Хроники мегаполиса (сборник) - Марина Дяченко

– То же самое в Соборе Святого Петра в Риме, – прервала молчание мама.

Женька никогда не был в Риме. Но надеялся когда-нибудь попасть – может быть, уже скоро…

Он помогал оператору нести штатив. И мама, и оператор скоро выдохлись; Женька легко обогнал их.

– Ну, видно, что ты футболист, – уважительно сказал оператор откуда-то снизу, из-под ног.

Несколько раз им встретились компании, идущие вниз; чтобы разминуться, приходилось прижиматься к холодной стенке и прижимать штатив к груди.

Потом они вышли на открытую площадку – отсюда уже открывался вид вполне ничего себе, но ступеньки вели вверх, и Женька, не задумываясь, пошел.

…Снизу нельзя было предположить, что эти колокола такие здоровенные. Даже страшновато смотреть на них.

Пока оператор устанавливал штатив и камеру, Женька успел облазить всю смотровую площадку.

Внизу лежал Днепр.

Внизу лежал город; это было немногим хуже, чем смотреть с самолета.

От горизонта до горизонта, залитый солнцем; Женька почувствовал, как подошла мама и остановилась рядом. И тоже смотрела.

Оператор уже снимал, и лицо у него было как у вратаря, когда он отслеживает угловой у ворот соперника.

Мама положила руку Женьке на плечо, и он, сторонившийся поцелуев-объятий, на этот раз не вывернулся.

Над стадионом «Динамо» высились четыре вышки с прожекторами. Далеко-далеко шел по мосту поезд – энергичный поджарый червяк.

* * *

– Здесь полным-полно подземных ходов, – говорил археолог Максим. – Подземные помещения, мы даже подозреваем, что в одном из них может быть Лаврская библиотека… Вот здесь – отсюда и туда – минная галерея… Там ответвления, ниши, в них хранили бочонки с порохом. А здесь тоже, вот, земля все время проседает, время от времени надо сверху насыпать новую…

– А почему? – спросил Женька.

Максим пожал плечами:

– Подземная полость какая-то… Исследовать ее не можем – нет денег. Просто следим, чтобы землю вовремя досыпали…

– А бывают обвалы? – спросил Женька.

– Конечно, – охотно закивал Максим. – Особенно весной, когда талые воды, или там когда дожди…

– А не опасно спускаться? – поинтересовался оператор.

– Сейчас нет, – заверил Максим. – Мы все время ходим…

Женька молча восхищался. Он был действительно храбрым, этот парень. Надо быть воистину смельчаком, чтобы вот так лезть под землю, в темноту, в неизвестность, где случаются оползни и обвалы, где полным-полно неисследованных помещений, да еще и говорить об этот так просто, как будто речь идет о прогулке по Крещатику: там был оползень, мы сказали монахам, чтобы они не спускались в пещеры, пока мы не решим, что там безопасно…

– …Крест, высеченный, предположительно, самим Антонием. Кто такой Антоний, знаешь?

– Знает, конечно, – быстро сказала мама.

– Не знаю, – сказал Женька.

– Ты меня позоришь, – пробормотала мама со вздохом.

– Основатели Лавры – Антоний и Феодосий… Так вот, этот крест высечен тем же инструментом, что и сама пещера – а ее, предположительно, копал Феодосий…

Женьке пришлось преодолеть себя, спускаясь в темноту.

В детстве у него было два повторяющихся сна: кошмар про метро и кошмар про лифт. Наверное, он не рожден для темных закрытых помещений. Тем более под землей.

Рядом сопел оператор. Женька давно заметил – операторам хоть потоп, их интересует только то, что у них в видоискателе. Так и на стадионе – даже когда нашим забивают гол, операторы только и думают, чтобы его снять посмачнее. Циники…

В стене стали попадаться ниши с мощами. Женька боялся покойников, даже таких древних.

– А вот… – Максим обернулся, пропустил оператора вперед, посмотрел Женьке прямо в глаза. – Где-то здесь, по преданию, была келья одного затворника… То есть затворником он стал потом. А знаменит он был одной оригинальной ересью, он выдвинул предположение, что, мол, Иисус с двенадцатью апостолами были первой футбольной командой с тренером и запасным вратарем. Он и сам хотел команду собрать, но братия его не поддержала… Остаток жизни он прожил под землей… Там, чуть дальше, есть такая большая полость, просторная и подозрительно четырехугольная. Руками высечено. Так что не исключено, что он и под землей играл в футбол. А могилу его до сих пор не нашли…

Женька смотрел, пытаясь понять, шутит археолог или говорит правду.

– А кстати, – сказал оператор, – в Софии есть такая фреска, «киевляне играют в мяч». Сам видел.

– В футбол, – автоматически поправил Женька. – «Киевляне играют в футбол».

* * *

Пообедать зашли в маленькое кафе – там включен был видик с мультиком про Короля-Льва. «Никто не может не бояться твоего папу!»… Несколько лет назад это был любимый Женькин мультик, его подарил отец…

Женька вздохнул оторвал глаза от экрана. Уставился в тарелку.

– Ты когда чего-то не знаешь, – негромко говорила мама, – лучше молчи. Не позорься.

– Подумаешь, – сказал Женька.

Мама вздохнула:

– Вот что… Когда ты последний раз был в филармонии?

– А это где?

– Блин, – сказала мама в сторону. – А какую ты книжку последнюю прочитал?

– Блохин. «Футбол на всю жизнь».

– Блин-компот, – сказала мама.

* * *

В подземном переходе, длинной заасфальтированной кишке между станциями «Крещатик» и «Площадь Независимости» сидел веселый мужичок с гармошкой. Перед ним на земле лежала засаленная кепка с россыпью пятаков; мужичок наяривал «Амурские волны», Женька невольно ускорил шаги. Почти побежал, стараясь поскорее миновать гармониста.

– Куда ты рванул? – недовольно спросила мама. – Жека…

И осеклась. Оглянулась на гармониста, ускорила шаг вслед за Женькой.

Все эти уличные, подземные и надземные музыканты кололи ему глаза. При мысли, что и его отец где-то вот так же стоит, положив перед собой… ладно, не кепку – футляр… при одной этой мысли у него загорались уши и холодело в животе.

И он отлично помнил слово, сказанное мамой в сердцах и положившее конец их с папой ссорам.

Потому что сразу после этого слова отец собрался и ушел к дяде Володе…

Попрошайка, сказала мама.

Женька покачивался в вагоне метро; в полудреме – а в метро ему постоянно хотелось спать – ему мерещились часы, такие, как когда-то виденные им в Москве на фасаде театра Образцова. Из одной дверцы выплывают фигурки, одна за другой идут по невидимой рельсе, прячутся за другой дверцей…

Женьке казалось, что такой рельс проходит вдоль любого вагона метро. И по нему вереницей следуют традиционные фигуры: цыганская девочка с чернявым мальчишкой лет пяти… Инвалид в камуфляже, на коляске… Беременная женщина с самодельным плакатиком… Снова цыганчонок… Продавец «Фактов»… Снова инвалид… Продавец «Вечернего Вестника»… Снова беременная женщина с плакатиком…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});