Вампир… ботаник? - Елена Белова

Он шевельнул губами, но сказать ничего не сказал. Какая сволочь так задурила парнишке голову? Догадайтесь с одного раза. Думаю, Джано тоже догадался. Только бы он сегодня не туда пошел…

– Идем в дом. Идем… никто тебя больше не продаст. Клянусь… ну хоть пылесосом.

– Чем?!

– …Вот так и живем. Ты ешь, ешь. А ты сам откуда?

Алишер отложил лепешку:

– Сейчас или вообще?

– Вообще. Про «сейчас» это с Джано надо будет поговорить, когда вернется. Разберемся.

– Вернется? А он где? Опять уволокли на изъятие?

Я поймала себя на том, что затаила дыхание. На изъятие, говоришь? Неужели я сейчас узнаю, куда моего вампира таскают по ночам?

– Он как-то по-другому говорил, – осторожно попробовала я прояснить ситуацию. – Изъятие – это…

– …это когда забирают часть крови и сил, – не почуял ловушки подросток. – Кладут на специальный такой камень, и…

– Дар-р-р-р-р-р-рья! – раскатилось по двору.

Джано!

На новогодней дискотеке в школе видала я пьяных одноклассников. При попытках моей мамы выйти замуж видала нетрезвых мужиков. Однажды даже наблюдала, как ныряли в фонтан пьяные десантники.

Но что я вам скажу – все это в подметки не годится нетрезвым вампирам.

Десантники не расшвыривают во все стороны салютики, от которых шарахаются сторожки, не зависают в воздухе, азартно вопрошая, на кого, мол, они похожи: на ворона или таки на коршуна – и правда ли, «замечательно сотворился экспериментальный полет-состав»? Не виснут на мне и не повествуют, как они прошлись по рабскому рынку еще раз, и теперь его уже не надо ремонтировать. Проще и дешевле построить новый. И не предлагают сто раз подтвердить: «Ну пр-р-равильна все сде… сделал, да?»

Не пытаются поднять меня в воздух и отнести в дом. Не злорадствуют: «Завтра увидишь, какой у Даиза роскошный этот… ну как его?» А когда я, не дождавшись ответа, пытаюсь узнать, что именно, не интересуются удивленно: «А хто такой Даиз?»

На это способны только пьяные вампиры.

А потом они не запускают в дом сторожков и не скармливают им все попавшиеся под руку продукты…

Уложить хозяина удалось только с третьей попытки. Первая оказалась неудачной в абсолюте, потому что собственная постель Джано не устроила, а вот компания ящерки и ее ящик невесть с чего показались идеальными для здорового сна. Вторая попытка тоже была не блеск, потому что вампир отвлекся на Алишера и долго рассказывал, как он расстраивался, когда Шер сбежал, и как рад сейчас…

Третья удалась, и, покидая комнату, мы слушали, как затихающий голос вампира бормотал что-то о замечательной компании в постели, а рука нежно гладила притихшего сторожка…

Джано

Я в пыточной камере… или в аду…

Голова-а-а… болит… невыносимо… значит, жив… жжет горло, пить… хочется, пить… надо встать…

Мм.

– Джано, живой?

Ох, тише… умоляю… Никогда не просил пощады у аргентумов, а тут…

– Пить хочешь?

Дарья… солнцеглазый мой Дар, неужели ты …принесла воды? Как же мне несказанно повезло с Даром… а до сих пор я полагал везение уделом бесплодных мечтателей.

– Ты глаза открой…

– Мм…

– Ладно, пей так, потом откроешь.

Воистину понятно теперь, отчего вода названа животворящей влагой!

– Дарья, хвост спрячь, – донеслось до моего слуха. Алишер! Вернулся… мне не привиделось, как иногда казалось в бреду!

– Он же не смотрит, – отмахнулся мой Подарок.

Хвост?! Какой хвост?

Глава 10

Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей,

Только помню, что стены с обоями.

В. Высоцкий

Джано

Попытка рассмотреть хвост окончилась полной неудачей: по приоткрытым глазам бил свет и отзывался вспышкой нестерпимой боли в глазах. Какой странный эффект, ведь согласно трудам мудрейшего Игназио зрачок вампира приспособлен к свету намного лучше, чем… ох, отец карбонадо-о… Последствия вспышки не ограничились глазами, а расползлись по черепной коробке и даже пробрались в полость жизни, обернувшись приступом тошноты. Да, тошноты! По правде сказать, в эту секунду я вряд ли в силах был назвать данное состояние точным научным термином. Как и вспомнить, что именно мне в настоящий момент нужней всего. Но мой Дар в очередной раз показал свою исключительную полезность, подсунув необходимую емкость, а потом снова принес воды и прохладный компресс…

Мысли о хвосте бесследно растворились.

Что происходит? Я болен?

– Дарья, тут посыльный явился… – громыхнул шепот Алишера.

