Я - не монстр, но кусаюсь (СИ) - Билык Диана

Злата поежилась. Ей-то лечение души и далось тяжелей всего, но именно дочь все двадцать лет была спасением, потому Дэй решила, что все сделает для счастья Камилы. Даже невозможное, даже то, что не под силу.

Шорох бусин в руках лекарки растревожил хрупкую тишину, и два агатовых браслета, черный и красный, легли на ткань.

— Где Тая? Садовника по дороге встретила? — наиграно проворчала лекарка, и, встав за спиной, положила руки на осунувшиеся плечи Златы. Кивнула в сторону спящих: — Они оба молодые и сильные, вон какие румяные, как яблочки наливные. И это еще толком не познакомились. Справятся. Не волнуйся так. Тебе пора научиться давать Ками немного свободы, иначе у нее будет преждевременный эмоушн-взрыв. А недоверием ты сильно-сильно ее от себя отталкиваешь.

Но не получалось не волноваться. Злата больше всего боялась, что их план провалится. Дочурка выросла очень строптивой, сильной и упертой. Она может навредить себе и окружающим одним движением руки, щелчком пальца. Но больше всего пугало то, что Камила была тинкой слишком давно, и очередной всплеск эмоций может сделать ее гриитой[1]. Тогда рождение ребенка будет под вопросом, они просто не успеют, если вообще смогут. И проклятие снять не получится. Какие буду последствия, только одному Ардэю известно.

Хорошее же признание в любви от Власа, ничего не скажешь. Мало того, что полжизни Злате исковеркал, так и на дочь легла жуткая ноша. Как заставить себя простить после такого? Есть ли смысл? Его все равно это не вернет.

Антон казался совсем неподходящим кандидатом, но Тая и Валентина настаивали, а они лучше разбирались в тонкостях человеческих душ. С этим пришлось считаться. Первая влюбленность может быть обманчивой, необдуманной и стремительной, но сейчас выбирать не приходилось.

— Заждались? — Тая, не здороваясь, величественно прошла через комнату и встала у изголовья кровати. — Целовались уже, — подытожила она через несколько секунд разглядывания парочку. — Отлично. Начнем.

Злата тихо вздохнула, а Валя потерла пухлые ладони.

— Девочки, что-то я не уверена, — промямлила Дэй и снова взглянула на дочь. — Может, дадим им время? Может, пусть сами попробуют?

— Время сейчас играет против нас, Златушка, и если хочешь снять проклятие, придется пойти напролом, — настаивала с улыбкой Валентина, а Тая сдержанно кивала в поддержку.

Злата отошла к стене и тихо прошептала:

— Камила сорвется. Я знаю свою кровь, а еще помню ее отца. Она же в него пошла.

— Да мы в курсе. Злата, нервы придержи, они мне эфир сбивают, — хмыкнула Тая и взяла за руку Антона. Провела указательным пальцем по внутренней стороне локтя, прочертив золотую нить заклятия верности, затем перебралась к Камиле. Сделала с ее рукой тоже самое, но замешкалась: — Валя, ты с Тошки зов давно сняла?

Лекарка обернулась, стукнув бусинами браслетов друг о друга.

— Ой! Он же разрушился, когда наша красотка сонный шарик применила, а потом я забыла.

— Как интересно, — улыбаясь, Тая нарисовала на левой ладони Камилы круг, а Антону на правой треугольник, и скрепила их рукопожатием. — Гремучая смесь получится, но, кто не рискует, тот не кушает сладости.

— Тась, что ты почувствовала? — насторожилась Злата и приблизилась.

— Сложно сейчас сказать. Энергия сильная, но любовь это или что-то другое — узнаем после их взаимного перепи…

— Это же моя дочь! — возмутилась Дэй, — Подбирай слова.

Тая выровнялась, холодно улыбнулась, а затем сложила руки на груди. Она всегда так делала, когда была недовольна.

— Что именно тебя смущает, что они любовью будут заниматься, или что у Камилы ребенок будет от незнакомого человека? Между прочим, это мой племянник. Пусть и избалованный, но родная кровь. Так что давай будем взаимно уважительными.

— Да ну тебя! — Злата прижалась к стене и отвернулась. — Надеюсь, вы не собираетесь следить за процессом? Я этого не выдержу!

Валя хихикнула и прикрыла пухлой ладошкой губы.

— А я бы посмотрела… Ой! Зла-а-ата, не стреляй ты так взглядом. Я пошутила.

