Небесный лабиринт. Прощение - Мейв Бинчи

Он отвез ее в Нокглен и поехал на похороны из простой вежливости и участия. Будет печально, если девочка сделает из этого далеко идущие выводы.

Лилли Фоли пугало, что Эйдан Линч говорил о Бенни и Джеке так, словно они пара.

Спасибо и на том, что Бенни не названивала Джеку по телефону, как делали другие девицы.

Должно быть, сама понимала, что никаких шансов на успех у нее нет.

Бенни сидела за кухонным столом и мечтала позвонить по телефону. Ее окружали документы и гроссбухи.

Ей нужно было разобраться в делах еще до разговора с Шоном и поверенным, назначенного на конец недели. На помощь и советы старого Майка и матери рассчитывать не приходилось. Бенни купила пачку бумаги с траурной рамкой по краям и составила список приславших цветы, надеясь, что мать отправит короткое благодарственное письмо каждому из них. И даже написала адреса на конвертах.

Но Аннабел оставалась вялой и равнодушной. Она не могла написать больше двух писем подряд. В конце концов Бенни сделала это сама. Она заказала открытки с маленькими фотографиями отца и текстом молитв, которые люди могли бы читать за упокой его души. Она же, Бенни, заказала открытки с траурной каймой и напечатанным на них текстом, выражавшим благодарность за проявленное сочувствие.

Бенни платила агентам похоронного бюро, могильщикам, священнику и Ши, приславшему счет за напитки. Платила всем наличными, потому что получила большую сумму в банке города Баллили. Фонси возил ее туда в своем фургончике.

— Подожди немного, скоро мы сделаем так, что о Нокглене узнает вся страна, — сказал ей Фонси. — Тогда у нас появится собственный филиал. Нам не придется ждать четверга, когда служащие банка приезжают в Нокглен как в какой-нибудь захудалый форт на Диком Западе.

Управляющий банком очень сочувствовал ей, но сумма, названная Бенни, заставила его поежиться.

— В пятницу я встречаюсь со своим поверенным, мистером Грином, — заверила его Бенни. — После этого все будет в полном порядке.

Она еще никогда не видела, чтобы на лице человека было написано такое облегчение.

Бенни понимала, что понятия не имеет о том, как отец вел бизнес все эти годы, а на освоение этой механики у нее осталось всего несколько дней.

Насколько ей было известно, все дело заключалось в двух больших книгах и ящике кассы, битком набитом розовыми листочками.

Первой книгой была так называемая «заборная». Там были перечислены все купленные товары, в том числе такая мелочь, как пуговицы, держатели для носков, рожки для обуви и щетки для чистки обуви.

Вторая представляла собой приходную книгу. Это был большой том в переплете из коричневой кожи, разделенный на три колонки: чеки, наличные и прочее. В графу «прочее» входили заказы, присланные по почте, а один раз — доллары, которыми с отцом расплатился проезжий американец.

Каждый четверг, когда в город приезжал представитель банка, ее отец становился в очередь. Подпись клерка в конце поступлений за неделю означала, что деньги положены на счет.

В ящике кассы лежали помятые розовые листочки, которые было легко вырывать из блокнота и писать на них все, что потребуется. На каждом из таких листочков была записана сумма и статья расхода. «Десять шиллингов; бензин».

Была среда, короткий день. Бенни взяла книги и положила их в прочный пакет с ручками.

Шон начал возражать. Сказал, что гроссбухи никогда не покидали помещения магазина.

Ерунда, ответила Бенни. Отец часто подводил итоги дома. Да и мать хочет видеть книги. В такое время это станет для нее утешением.

Шон не посмел ей отказать.

Бенни сама не знала, что именно она ищет. Просто ей хотелось понять, почему дела идут так плохо. Она знала, что бывают сезонные взлеты и падения. Например, после уборки урожая фермеры, с которыми расплатились за зерно, неизменно покупали себе новые костюмы.

Она не рассчитывала обнаружить расхождения или подделки.

Именно поэтому Бенни так поразило, что данные заборной и приходной книг не совпадают. Если покупки были совершены на той или иной неделе, сумма должна была совпадать с суммой, указанной в приходной книге. За вычетом расходов, учитывавшихся в розовых листочках; как правило, суммы там были мизерные.

Бенни все тщательно складывала и вычитала, но разница между стоимостью товаров, проданных за неделю, и полученной суммой оказывалась значительной. Иногда она составляла десять фунтов.

