Майя - Бодхи

- А что твой отец? Это была правда, что он смертельно болен?

- Это была правда, но я опоздал и тут, - когда я вернулся, то успел только на поминки.

После этой истории я стала воспринимать Олега еще более мрачно, чем до нее. Я была уверена в том, что все, что он рассказал, это самая обычная галлюцинация - наверное, наелся чего-то в Мексике, там много разной отравы. Имея серьезные сомнения в его психическом здоровье, я решила поговорить об этом с Андреем, ведь восхождение - это не прогулка по парку, где в любой момент можно уйти домой.

(9)

Сквозь сон проник деликатный стук, и волна мягкой эротичности напомнила о Дэни. Я крикнула, что сейчас буду, быстро оделась и вылезла на улицу. Дэни ждал, опершись о хлипкие деревянные перила. Этот парень мне определенно нравится, хочется взять его за руку и почувствовать прикосновения его пальцев... такая тонкая сексуальная игра, которая, скорее всего, возможна только в самом начале знакомства, когда страсть еще только зарождается.

- Привет, Майя! - в его глазах прыгал тот же чертенок, что и у меня где-то в глубине и внизу живота. - Здесь есть неплохой ресторанчик неподалеку, ты ведь хочешь ужинать?

- Хочу - не то слово. Пошли, морда!

При слове "морда" он слегка опешил, но взглянув на мой носик, сморщившийся в хитрой улыбке, переосмыслил услышанное (давай, не будь тормозом, привыкай к тому, что я тебе не дама с камелиями).

Я подпихнула его к шикаре, мы запрыгнули в нее и поплыли вдоль плавучих домов, бросающих световые блики на воду. Эти дома-лодки, освещенные изнутри, похожи на большие торшеры с плетеными абажурами, внутри которых так легко дорисовывается какая-то сказочная жизнь. Всплески воды, далекая музыка, кажущаяся красивой, мелодичной, редкие трели ночных птиц, - все это завораживает, покрывает ажурной рябью поверхность глубокой тишины.

Мы сидели так близко друг от друга, что я чувствовала его тепло и запах. Как здорово, что он не пользуется никаким одеколоном, и я могла почувствовать, как пахнет именно он, - солнечно и спокойно. Дэни как будто почувствовал мое настроение и властно, но нежно взял меня за плечи и притянул к себе. ...Ни поцелуя, ни другого стандартного сценария, - он просто крепко прижал меня к себе, и это подтолкнуло всплеск эротических переживаний, слегка закружилась голова, всё отзывалось проблесками щекочущего блаженства в груди. Музыка, то близкая, то далекая, вкрадчиво стелющаяся по воде меж лотосов, особенно сладостно вплетается в этот клубок чувств, - она сама похожа на эротические прикосновения. Внизу живота, в самой глубине, глухо пульсирует предвкушение, и по всему телу сверху вниз струится сладостное, едва проявленное чувство - как вязкая вода из сновидений.

- Здесь есть терраса с видом на озеро, пойдем?

- Да, терраса это здорово. Идем!

Мы подплыли к ресторану. Низкие мягкие кресла похожи на небольшие шезлонги, в них можно и сидеть и полулежать. Каждый столик отделен от других густыми кустами в кадках, большая лампада источает мягкий теплый свет, отодвигающий темноту лишь на расстояние вытянутой руки. Где-то в углу еле слышно звучит мантра и дымятся благовония. Я сдвинула чуть в сторону свое кресло, вытянула ноги и положила их к Дэни - прямо между его колен. Обхватив мои ступни, он стал довольно откровенно их тискать, гладить. Я приспустилась чуть ниже, и мои ножки уткнулись ему между ног. Там было упруго и горячо... Я смотрела ему в глаза и мягко нажимала пальчиками ног... эта игра восхитительна (только не кончи, малыш)... Сумасшедшая мысль пришла мне в голову. Неторопливо отдавая каждое слово пространству, соединяющему нас, я произнесла:

- Дэни, если я... попрошу тебя... расстегнуть свои джинсы... достать член... и отдать его на расправу моим ножкам... ты сделаешь это?

Под моими пальчиками стало совсем упруго - наверное, ему даже стало больно от тесноты. Дыхание Дэни участилось, секундное колебание, едва заметный взгляд по сторонам, еще секунда, чтобы убедиться, что вокруг полный интим, и даже если подойдет официант, то все равно ничего не разглядит в полном мраке в глубине кресла. Руки Дэни потянулись вниз, но я остановила его.

- Ты не понял, я не прошу тебя сделать это, я лишь спрашиваю - сделаешь ли ты это, если я попрошу?

Он понял мою игру.

- Конечно.

- Ты достанешь его и отдашься моим ножкам?

- Достану...

- Хочешь этого?

- Хочу...

