Ловушка для «Тайфуна» - Александр Викторович Горохов

и по звукам можно судить, что бой разгорелся нешуточный. Грохочет очередями пистолетов-пулемётов и одиночными выстрелами вся западная окраина села. Захлёбывается лаем ещё один «Горюнов» порыкивающего двигателем «Комсомольца» роты, на кладбище грохают взрывы гранат.

Где-то занялся пожар, и в его отблесках стала видна новая цепь немецких солдат, бегущих со стороны леса.

— Бей по ним! — орёт, перекрикивая шум мотора лейтенант. — Не дай им соединиться с первой волной!

А Славка уже вошёл в раж и давит, давит гашетки пулемёта. Потому что знает: если те, кто бегут от леса, прорвутся к кладбищу, погибнут его товарищи.

20

Сафоново всё-таки пришлось оставить, хотя полк выдержал удар немцев. И не просто выдержал, а об него разбились танковый и пехотный полки фашистов. И через Дорогобуж гадов не пропустили. Не пропустили гвардейцы из 2-й мотострелковой, вооружённой прекрасной техникой и новейшими образцами оружия. А вот севернее, в районе Мирополья и Боголюбово, стояла обычная стрелковая дивизия, и танки Гота прорвались там, за два дня выйдя к Холм-Жирковскому, едва ли не в тыл гвардии. Поэтому, чтобы избежать удара с тыла, командование армии и приняло решение отвести гвардейскую дивизию на рубеж Артёмово — Чёрное — Семлёво. Ведь всё равно Гот будет рваться на Москву преимущественно по Минскому шоссе.

Потери? Серьёзные потери. Только в его роте 9 убитых и 22 раненых. Почти треть личного состава. Гитлеровцы первым делом стараются выбить противотанковые орудия, поэтому у «протвотанкистов» они ещё больше. Но уже разобрались, что ручные гранатомёты, если танк подползёт хотя бы на полкилометра, ещё страшнее. Поэтому поддерживают пехоту огнём издали. Нет уже тех «кавалерийских наскоков» первых дней войны, когда они гнали вперёд броню, и лишь под её прикрытием двигались пехотинцы.

Зато, когда в качестве поддержки пришлют хотя бы взвод средних танков, дело меняется сразу: лёгкую мелочь вышибают даже старые образцы «тридцатьчетвёрки», вооружённые «трёхдюймовкой». И даже грозные трофейные КВ, Т-34 и немецкие «четвёрки» с дополнительной бронёй пасуют перед более новым танком с 85-мм пушкой. Но такую поддержку ещё нужно дождаться: маловато их на этом участке фронта.

На станции Семлёво расположился штаб дивизии, а 6-му гвардейскому мотострелковому полку «нарезали» участок обороны в районе старинного села Семлёво, основанное примерно в одно время с Москвой. Но это вовсе не значит, что он вырыл окопы по окраине села. Нет, рубеж его обороны проходит по реке Осьма, в четырёх километрах западнее. А задача — та же самая, что была у казаков атамана Платова в 1812 году: не допустить переправы вражеских войск, движущихся на Москву по Старой Смоленской дороге, через реку. Только тогда семичасовой бой шёл с наполеоновской армией, а теперь — с танковой армией Германа Гота.

Ассоциации с наполеоновским нашествием возникают не только у Юдина. Как бывший политработник, он внимательно следит за публикациями центральных газет, и там тоже проводят параллели между двумя Отечественными войнами. Только, в отличие от Кутузова, нынешний Верховный Главнокомандующий даже мысли не допускает о возможности сдачи Москвы. А политруки вдалбливают в головы красноармейцам лозунг: нам отступать некуда — позади Москва. Пусть до неё ещё больше двух сотен вёрст.

Речушка небольшая, всего метров десять шириной, но берега её достаточно крутые, без моста ни танки, ни грузовики не переправить. А деревянный мост загодя взорвали. Есть какая-никакая линия инженерных оборонительных сооружений, что начали строить осенью, когда немцы подошли к Смоленску. Севернее дороги, по западной окраине села Беломир, противотанковый ров, занесённый снегом. Отчего он, в общем-то, не стал более проходимым для танков противника. И четыре ДОТа по восточному берегу Осьмы — от северной околицы Беломира до южной села Станище. В общем-то, построенных, но не оборудованных: нет ни капонирных орудий, ни пулемётных станков, ни вытяжной вентиляции. В Станище, помимо хлипкого мостика, способного выдержать лишь «полуторку», ещё и брод. Ещё один мостик был в районе деревни Асташово севернее Беломира, но его тоже взорвали на всякий случай.

