями воды. Ты смотрела на меня изучая, говоря, что пока тебе все непривычно, весь я непривычен — голый, мокрый, выражение на лице странное, дурацкое.

Я смеялся, сообщал, что все происходящее невероятно, и видимо счастье всех делает дураками. Ты пыталась распутывать мои мокрые волосы, потом долго изучающе разглядывала мой половой орган, и от этого я мгновенно возбуждался.

— Влад, — вдруг сказала ты. — Я хочу попробовать все.

— В каком смысле? — Переспросил я, не веря своим ушам.

— Секс, конечно. Я хочу сегодня все попробовать.

— Ты уверена? — спросил я.

— Конечно.

— Но Ли! Я с удовольствием! Самое главное для меня, чтобы тебе было хорошо и спокойно.

— Мне хорошо и спокойно. — ответила ты. — Командуй парадом.

— Лия, Лиечка, — ответил я. — Я могу не сдержаться и быть очень резким. А это нехорошо для первого раза. Все слишком захватывающе, я теряю голову. Предлагаю отложить эксперименты, на сегодня хватит.

Ты нехотя согласилась. Мы вышли из ванной, затем быстро съели по бутерброду и легли спать. Я все еще волновался за твои реакции, зная их внезапные последствия, а ты посмеивалась надо мной. Ты смотрела на меня так открыто, так тепло, что я рождал внутри себя революцию. Я лежал лицом на твоих волосах, раскиданных по подушке, и, уходя в сон, понимал, что это новое, необыкновенное, захватывающее меня чувство невозможно сравнить ни с чем, что ранее со мной случалось в любви.

Утро началось неожиданно. Я проснулся от твоих прикосновений к моим яичкам.

— Что ты делаешь? — Спросил я спросонья, все еще не понимая, что происходит.

— Я изучаю. — ответила ты. — И правда, яйца.

— Что? — Засмеялся я, окончательно просыпаясь. — Что ты говоришь?

— Ну, яички. Форма, действительно, соответствует. — Ты перебирала мои яички в руках, тщательно пальпируя каждое пальцами.

Было очень смешно, я рассмеялся еще сильнее и предложил тебе после завершения опыта выпить кофе.

— Давно ты проснулась? — спросил я.

— Да, около семи утра.

— То есть, ты уже три часа проводишь надо мной бесчеловечные эксперименты?

— Нет, до этого просто смотрела на тебя. Очень хочу есть, а ты спишь, поэтому терпеливо жду.

Мы встали, оделись, и я приготовил завтрак.

Мы сидели друг напротив друга, за большим столом, я смотрел на тебя, и улыбка не покидала мое лицо. Ты смеялась, шутила: что-то неуловимое, новое появилось в твоем взгляде, что-то стало иным. Ты смотрела на меня с любопытством, словно это было первое, что ты начинаешь испытывать в новой для себя ситуации. Взгляд твой стал теплее, но я все еще не понимал твоего ко мне отношения. Ты хорошо его скрывала или ещё не осознала сама.

Вдруг ты вспомнила, что необходимо быть в школе. Я заметил, как на твоем лице мелькнуло едва заметное сожаление и неприязнь, и немедленно поинтересовался, почему.

— Мои одноклассники — идиоты, я там совершенно лишний человек. При этом меня не беспокоит их мнение, само собой. Но все равно неприятно, когда эти идиоты выговаривают, что я отсталая только из-за того, что я с ними не пью водку, как другие из класса, и не курю. Они считают меня тупой и называют уродиной. Мне неприятно, что они позволяют себе такое. Бесит, передергивает!

— Они тебе такое говорят? — Переспросил я настороженно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, причем постоянно. Мне и моей подруге. Я и школу-то сменила только потому, что после моего перехода в 175-ю она осталась одна среди этих недоумков. Мне показалось, друзья так не поступают.

— Допустим, что про друзей ты преувеличила, друзья поступают весьма разнообразно и чаще не как друзья. Я все же считаю, тебе было бы лучше доучиться в нашей, 175-й школе. Но хорошо. Поедем, прокатимся до твоих одноклассников.