— Шутница, — буркнула Дэй. — Начинайте уже! Я выйду в коридор, мои нервы не годятся никуда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тая подняла указательный палец и покрутила им в воздухе.

— У меня не хватит сил. Так что останься: перельешь немного.

— Как скажешь, — Злата завернула рукава блузы и потянулась к подруге.

— Кстати, — шутливо выпалила Валя, встав с правой стороны Таи, — подглядывать не получилось бы. Разве что камеру круглосуточную установить… Потому что, боюсь, одного раза будет мало.

— Я тебя сейчас задушу, — белые нити сорвались с пальцев Златы, поползли по полу и дернулись в сторону лекарки, но тут же растрескались на черепки у ее ног.

— Забыла, что мы из одной связки? — засмеялась Валя. — Ты не можешь мне навредить. Кхе-кхе. Ну, пока не бросишь мне вызов, конечно.

— Не вынужда-а-ай, — коварно протянула Злата и отбросила волосы за спину.

— А говоришь, что Камила вся в отца, — невозмутимо добавила масла в огонь Тая. — Как бы не так.

Злате оставалось лишь скрипнуть зубами и побольнее вцепиться пальцами в локоть Таи.

Заклинание читали шепотом. Горячий ток бежал по венам, фокусировался в ладонях. И после, с легкой колючей болью, перемещался от кисти до локтя. Дэй с Валентиной передавали силу Таисии, а она собирала его в пульсирующую оранжевым точку в воздухе и осторожно переливала энергию в браслеты. Красный агат мерцал пламенем, а черный — покрывался иголочками льда. Сумасшедший танец артефактов завораживал и притягивал взгляд.

Когда оба браслета погасли, красный Валентина спрятала назад Антону в карман, а черный забрала с собой.

Они вышли из комнаты молча: Злата опустив голову, Тая нахмурив брови. Одна лекарка счастливо улыбалась, будто видела в свершившемся настоящее чудо.

* * *

Антону мерещились женские голоса, будто спрятанные под стеклянной колбой. Потом казалось, что он летит, как птица, над ущельем, а внизу синей летной вьется река. И внезапно он упал, лишившись крыльев, стремительно головой в камни…

Из сна выскочил, как пуля, и привстал на локтях. Горело бедро и не хотело шевелиться, придавленное чем-то упругим и горячим. Полупрозрачная пелерина размывала интерьер комнаты молочной дымкой, дневные огни в окне погасли, насытились алым и пролили на противоположную стену оранжевое море.

Тело ломило от усталости, будто его палками били, пока спал. А где спал и почему?

Упал на подушку и осмотрелся.

Камила, сложив ладони под румяную щеку, мирно сопела рядом и касалась ногой его бедра. Ее густые ресницы подрагивали, и маска была на привычном месте, будто вторая кожа. Антон потянулся, чтобы снять ее, но тут же убрал руку. Так даже интересней и загадочней. Пусть прячется.

Ладонь, не касаясь, поплыла ниже, невесомо изучая девичьи формы. Волосы каштановой волной укрывали ее обнаженное плечо и слегка прятали налитую грудь. Когда взгляд коснулся смуглой кожи на животе, в пальцах почувствовался приятный ток. Атласный халат распахнулся и показал стройные ноги, бедра и кружевное белье, отчего Антон напрягся всем телом. Было волнующе и… Сжал кулак и отдернулся.

Что он делает? Почему здесь?

Бесшумно поднялся и сбросил ноги на пол покрытый мягким ковром. Обернулся через плечо, чтобы убедиться, что ему не показалось. Что не спит дальше. Камила шевельнулась и с выдохом приоткрыла губы, Антон неосознанно облизнулся. Почему он до сих пор помнит их вкус?

В кармане брюк настойчиво звякнул браслет. Холодный агат удобно лег в ладонь, зазвенел бусинами, и Антон понял, что это шанс.

Зачем тетке это нелепое по сути задание? Даже заулыбался, как все оказалось легко. Вторая грудь Камилы пряталась под атласными складками халата, где нужно было найти отличительный знак. Антон осторожно подвинулся ближе, навис над девушкой и, очертив нежно скулы, замер над губами. Сладкими и манящими. Странно, что она так его интересует. Непривычно.

Агат нагревался в руке, будто требовал выполнить уговор. Это бесило и мучало. Почти как подойти к краю обрыва и, закрыв глаза, добровольно шагнуть вниз.