Почему нам трудно поверить в Бога? - Александр Мень

И тем не менее Его иногда печалила жажда людей видеть чудеса. Почему не сотворил Он в маловерном Назарете никакого чуда?[44] Почему упрекал людей, которые искали Его после насыщения хлебами, и говорил, что они не поняли знамения? Почему Он отказался продемонстрировать Свое могущество перед Иродом Антипой, который с любопытством ждал, что Иисус, удивительный узник, поразит его каким-нибудь необычайным феноменом? Книжники даже требовали, чтобы Христос чудом подтвердил Свое небесное посланничество. И что же Он ответил им? «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения»[45]. Он хорошо знал, что они полны тайного неверия и ищут явных доказательств. Он также знал, что никакие чудеса не убедят упорствующих! «Если и мертвый воскреснет — не поверят»[46].

Я сам был очевидцем подобного, когда явные проявления таинственного и сверхъестественного заставляли неверующих только пожимать плечами: мол, наука этого еще не объяснила, а потом объяснит. Если нет веры, чудо оказывается бесплодным, подобно семени, которое упало на камень.

И еще один вопрос. Как вы думаете, почему воскресший Господь не явился Своим врагам — Пилату, членам Синедриона? Несомненно, потому, что Он не хотел заставить их верить. Вынужденная вера есть рабство. «Но там, где Дух Господень, там свобода»[47]. Он ждет веры, которая рождается в доброй воле и в свободном, открытом Богу сердце. Если я доверяю Ему — я пойду за Ним, не требуя чудес. Я не жду их как приманки, как неопровержимого доказательства! Смелость и сила веры заключаются в том, что она ведет человека по трудному пути, часто в неизвестность. Он должен полагаться на Спасителя так, как полагался некогда на Бога Авраам. Только тогда чудо будет для меня не просто удивительным явлением или доказательством, а знаком любящей руки моего Господа.

Подумайте еще о том, что было бы, если бы в мире верующим всегда чудесным образом везло во всем, а неверующие были бы в постоянном бедствии? Каждый захотел бы встать в наши ряды. Но ради чего? Ради корысти, ради выгоды, ради манящего чуда! Вспомним, что сам Христос отверг это искушение, когда в пустыне сатана пытался соблазнить Его и толкнуть на путь кричащих и эффектных чудес. Конечно, если бы Он при стечении сотен людей бросился с кровли храма и остался цел — это многих обратило бы. Но Он предпочел быть умаленным среди людей, предпочел быть гонимым и убитым, хотя мог призвать на помощь легионы ангелов. И нам Он сказал: «В мире будете иметь скорбь»[48].

Дорога христианина подобна дороге древних израильтян в пустыне. Нужно сохранять верность Богу и среди испытаний, благодарить Его за чудесную помощь, но оставаться твердым даже тогда, когда эта помощь, казалось бы, медлит. Именно такой безответной верности ждет от нас Спаситель. В ней наша сила. Если мы не хотим быть «родом лукавым и прелюбодейным», мы не должны требовать чудес, требовать знамений. Молясь, мы должны всегда, как Христос, прибавлять: «Но не Моя да будет воля, а Твоя»[49].

Тем, кто чрезмерно увлекается чудесами, я бы напомнил, что языческие летописи пестрят описаниями небывалых чудес, что исцеления происходят и вне христианства. В Апокалипсисе мы читаем, что сподвижники зверя, антихриста, сводят огонь с неба и производят всевозможные чудеса. О них и сейчас часто пишут газеты мира: о разных телепатах, современных магах, ведьмах, целителях! Многое из сообщаемого не выдумки. Я сам был очевидцем подобных вещей. Но какое это имеет отношение к подлинной вере?

Когда старого итальянского поэта Данте спросили, какое самое удивительное чудо христианства, он ответил: «То, что оно завоевало многие народы и сердца без чудес».

Подлинное чудо есть знак милости Божией, откровение Ее любви. Но любви, друзья мои, не требуют. Ее смиренно ждут, ее принимают. И на нее отвечают.

Но прежде мы должны научиться всецело доверять Богу, а не искать доказательств и чудес. И тогда вся жизнь нам откроется как чудо. И мы с вами увидим его повсюду вокруг нас: в каждом листе дерева, в каждом цветке, в каждом живом существе, в тайне зарождения жизни, в дивных законах Вселенной; в золотых песчинках добра, разбросанных среди камней грубой и жестокой жизни; в красоте, в любви, в познании. Во всем этом глазами веры открывается чудо, неисчислимый рой таких привычных для нас чудес. И тогда мы можем славить Господа в  свободном служении Его воле, а не в порабощенном и привязанном знамениями состоянии. 