Она сидела, смотрела на результаты и ощущала отчаяние. Да, этот человек был ей не по душе, да, она часто мечтала, чтобы он оказался за тридевять земель от Нокглена, но не желала и думать о том, что Шон Уолш обворовывал ее отца. Во-первых, это было не в его духе. Шон был чистоплюем. Во-вторых, человеку, мечтавшему стать партнером отца, не было смысла обкрадывать самого себя. И в-третьих, самых важных: если это продолжалось месяцами и даже годами, почему Шон Уолш ходил в протертых костюмах и жил в тесной каморке над магазином? Она так погрузилась в свои мысли, что не услышала звонка телефона.

Трубку сняла Патси и сказала Бенни, что ей звонит какой-то молодой человек.

— Как дела? — взволнованно спросил Джек. — Что у вас происходит?

— Ничего. У нас все в порядке, — еле слышно ответила она.

— И слава богу. Ты не звонила.

— Не хотела тебя беспокоить. — Этот разговор казался Бенни нереальным. Она продолжала смотреть на книги.

— Я бы с удовольствием приехал. — Он говорил с таким сожалением, словно сообщал, что приехать не сможет. Но это не имело значения. Бенни не хотела, чтобы он приезжал.

— Нет, пожалуйста, не надо. — Она говорила настойчиво. Джек понял это по-своему и обрадовался.

— Значит, ты скоро приедешь сама?

Она ответила, что до конца недели должна разобраться в делах. Может быть, в понедельник они встретятся в «Аннексе» и выпьют кофе.

Ее тактика оправдала себя. Казалось, Джек искренне переживал из-за того, что они не видятся.

— Прошло много времени. Я соскучился по тебе, — объяснил он.

— А я по тебе. Вы все такие молодцы, что приехали на похороны. Еще раз спасибо.

Джек положил трубку, и она тут же забыла о его звонке.

Спросить совета было не у кого.

Она знала, что Пегги, Клодах, Фонси и Марио могли бы разобраться в книгах. Так же, как миссис Кеннеди и другие деловые люди их города.

Но нельзя было позволить, чтобы эти люди сочли ее отца тупицей и ротозеем. Тем более нельзя было позволить заподозрить Шона Уолша в нечестности, пока она сама не убедится, что это правда.

* * *

— Почему я не могу отвезти вас домой? — спросил Саймон Нэн после обеда.

После случайной и неожиданной встречи на приеме с коктейлями они виделись уже второй раз за неделю.

Нэн посмотрела на него и сказала правду:

— Я никого не приглашаю к себе домой. И никогда не приглашала.

В ее словах не было ни вызова, ни попытки оправдаться. Она просто констатировала факт.

— Можно спросить, почему?

Ее взгляд стал насмешливым.

— Можно. Если вы не боитесь, что вас назовут слишком любопытным.

— Не боюсь. — Саймон положил ладонь на ее руку.

— Понимаете, такой уж я уродилась. Такой я себя ощущаю и буду ощущать всегда. Если вы или кто-нибудь другой придет ко мне домой, это все изменит.

Это был самый длинный рассказ Нэн о самой себе. Саймон смотрел на нее с удивлением, к которому примешивалось восхищение.

Он понимал, что Нэн родом откуда-то из северного Дублина. Знал, что ее отец занимается строительством, и предполагал, что они живут в одном из больших домов, принадлежащих нуворишам. Если так, то у них есть деньги. Ее наряды были безукоризненными. Она появлялась в самых фешенебельных местах. Саймон понимал желание Нэн оградить свою личную жизнь от чужих глаз и высоко ценил ее честность.

Он нежно назвал ее глупышкой. Лично он не стыдится своего дома, запущенного нокгленского особняка, знавшего лучшие дни. Особняка, в котором он живет с получающей гроши прислугой, дедом-маразматиком и младшей сестрой, помешанной на своем пони. Приглашать туда гостей не слишком приятно, но он все же пригласил ее к себе после Рождества. Затем Саймон умолк и вопросительно склонил голову набок.

Но Нэн это не тронуло. Она не любит приглашать домой своих друзей. Если Саймону это не нравится, то, возможно, им лучше не встречаться.

Она заранее знала ответ. Саймон согласился больше не упоминать об этом.

В каком-то смысле это стало для него облегчением. Не нужно будет являться при полном параде к воскресному ленчу и поощрять несбыточные надежды.

Уроки рукоделия в школе давались Хитер с огромным трудом. Но после беседы с нокгленским шорником Декко Муром она решила освоить это искусство. Декко сказал, что она могла бы шить дамские охотничьи костюмы, которые будут продаваться у Пегги Пайн и Хогана.