Агитбригада-2 - А. Фонд

ещё чего?

— Совет ещё нужен, — вдруг вспомнил я, — у меня в том доме, где я снимаю комнату, хозяйка, старушка. И я хочу ей небольшой недорогой подарок сделать. Просто вежливость проявить. Как вы думаете, шаль или альбом для фотографий — хорошо будет?

— Да то что! — возмутилась бабушка Пэтра, — зачем ей альбом? У неё все фотографии давно по своим местам разложены. А шаль ты такую, как надо, чужому человеку никогда не подберёшь.

— Так что же её подарить?

— Сейчас. Жди. — старуха сходила в палатку и вернулась через пару минут, держа в руках бумажный кулёк с чем-то. — Вот. Это хороший травяной сбор. Он и от суставов помогает, и силы придает, и тоску разгоняет.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, принимая подарок.

Счет к цыганам рос в геометрической прогрессии.

Сегодня я решил сделать ещё одно важное дело. А именно — я направился на агитбригаду. К Гудкову. Сейчас они располагались в здании малого театра, почти в центре города N. Который ранее был мюзик-холлом, а потом его превратили в «Театр революции».

Сейчас, судя по доносившимся звукам музыки — смесь дикого танго и хасидских плясок, и яростным аплодисментам, там шло какое-то пролетарское представление, но мои агитбригадовцы находились в другом крыле. Вот туда я и пошел.

Гудков сидел в прокуренном кабинете и что-то яростно печатал на машинке. Увидев меня, он обрадовался (скорее всего не конкретно мне, а возможности отвлечься и передохнуть):

— О! Генка! Что, к гастролям по соседней губернии готовишься?

— Готовлюсь, — сказал я.

— Ты главное, паря, одёжу потеплее прикупи — путь у нас долгий, всяко лучше в тулупчике по снежным дорогам ездить. И так все тёплое бери, кто знает, как мы ночевать будем.

Я вздохнул, вспомнив ночёвки в сырых домишках по сёлам. Нет, всё-таки комфорт я люблю. Но и поездку эту откладывать нельзя.

— Так что ты хотел? — спросил Гудков и тут же сам себя перебил, — мне Григорий передал твои требования. Что ж, подход разумный — будешь хорошо исполнять обязанности, я и характеристику тебе напишу, и с заведующим договорюсь, пусть принимает экзамены.

— Я так понимаю, мои обязанности расширяются? — решил сразу уточнить я.

— Голикман тебя прямо захвалил, как ты чудесно играешь. — чуть скривился Гудков, — так что приходи в понедельник на репетицию, посмотрим, на что ты способен.

— Я в понедельник не могу, — пожал плечами я, — по понедельникам я прохожу обучение в гомеопатической аптеке.

— Зачем?

— Учусь я. На помощника лаборанта.

— Ааааа! Теперь понятно! — хмыкнул Гудков, — а я-то думаю, чего это наш Зёзик так возмущается, и всё про какие-то фурункулы талдычит. Я уж думал, что у тебя фурункулы.

— Да нет, мы там мази и лосьоны учимся делать. И от фурункулов тоже, — пояснил я, — а парни смеются.

— Правильно смеются! — строго сказал Гудков, — если можешь играть на инструментах, негоже клистерные трубки мастерить!

— Клистерные трубки тоже нужны людям! — вскинулся я.

— Клистерные трубки и мазь от фурункулов — это оружие с болезнями тела, — заявил Гудков, — а мы воюем с религией, а это гораздо хуже. Это — болезнь ума и души! Причем не просто болезнь, а целая эпидемия. Ты про чуму в Средневековье слыхал?

— Слыхал.

— Так вот, религия — ещё хуже. Запомни это.

Меня аж передёрнуло, но спорить я не стал. Ему все равно ничего не докажешь, а мои планы рухнут. Нет, таким, как Гудков, к этим вопросам надо самому дойти, путём ошибок, падений и проигрышей. Только тогда он поймёт.

— Кстати о борьбе с религией, — я ловко воспользовался тем, что про эту тему заговорил сам Гудков. — Как попасть в Союз воинствующих безбожников?

— А тебе зачем? — прищурился Гудков, — тебе нашей агитбригады разве мало?

— Нет, не мало, но…

— А раз не мало. Значит и незачем! — отрезал Гудков.

— Хочу посмотреть, как они действуют, — сказал я.

— Так как мы, только более нагло, — отрезал Гудков, и я понял, что с этой стороны попасть туда у меня не получится.

Я прекрасно понимал, что в такие «союзы» набирают всех подряд, с улицы. Но я хотел зайти со стороны агитбригады, под протекцией, чтобы сразу попасть в верхушку и получить доступ к спискам членов Союза воинствующих безбожников. Может, хоть так получится отыскать личность вора, столь нагло пробравшегося ко мне во флигель. Но, увы, этот вариант не получился — Гудков явно устранял конкурентов.

Несолено хлебавши я вернулся к себе, правда по дороге зашел в лавку «Заверни» и купил хлеба и сыра. Чтобы пройти во флигель, мне пришлось сперва войти в дом.

Там меня уже поджидала хозяйка, Степановна. И была она явно не в духе:

— Это что ж такое творится, Гена? — налетела она на меня, — то к тебе мужики ходят, комедианты эти, как их…? а, безбожники. Вы там винище потом всю ночь до изумления хлещете, что на уроки ты опаздываешь. То ты дома не ночуешь. А то уже бабы начали бегать. Ладно, если бы одна какая, дело молодое, а то три бабы аж!

— Как три бабы? Две же было? — удивился я.

— Да вот, пока ты волочился непонятно где, к тебе опять новая девица приходила. — проворчала Степановна. — Ладно ещё первая, куда ни шло, а вторая вообще прости господи, тьху, срамота! Мало того, что в кальсонах, так ещё стриженная! Но вот эта!

— А что с ней не так?

— Да где ж ты страшную такую нашел?

Кажется, я догадываюсь, кто пожаловал ко мне в гости. Лизонька из аптеки! Стопроцентно она. Надеюсь, Моня ей напомнил о примусе.

— Я вот как раз по этому поводу и хотел с вами поговорить, Ангелина Степановна, — сказал я просительным голосом, — просьбица есть от меня.

— Говори! — нахмурилась хозяйка.

— Вы же видите, что мне всего пятнадцать, сирота я, папки-мамки нет. Вот они вокруг меня и кружат. А я ничего супротив них и сказать не могу. Мал ещё. Вы уж их, Ангелина Степановна, не пускайте ко мне. Никого. Особенно если меня дома нету.

— Это что, я у тебя заместо привратника буду? — начала наливаться краской старуха.

—