Архипелаг мореплавателей - Ева Воляк

Какова же дальнейшая судьба героев вышеописанных событий?

Стейнбергер, прожив несколько лет в Австралии и в Европе, вернулся в Соединенные Штаты, выгодно женился, и дальнейшая его судьба неизвестна. Стивенс, командир «Барракуты», после выполненной им миссии не дождался аплодисментов. В первом же порту по выходе из Апиа, на Фиджи, ему приказали освободить заключенного, а самого отстранили от занимаемой должности. Позднее его вообще убрали с флота. Английского консула на Самоа также деликатно попросили с его поста.

А что стало с магнатом Тихого океана, фирмой «Дж. К. Годфрой энд Сан», державшей в своих руках торговлю копрой, перламутром и… меланезийскими невольниками с Новой Гвинеи? Она обанкротилась. Ее бесславные традиции продолжила другая фирма с удивительным названием Deutsche Handels und Plantagen Gesellschaft der Südsee Inseln zu Hamburg[29], более известная на Тихом океане как «фирма с длинной рукой». Ее активность долгое время оказывала большое влияние на политическое и экономическое положение Самоа.

После депортации Стейнбергера острова не обрели покоя. Гражданские войны, сменяющие друг друга правительства, снова войны, ураган 1889 г., временное спокойствие после прихода к власти Малиетоа Лаупепе, интриги консулов и восстание великого вождя Матаафа, снова война…

В конце 1899 г. был подписан договор, по которому Англия отказывалась от своих претензий на острова взамен концессии на других островах Тихого океана, а США и Германия «по-братски» поделили весь архипелаг.

Made in Samoa[30]

На каком же уровне пребывало самоанское земледелие на пороге независимости после четырнадцати лет немецкой колонизации и сорока трех лет новозеландского правления? На уровне раннего средневековья. За исключением небольшого числа плантаций, возделывание полей проводили по системе, близкой к нашей двупольной, то есть основывающейся на том, что земля попеременно то обрабатывается, то оставляется под пар. Поэтому всякий раз самоанцы корчевали новые участки леса, а деревья либо сжигали, либо оставляли гнигь. Земля не знала ни искусственных удобрений, ни сельскохозяйственных машин. Матаи, следившие за неделимостью семейных участков, были превосходными знатоками фаасамоа, но не имели ни малейшего понятия о современном земледелии. Молодые, более образованные самоанцы из-за традиционной иерархии в аинге не могут распоряжаться землей. Производительность сельского хозяйства очень низкая, и экономисты всякий раз направляют свой обвиняющий перст на систему матаи. Однако выход из тупика они ищут не внутри страны, а за ее пределами, уповая на привлечение иностранного капитала. А ведь только за несколько лет независимости Самоа удалось добиться определенных успехов, которые позволяют с оптимизмом смотреть в будущее. Я имею в виду прежде всего деятельность самоанской компании «Вестерн Самоа Траст Эстейтс Корпорейшн» (ВСТЭК), разновидности государственного земледельческого хозяйства, наследницы немецкой «фирмы с длинной рукой», которая возникла после первой мировой войны на базе новозеландского репарационного имущества.

ВСТЭК в настоящее время имеет около 25 тыс. акров земли. Компании принадлежит ведущая роль в самоанском земледелии, а в области животноводства ее можно считать пионером. Плантации обрабатываются самыми современными методами, основанными на последних достижениях науки. Так, например, кокосовые пальмы выращиваются вместе со специальной низкорослой растительностью, которая предохраняет землю от высыхания и насыщает ее ценными азотными соединениями. Здесь также проводится откорм крупного рогатого скота. Эти экспериментальные плантации походят на хорошо оформленный фотомонтаж: огромные пальмовые рощи у берега моря, а между их стройными стволами «пеструшки» и «красотки» пощипывают заросшую сорняками траву и тоскливо ревут, вспоминая родину праотцов… А в результате выгодная комбинация для коров, кокосовых пальм и фермеров.

Самоанская компания — монополист в области разведения скота. Кроме того, она занимается в значительных масштабах разведением какао и в меньших — кофе, перца, мускатного ореха и орехов макадамия. По это еще не все. Во второй половине 60-х годов она открыла первое на Самоа государственное предприятие — фабрику мыла. Организационной стороной и всем производством руководил кругленький и энергичный герр Гюнтер Вернер из Западной Германии. За короткое время чистенькие строения в пальмовой рощице наводнили внутренний рынок отличным мылом.

«Поддержи отечественную продукцию!» — кричали объявления в местном кинотеатре, во всех магазинах на Прибрежной улице и на полосах газеты «Самоана».

«Я моюсь только самоанским мылом!» — улыбались из белоснежной пены красотки на плакатах.

Но в рекламе не было необходимости. Оказалось, что самоанское мыло лучше и дешевле импортного, а неутомимый господин Вернер уже подумывал о расширении производства.

— Сейчас я вам что-то покажу, фрау Воляк, — сказал он с таинственным видом. — Это сюрприз!

Вернер исчез в доме и через некоторое время вернулся, держа руку за спиной.

— Прошу вас, — он галантно поклонился довольно многочисленному обществу, — первое самоанское туалетное мыло «Гибискус»!

Жестом фокусника Вернер вытащил из-за спины розовенький, гладенький, кругленький кусочек, который, как две капли воды, был похож на своего создателя и издавал приятный запах китайской розы.

Мыло пользовалось большой популярностью. В магазинах упал спрос на дорогое импортное мыло «Пальмолив» и «Олд Спайс». Герр Вернер весь светился. С удвоенной энергией бегал он по ступенькам «своего» предприятия, наблюдал за каждой мелочью, сопровождал экскурсии школьников и иностранных гостей.

— Вы только посмотрите, что это за масло! — он взял на кончик пальца капельку золотистой жидкости, которую пресс выдавил из мякоти кокоса, и с экстазом втянул носом тонкий ванильный аромат.

Школьники широко открывали глаза при виде больших котлов, вычищенных не хуже, чем кастрюли на кухне госпожи Вернер, дрожащих стрелок манометров и шипящих вентилей, всей этой впечатляющей алхимии пены, цвета и запаха.

Когда мы уезжали из Самоа, Вернеры принесли нам в порт небольшой подарок: сумку цилиндрической формы из традиционной полинезийской ткани из луба шелковичного дерева и инструкцию по ее изготовлению. Внутри лежало тапа моли — мыло тапа и рекламный листок на английском, немецком и французском языках.

— Будем экспортировать, фрау Воляк, будем экспортировать!

Немного позднее господин Вернер уехал из Самоа. На его место прибыл другой эксперт из Европы. Но скоро его заменит местный специалист, и фабрика перейдет исключительно в руки самоанцев.