Дата неизвестна.

Ответы на вопросы

Я хочу уверовать в Истину. Подскажите, как прийти к вере в Творца.

O. АЛЕКСАНДР: Во-первых, человек никогда этой веры не чужд. Потому что нет человека, который вообще не имеет веры. В душе каждого Бог закодировал ощущение Вечности, ощущение Высшего Начала. И поэтому, чтобы прийти к вере, надо прийти к самому себе. Мы живем как бы  вдали от себя. Мы  работаем, ходим, бегаем, трудимся, но мы совершенно не помним себя... А надо вернуться к себе, почувствовать внутри себя тишину, осознать важность своего духа.

Здесь мне всегда вспоминаются слова Мейстера Экхарта: «В молчании Бог произносит Свое слово». В молчании. Где наше молчание? У нас все время все тарахтит! Поэтому для того, чтобы прийти к духовным ценностям, надо создавать островки тишины, островки духовной сосредоточенности! Остановиться на минуту. А мы все время бежим, как будто у нас впереди очень большая дистанция. А дистанция короткая — пробежать ее ничего не стоит. Так вот, для того чтобы осознать и углубить живущую в нас веру в Творца, надо вернуться к самим себе потерянным и найти то, что мы потеряли. Это первый шаг. А потом уже пойти дальше.

В Евангелии от Иоанна Христос говорит: «Никто не может прийти ко Мне, если не будет ему дано от Отца Моего». Выходит, что человек не виноват и не может быть наказан Судом.

O. АЛЕКСАНДР: Мы должны вникнуть в прямой смысл этих слов. Христос говорит о том, что любое обращение к Высшему, любое открытие в себе веры (человек ведь не принимает веру и не теряет ее, она в нем живет — он ее в себе находит) происходит не автономно, а при участии высшей силы, благодати Божией. Нам кажется, что мы сами открыли в себе веру, но благодать нам помогает —  вот что означают эти слова. А когда человек ее не чувствует, когда он отказывается принять ее, то и получается, что благодать проходит через него, как через решето.    

Мне хотелось бы спросить, как Вы относитесь к возможности прямого или косвенного доказательства бытия Божия наукой. Ведь доказательство не означало бы, что свобода выбора между добром и злом исчезла?

о. Александр: Ни в коем случае. Я думаю, что то, что мы называем доказательствами бытия Божия, есть, во-первых, разрушение некоторых предрассудков, которые связывались с  отрицанием бытия Божия; во-вторых, связано с неким логическим рядом, который нас приводит к  идее  Бога. Но идея  — это не есть доказательство: можно умозрительно прийти к чему угодно. Но когда человек открывает в себе тот орган, который будит в нем веру, он открывает веру в себе — человек не берет ее ни от кого — для этого источник надо очистить. И в данном случае так называемые доказательства бытия Божия — они работают как очистительные механизмы.

Например, я видел людей, которые, прочтя изложение элементарного текста классических доказательств, совершенно изменились — у них все сдвинулось, и этот орган открылся. Потом, когда они духовно выросли, они стали понимать, что эти доказательства не являются обязательными, жестко навязанными; они все равно оставляют свободу выбора. Но что-то для них в этом было, эти доказательства послужили каким-то толчком.

Как видно, именно зло и страдание обычно толкают людей к поискам добра и веры в Бога. И создается такое впечатление, что, в общем, страдание играет в этом свою определяющую роль. Ведь и страдания Христа имеют искупительный смысл. Означает ли это, Александр Владимирович, что в основе мира лежит страдание?

O. АЛЕКСАНДР: Я думаю, что на этот вопрос следовало бы ответить в другой раз, когда мы будем говорить о  самом зле. Это особая тема. Но я вам скажу, что люди-то разные. Многие от страдания  теряют веру — я с такими сталкивался, а другие приходят к вере.

Но вообще опыт  каких-то тяжелых переживаний делает человека духовно все-таки более зрелым. Это очевидно. Но я думаю, что человек обретает веру не потому, что страдает, а просто потому, что его душа становится более возмужавшей. Что касается страдания Христа, то Он не мог не страдать в этом мире. Он не мог не пострадать там, где страдали все прекрасные и благородные люди.

В отношении страдания можно сказать только одно: зло человеческое Бог поворачивает к добру, как это видно из Книги Бытия. Рассказанная в ней история Иосифа заканчивается словами, что Бог даже зло поворачивает к добру[50]. Но это не значит, что зло есть добро. Зло есть зло. Болезнь есть зло, хотя она и может послужить человеку, привести к покаянию или вообще к серьезному размышлению над своей жизнью; очень многие люди начинали свой путь к Богу именно во время болезни. Но это не значит, что не нужно лечить людей.