Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Но, вместо этого, он огляделся. К востоку местность была более ровной. Его взгляду предстали бесконечные мили прерий.

И не было заметно ни малейших признаков человека.

Он настроил бинокль и стал изучать панораму с его помощью. Заметив какие-то движущиеся вдали силуэты, он решил, что это антилопы – или какой-то скот. Про себя он отметил, что за этими стадами стоит понаблюдать внимательнее. Но все это потом, потом…

– Хью?

Он опустил бинокль.

– Да, Дьюк?

– Видишь тот пик? Так вот, его высота равняется тысяче ста десяти футам.

– Не спорю.

– Это Маунт-Джеймс. Отец, мы ДОМА!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Посмотри на юг. Видишь там три глыбы? В тринадцать лет я сломал ногу, упав со средней из них. А вон та остроконечная гора между ними и Маунт-Джеймс – это гора Хантерс-Хорн. Неужели ты не видишь. Ведь линию горизонта можно так же легко сличить, как и отпечатки пальцев. Это Маунтен-Спрингс!

Хью уставился туда, куда показывал Дьюк. Действительно, этот вид был ему хорошо знаком. Даже окно его спальни было расположено с таким расчетом, что бы из него можно было видеть все это. Сколько раз он сиживал на закате и смотрел на эти горы.

– Да.

– Конечно, да, – согласился с иронией Дьюк. – Будь я проклят, если я знаю, как это произошло. Но мне сдается, – он топнул ногой, – что мы на вершине водонапорной башни. На том месте, где она раньше находилась. А, – он сощурился, – насколько я понимаю, убежище лежит прямо на лужайке перед нашим домом. Отец, мы вовсе не двигались с места!

Хью достал блокнот, где было записано количество пройденных шагов и курсы по компасу и что-то подсчитал.

– Да. Хотя возможна небольшая погрешность вычислений. Ну, и что ты думаешь по этому поводу?

Хью взглянул на небо.

– Ничего я не думаю. Дьюк, скоро наступит ночь?

– Думаю, часа через три. А за горами скроется часа через два.

– Сюда мы добирались два часа, но назад вернемся значительно быстрее.

У тебя есть сигареты?

– Да.

– Можешь дать мне одну? С возвратом, разумеется. Выкурим по одной, тогда можно и возвращаться. – Он огляделся. – Место здесь открытое, так что медведь вряд ли сможет подкрасться к нам незамеченным. – Он положил ружье на землю возле себя, за ним последовал пояс. Затем уселся и сам Хью. Дьюк протянул отцу сигарету; они закурили.

– Отец, ты холоден, как рыба. Ничто тебя не удивляет.

– Ты так считаешь? Вовсе нет. Просто я раньше так часто всему удивлялся, что постепенно приучил себя не делать этого.

– Это не у всех получается.

Некоторое время они курили молча. Дьюк сидел, Хью улегся на траву. Он был в полном изнеможении и сейчас ему больше всего хотелось, чтобы им никуда не нужно было возвращаться.

Наконец, Дьюк добавил:

– Кроме того, ты очень любишь издеваться над людьми.

Отец ответил:

– Может ты и прав, если по-твоему то, что я делаю – издевательство.

Все всегда делают только то, что им хочется – то, что их «радует» – в пределах собственных возможностей. И если я меняю спущенное колесо, то только потому, что меня это радует больше, чем бесконечное сидение на шоссе.

– Не нужно утрировать. Тебе просто нравится издеваться над мамой. Ты и меня любил в детстве шлепать за малейшую провинность… до тех пор, пока мать не топнула ногой и не заставила тебя прекратить это.

– Нам пора двигаться, – сказал отец и стал одевать пояс.

– Еще минутку. Я хочу кое-что тебе показать. Не беспокойся, мы не опоздаем. Мне нужны считанные секунды.

Хью выпрямился.

– Что это такое?

– А вот что. Твоя роль отважного капитана окончена! – Он дал отцу сильную затрещину. – Это тебе за издевательство над мамой! – Он ударил еще раз – на этот раз с другой стороны и гораздо более сильно – так, что сбил отца с ног. – А это за то, что ты приказал ниггеру наставить на меня оружие!

Хью Фарнхэм лежал совершенно спокойно.

– Не «ниггер», Дьюк. Негр.

– Он для меня негр только до тех пор, пока знает свое место. А то, что прицелился в меня, делает его поганым ниггером. Можешь встать. Больше тебя бить я не собираюсь.

Хью Фарнхэм поднялся.

– Нам пора идти обратно.

– И это все, что ты можешь сказать мне? Давай, давай. Можешь тоже меня ударить. Отвечать тебе я не стану.

– Нет.

– Я не нарушал клятвы. Я ждал до тех пор, пока мы не покинем убежища.

– Согласен. Кто пойдет первым? Я? Мне кажется, что так будет лучше.

– Уж не думаешь ли ты, что я боюсь выстрела в спину? Отец, пойми, я просто должен был сделать это.

– Неужели?

– Да, черт возьми. Чтобы не потерять уважение к самому себе.

– Хорошо. – Хью одел, наконец, пояс, взял ружье и пошел вперед. Некоторое время они шли молча. Наконец, Дьюк проговорил:

– Папа?

– Да, Дьюк?

– Прости…

– Забудем об этом.

Они продолжали идти и, дойдя до ручья, нашли то место, где переходили его вброд. Хью торопился, так как быстро темнело. Дьюк снова догнал его.

– Ответь мне еще только на один вопрос, папа. Почему ты не назначил поварихой Барбару? Ведь она чужая нам. Зачем тебе было сперва подковыривать мать?

Немного подумав, Хью ответил:

– Барбара теперь нам не более чужая чем, например, ты, Дьюк, а готовка – единственное, что умеет Грэйс. Или ты считаешь, что она должна бы была бездельничать в то время, как все остальные вкалывают?

– Нет. О, естественно, все мы должны быть чем-то заняты – само собой разумеется. Но зачем же издеваться над ней при посторонних? Ты понимаешь меня?

– Дьюк.

– Да?

– Весь последний год я занимался карате по три раза в неделю.

– Ну и что?

– Просто больше не пытайся драться со мной. Проще будет выстрелить мне в спину.

– Вот как!

– Да, а пока ты не решишь застрелить меня, тебе придется мириться с моим лидерством. Впрочем, можем устроить выборы.

– Ты согласен на это?

– Мне ничего другого не остается. Возможно, группа предпочтет тебя.

Твоя мать точно будет за тебя. Возможно, и твоя сестра тоже. А вот что касается мнения Барбары и Джо, то тут ничего нельзя сказать наверняка.

– А как же ты, отец?

– Лучше я не буду отвечать тебе на этот вопрос; я ничего тебе не должен. Но до тех пор, пока ты не решишь устроить перевыборы, я ожидаю, что ты будешь продолжать сознательно подчиняться мне так же, как ты делал это, дав клятву.

– Ну, ты и сказанул – сознательно подчиняться! Надо же!

– В нашем положении иначе быть не может. Я просто не в состоянии подавлять мятеж каждые несколько часов – а их с твоей стороны было уже два, да и твоя мать страдает отсутствием дисциплины. На подобных условиях не может действовать ни один руководитель. Поэтому я могу принять от тебя только сознательное подчинение. Оно включает в себя и невмешательство с твоей стороны в то, что ты назвал «издевательством».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});