Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Хорошим фильтром служили и Милославские, и Любава, слаженно нашептывающие царю, что дескать, бояре, дармоеды, вместо того, чтобы зады толстые поднять, да делом заняться, напраслину ходят, возводят! Вот где сейчас Ромодановский? Ордин — Нащокин? Где?!

Все на благо государства работают.

А эти…

Уххх!

Так что Алексей Михайлович пребывал в спокойном расположении духа, не мешая своим родственникам творить добрые дела. Да и то сказать — ведь и верно — добрые! Не на вред же, все на пользу.

А что не подобает…

Это добро‑то творить не подобает?! Пусть люди под заборами мрут или на большую дорогу выходят!?

Ну и гады ж вы, товарищи…

— А что с женщинами дальше будет? С детьми?

— С детьми — тут все понятно. Воспитывать будем. С женщинами… тетя, а ты представляешь, сколько нянек надо на сто детей? А на триста? Ежели у кого родные найдутся и пожелают принять к себе несчастную — порадуемся. А кто одинокий — тех пристраивать будем. И жилье найдется, и работа… кто‑то в монастырь захочет — тоже препятствовать не станем. А кто и замуж выйдет.

— Да кто их возьмет, племянница?!

— Тетя, какого ты плохого мнения о людях, — ухмылочка у Софьи была откровенно язвительной. — Вот ты представь. Людей освободили. Сначала им к Азову двигаться, потом от Азова вверх по реке домой ехать… мужчинам, женщинам, детям… неужто они за это время и словечком не перемолвятся? Попомни мои слова — кое‑кто на строительство каналов семьями поедет.

— Ну ты и лиса, племяшка.

— Чем удобряли — то и выросло. Ну что, поехали, покажешь мне, что и где готово, а то я на денек чудом вырвалась…

Ирина ожидала многого. И ругани, и споров, но Софья была на удивление деловита. Критиковала мало, но каждое ее замечание Ирине хотелось записать, да еще себя по лбу стукнуть. Не додуматься до такой мелочи!

Впрочем, пара девушек, которых для поручений выделила Софья, ходили за царевной хвостиком и все записывали к себе. Ирина решила просто взять у них вечером заметки.

Но наконец осмотр окончился и настало время поговорить и об иных делах.

— Племянница, а ежели я Дуняшу сюда заберу?

Софья пожала плечами.

— Тетя, мне не жалко, но ты можешь гарантировать ее примерное поведение? Что она ни в кого не влюбится, не сбежит, не устроит скандал — и таких 'не' я тебе тысячу перечислю?

Ирина задумалась. За себя‑то она была уверена, а вот Дуня…

— Не знаю, Сонюшка.

— Тогда подумай, стоит ли. За ее глупость ты отвечать будешь. Хочется тебе обратно в терем?

В терем Ирине Михайловне не хотелось, так что тема была исчерпана.

А Софья была довольна теткой. Вот уж действительно — все беды от безделья. А дали Ирине возможность работать, дали развернуться — она и пашет трактором. Семьи нет, детей нет, в монастырь неохота… золотой кадр!

Пусть занимается приютами, пусть с детьми возится, полезной себя чувствует, пусть кому и крестной матерью станет… Софья была заранее согласна на многое.

Глупость растет на безделье.

* * *

Собесский был не то, чтобы доволен. Для довольства ему не хватало армии в пятьдесят тысяч человек, орудий, припасов — да всего не хватало. Но сейчас они сделали максимум того, что могли сделать.

Теперь требовалось сковать турок боем под Жванцом, чтобы они не сразу двинулись на Каменец. Хотя бы ненадолго, хотя бы на чуть — чуть. И вот тут‑то Собесский собирался использовать естественную полость под замком.

Пусть ворвутся, пусть…

Но на такое дело надо было посылать только добровольцев.

В Жванце сейчас никого не осталось, все, кто жил в нем — сбежали в Каменец. Были только два отряда — один под командованием пана Ярмолинского, который сам вызвался возглавлять отчаянных вояк. И стояла там батарея под командованием Киприана Томашевича.

Всего‑то три десятка пушек. Старых, чуть получше, чем те, которые взорвали на переправе, но все‑таки не слишком хороших. Хотя и их Собесский отдавал чуть ли не со слезами.

Две сотни добровольцев. Два командира.

Знамя, гордо реющее над замком.

И понимание того, что никто живым отсюда не уйдет. Но они выиграют время, выиграют чьи‑то жизни, оплатив их своими… пусть так.

Турки нахлынули на Жванец, подобно мощной приливной волне — и были встречены картечными залпами со стен. В сложившейся ситуации — картечь была лучшим выходом. Изготовить ее было несложно, разлеталась она далеко, калечила и убивала многих, тем более, что турецкое войско было огромно — а как известно, страшнее смерти для воина только вид искалеченного, воющего от боли товарища. И понимание — что завтра, даже уже сегодня это может быть с тобой. А еще — обоз, переполненный раненными, загнивающие язвы, гангрена — не видели? И не дай Бог увидеть, лучше уж честно грудью на меч, чем так мучиться.

А еще раненные требуют сил, внимания, лечения… не добивать же всех подряд?

Киприан смотрел со стены на наступление врага. На кружащихся под стенами конных татар Селима Гирея, на янычар, отмечал бунчуки, искал глазами хоть кого‑то — и не находил.

Пушки размеренно стреляли, пока войско не раздалось в стороны, и вперед не выехал мужчина на сером, в яблоках коне, с белым флагом в руке.

— Кто комендант крепости?

Прищуренными глазами смотрел на него Ярмолинский. Это был Фазыл Ахмед — паша. Да, можно бы снять его одним выстрелом, но сие бесчестье будет.

Да и толку одного пашу убивать — тут другое надобно.

— Я, Юрий Ярмолинский, комендант замка!

Мужчина выпрямился над воротами замка, глядя гордо и насмешливо.

— Чего надобно!?

— Я Фазыл Ахмед — паша…

Титулы Ярмолинский не слушал. Неинтересно. Да и что может предложить ему этот турок, разодетый, как дорогая девка и блестящий каменьями в перстнях?

Почетную сдачу?

Спасибо, не надобно!

Да неужели?

Ну да, султан, милостью Аллаха, не желает губить храбрых воинов и потому предлагает им открыть ворота крепости. Тогда он разрешит им выйти вместе с оружием и убраться на все четыре стороны.

Гневная волна поднялась в груди поляка.

— Да неужто, пан, ты сам согласился бы жить бесчестной собакой?!

Сказано было увесисто. Паша на миг вспыхнул от гнева, но решил попробовать продолжить уговоры. Опять же, надо дать войску время подойти под стены. Да, они сметут эту крепость с лица земли, но скольких потеряют при этом?

Пушки расположены удачно, а обойти ее и идти на Каменец тоже не выйдет. По ним просто будут бить со стен — и скольких они потеряют?

Слишком велико их войско, в обход его не поведешь — неудобно, лошади, пушки, обоз… а мимо — конечно, поляки воспользуются случаем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});