Посыльный? Недобрый знак… но прежде, чем я смог что-то сказать, судьба посыльного уже была решена.

– Посыльный – так пошли его, – без тени сомнения ответил Дар.

– Куда?

– Куда-куда… Ну что тебе, все словами объяснять надо?

Мальчишка хихикнул и пропал, видимо, отправился посылать гонца… любопытно, кстати, куда. Хотя… нет, не любопытно. Отец карбонадо, что же со мной такое?

– Дарья, он не посылается! – снова ударил по голове шепот от двери. – Говорит, у него письмо к нашему хозяину и он не может уйти, пока не получит ответа.

– Щас я его сама пошлю.

Пол затрясся. Постель тоже.

– Может, лучше прочитаем? – прервал землетрясение Шер. – Вдруг там что-то нужное для Джа… для хозяина?

Здравая мысль…

– «Драгоценнейший и мудрейший друг мой!» – торжественно провозгласил Алишер.

Это мне? Маловероятно…

– «Вчерашний твой, о досточтимый орихальти Джано, приход в скромное жилище Рашида аль-Визида…»

– Кого?!

– Рашида аль-Визида, – удивленно повторил Шер. – А что?

– Нет-нет… ничего. Дальше…

Ничего, за исключением того, что к этому бесчестному купцу я уже год ни ногой, с тех пор, как он не заплатил мне за работу, да еще и обвинил в присвоении части ингредиентов. И как я мог там быть, если… если я ничего не помню?..

– Хм… так, вот… «…записан серебряными буквами в свитке досточтимых гостей и будет семь и семь раз передаваться из уст в уста детьми моими и детьми моих детей…».

У меня воистину пропал дар речи. К счастью, остальные были менее восприимчивы.

– Во завернул… – пробормотал мой Подарочек.

– «…но, увы! Обуреваемый горем, вынужден сознаться в таком недуге, как неподобающая моему возрасту забывчивость, в силу коей недостойный – о горе! – забыл о долге перед светлоглазым, затмевающим разум…»

– Он сам-то понял, что сказал?

– «…в раскаянии и унижении семь раз припадая к стопам твоим, недостойный Рашид аль-Визид смиренно надеется, что деньги его не будут отвергнуты…»

– Не будут, не будут, – буркнул Подарочек. – Эй, ты, гони баб… деньги! Сколько он там тебе должен, а, хозяин? Джано? Хозяин!

Меня подергали за плечо. Снова вернулись боль и тошнота, но изумление оказалось сильнее.

– Он вернул мне деньги?!

– Вернул-вернул, вон мешок, закорючка на нем какая-то.

– Не закорючка, а число, – поправил точный Алишер. – Триста орлов, не видишь?

– Почему?.. – только и смог проговорить я. Чтобы заносчивый купец написал такое письмо мне?! Что случилось? Нейгэллах и Шергэллах поменялись местами, и рай с гуриями переместился под землю?

– Потому что должен? – не поняла Дарья.

– Почему триста! Он мне двести должен… был.

– А… а… а тут приписка! – нашелся зоркий Шер. – Вот… «недостойный Рашид аль-Визид посылает сто золотых как возмещение своей забывчивости и выражает надежду на то, что сверкающий мудростью осияет своим присутствием его дом в ближайшее время.

Лицезрение паука-птицежора действительно способствует мыслям о ничтожности денег и хрупкости жизни, а следовательно, духовному совершенству, и недостойный был бы и дальше счастлив хранить это свидетельство дружбы светлоглазого… но покупатели люди нервные и обременены многими предрассудками, так что… не мог бы сиятельный его забрать?» Паука? – изумился Алишер.

– Сто золотых? – пробормотал мой практичный Дар. – Джано?

Повисло молчание. Я всеми кожными покровами ощущал на себе заинтересованные взгляды Дари и Шера, но сказать что бы то ни было и разъяснить недоразумение было невозможно! Хотя бы потому, что никакого паука-птицежора у меня нет и не было. И уж тем более я не мог оставить это драгоценное существо мерзавцу Рашиду…

Бред какой-то. Абсурд. Да что же вчера произошло? Даиз опять опробовал на мне дурманное зелье?

С улицы тем временем донеслись стук щеколды и нерешительный голос, призывающий хозяев.

– Хозяйка, тут еще…

– Дарья.

– Дарья, тут еще один. И тоже со свитком!

– Милое утречко, – вздохнула Дарья. – Сейчас я…

Тишина. Легкий шорох. Тихий вопрос:

– Еще воды дать?

Шер… Всемилостивый Нейгэллах, что я положил на чашу весов, если ты одарил меня возвращением Шера? Пусть он не верит мне больше – и он прав, я не смог уберечь единственное существо, к которому посмел привязаться. Пусть… Главное, он живой. Остальное поправимо. Надеюсь…