Мы смотрели друг другу в глаза и обменивались короткими фразами, смысл которых значил меньше, чем сам факт их произнесения в такой ситуации.

- Дэни, какой он?

- Он хочет тебя...

- Я чувствую.. он такой горячий и такой упругий... тебе не больно, ведь он так напряжен, и ему тесно в джинсах?

- Немного больно...

- Ты хочешь поцеловать мне ножки?

- Да...

- Ты поцелуешь мне каждый пальчик? Потрогай, посмотри, какие у меня маленькие, аккуратные ножки.

- Поцелую..

- Представляешь, если ты сейчас его вытащишь, я обхвачу его пальчиками ног... ты сможешь не кончить?

- ...

- Сможешь?

- Возможно...

- Не сможешь... представь себе - я зажимаю его своими ножками, стискиваю, поддрачиваю, горячая волна накатывает изнутри, и ты не можешь ничего с этим поделать, безвольно отдаешься наслаждению и кончаешь, я чувствую как бесстыдно вздрагивает твой член каждый раз, когда очередная струйка спермы вырывается из него... прямо на мои носочки... горячая...

- Подожди, стой... остановись... иначе я уже сейчас...

Бац!! Я с размаху ударила кулаком по столу. Дэни вздрогнул и чуть не вскочил с места. Индусы-официанты вспорхнули как курицы где-то в глубине кафе, но тут же затихли.

- Дэни, - я убрала ноги, наклонилась вперед и посмотрела ему прямо в глаза эсесовским взглядом. - Давай закончим тот разговор на ручье о твоем тибетском Ламе. Поставим точку, чтобы не оставлять в прошлом что-то недосказанное. Я буду с тобой предельно пряма и откровенна, потому что ты меня возбуждаешь, ты вызываешь симпатию, и не только эротическую, поэтому давай начистоту. Взять да и перестать испытывать полностью негативные эмоции... Этот совет мне кажется верхом абсурда - это все равно, что посоветовать возлюбить всех людей, поэтому либо твой Лама обычное трепло, которых я не переношу, либо ты что-то не так понял.

Похоже, буря в джинсах Дэни мгновенно утихла, он придвинул кресло к столу, сжал руки в кулаки и положил их на стол.

Прошла минута молчания.

Вторая.

- Дэни?

- Хорошо, я дорасскажу тебе ту историю, и мы вместе подумаем, что это все означает.

- А... не умею я вместе думать...

- Майя?

- Что? Что Майя? - Хотела сказать еще что-то, то ли грубость какую-то, то ли просто заплакать отчего-то захотелось... на минуту все показалось бессмысленным, убогим - сидят два идиота, рассказывают сказки, плачутся друг другу, а жизнь проносится мимо, говори, не говори... - Ладно, Дэни, забудь об этом... Так что там?

Дэни еще с минуту пристально смотрел на меня, смешно высунув кончик языка. Всплыла картинка из яслей - карапуз сидит на горшке, и кончик языка вот так же высунут... мне холодно, поздний вечер, кафельный пол, все чужое... да, все чужое - это чувство я с гордостью пронесла через всю свою жизнь - ощущение себя совершенно чужой в этой тусклой убогой тарелке.

- Когда я услышал от Лобсанга этот совет, я испытал и недоумение и разочарование - примерно как и ты. Если бы мне это сказал кто-то за столиком в кафе, я бы скорее всего поступил именно так, как ты там в горах - встал бы и пошел домой. Но мне это говорил человек, само присутствие которого уже красноречивее всяких слов. Мне, конечно же, не удастся словами передать ту атмосферу, но этот человек... не знаю, как сказать - в его присутствии я чувствовал что-то такое, что отзывалось во мне пронзительно, ярко, в какой-то момент даже захотелось заплакать, прижавшись к нему, как дети прижимаются к матери, и не от жалости к себе, а от глубинного восторга, словно я нашел свой остров сокровищ, и это все происходило со мной! А я не склонен к фонтанирующей сентиментальности, я не рыдаю по ночам в подушку, не читаю вслух стихи и не бью себя в грудь, декламируя на улицах:) Все-таки я рационален и не склонен э... как это ты говорила... да, вот, я не склонен к пузыристой и поверхностной экзальтации, поэтому мне тем более невозможно было отмахнуться от того, что я испытывал в его присутствии, списав все на недосып или излишнюю впечатлительность... С грустью я сказал, предвидя какой-то скучно-вежливый конец разговора, что на мой взгляд это невозможно - устранить все негативные эмоции, на что он ответил, что не имеет значения - что я об этом думаю, а имеет значение - готов ли я поставить перед собой такую цель и решить ее во что бы то ни стало, или не готов? Понимаю ли я, что эта задача в высшей степени важная, без решения которой не будет вообще ничего, никаких путей, никакого буддизма, никакого христианства, никаких просветлений - вообще ничего, или я не понимаю этого, не чувствую так?