Впрочем, что эти взорванные лёгкие мосты, если для переправы пехоты сейчас вся замёрзшая река — сплошной мост? И наступающая танковая дивизия воспользуется этим, чтобы захватить плацдарм, а уж потом станет наводить мощную переправу для танков.

С обороной по рубежу реки воины 2-й гвардейской сталкивались не раз. В том числе — и когда на противоположном берегу имеется жилая застройка, которой противник очень охотно пользуется для скрытного сосредоточения. Поэтому весь предыдущий день бойцы батальона усердно перетаскивали брёвна разобранных изб правобережной части села на «свой» берег, сооружая дзоты и блиндажи. А то, что не успели разобрать, подожгли, как только передовой дозор предупредил о приближении немецкого авангарда.

Как и ожидал Игорь Ларионов, батальон которого занял позиции в районе Станище (а своим командным пунктом он выбрал именно второй с юга ДОТ в районе села), немцы, убедившись в наличии обороны непосредственно на дороге, первым делом ударили по ним. Никакого зловредного замысла, просто Старая Смоленская дальше идёт два километра вдоль Осьмы под огневым контролем наших войск, и лучше их выбить фланговым ударом, чем подставлять борта «панцеров», ломясь к разрушенному мосту. Не исключено, что ещё и потому, что, говоря словами «добровольцев», их «обломали» с тёплым ночлегом в деревенских избах. Только Владимирскую церковь сапёры взрывать не стали: осмотрев толстенные кирпичные стены, они лишь покачали головами.

— Да тут и тонны взрывчатки мало будет!

Так что ограничились лишь тем, что обрушили малыми зарядами деревянные перекрытия, чтобы фрицы не могли воспользоваться ею в качестве наблюдательного пункта.

Потеряв один трофейный БТ-7 и до отделения пехоты, немцы убедились в том, что снаскоку в левобережную часть Станище им не прорваться, и их авангард укрылся за догорающими руинами деревенских домов.

Примерно через час они подтянули артиллерию и миномёты. И начался «праздник». Пока ещё малый, поскольку гитлеровцы только пристреливались по замеченным целям: дзотам и пулемётным гнёздам. Тем более, вечерело, а Юдин хорошо знал, что ночью немцы воюют очень неохотно. Но капитан Ларионов, тем не менее, приказал не надеяться на выставленные вдоль реки мины, а ночным караулам время от времени поглядывать в сверхсекретные приборы ночного видения, поставляемые союзниками.

В общем-то, если не считать вовремя засечённой попытки немецкой разведки подобраться к позициям роты, ночь прошла спокойно. Выявили разведку всё те же «тепловизоры» (словечко из репертуара «добровольцев», прекрасно знакомых с этими приборами). Поэтому её сначала подсветили осветительными ракетами, а потом «заклевали» пулемётным огнём, заставив часа два просидеть под речным берегом.

Зато, по словам комбата, удачно сходила в тыл немцев наша полковая разведка. Реку они перемахнули на самом левом фланге обороны, в районе деревни Кезеровка, и на лыжах «погуляли» в Коледино и Калиновку, установив, что в полях близ первой развёрнуты артиллерийские позиции, а окрестности второй забиты танками.

— Так что, Витя, вцепись в землю зубами, но тебе надо продержаться всего два часа, чтобы у немцев не возникло никаких подозрений в том, что мы готовим им сюрприз.

— А что за сюрприз? — не сдержал любопытства старший лейтенант.

— Узнаешь, Витя, — послышалось в трубке полевого телефона. — Точнее, услышишь и увидишь. И это… Предупреди своих бойцов, чтобы не открывали огонь по незнакомым им малогабаритным воздушным целям.

Какие там воздушные цели? Немцы крыли из пушек, гаубиц и миномётов так, что носа из блиндажей и «лисьих нор» не высунешь. После получасового артобстрела пылало уже три четверти левобережной части села Становище. А остатки населения, кочевряжившиеся на предложение эвакуироваться в Селёво, кто на санях, а кто пешком по санным следам, тянулись на северо-запад.

А потом через реку полезли фрицы. До двух рот. Перебежками проскакивали открытой пространство на противоположном берегу, скапливались в районе русла, несмотря на миномётный обстрел, а потом рванулись в атаку по сугробам, доходящим местами до колена. Самые отчаянные приблизились почти на бросок гранаты, но потери у них были такие, что пришлось отползать назад.

Виктор, находясь в траншеях, расстрелял все три магазина к штатному автоматическому карабину со складывающимся прикладом, и теперь, набивая «рожки» патронами, выслушивал доклады взводных о потерях. А ещё вспоминал свой первый бой у Высокого, когда совершенно неожиданно для себя мгновенно потратил при отражении немецкой атаки автоматные диски. Теперь он был куда опытнее, но и бой был настолько горячим, что он, скупо