Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во-о-от, – протянул Ритвелд и продолжал, сжав ладонями колени, ему тоже было неудобно сидеть, но художник и попытки не сделал переменить позу. – Понимаете, какое дело, Альберта я знаю… знал… лет десять. Он пришел тогда на мою выставку… Меня выставили в музее Ван Гога, там на первом этаже есть зал… Очень престижно, а я был еще молодым художником, гордился чрезвычайно, вы бы видели, как мы пили, когда в первый день… Неважно. Альберт притащился на третий день или пятый, не помню, и бурчал под нос что-то не очень… Я подошел и спросил, чем господин недоволен. А он сказал, что недоволен моим успехом. Он, мол, всегда завидует успехам коллег, потому что сам такого никогда не напишет, и это естественное чувство, не нужно обижаться и вообще обращать на него внимание. Хорошо, да? Прямо так, открыто… Он вообще был человеком прямым – может, потому и художником не стал, я имею в виду не стал самостоятельным, творцом, вы понимаете, что я хочу сказать… Он был настолько прям и откровенен, что рисовать мог только с натуры, а взгляд у него был фотографический, он видел не то, что в глубине вещи, а то, что на поверхности. Яблоко – это яблоко. Дом – это дом. Коричневое – это коричневое.
– Реализм – это реализм, – прервал детектив.
– Что? Да, простите, я теряю нить, когда открываю рот…
– Понятно, – кивнул Манн.
– Знаете что… Вы лучше задавайте вопросы, а я…
– Это я и хотел предложить. Только постарайтесь отвечать коротко, хорошо? Да или нет. Согласны-не согласны.
– Да. Согласен.
– Альберт Койпер стал вашим другом?
– Нет. Как он мог стать другом? Он меня терпеть не мог, потому что…
– Но вы знали его настолько, чтобы предположить, что он не мог покончить с собой по какой бы то ни было причине?
– Да. То есть, нет, не мог. Не было причин.
– Почему вы в этом уверены?
– Потому что… Послушайте, вы не те вопросы задаете. Спросите меня: с каким предложением вы пришли к Койперу одиннадцатого августа тысяча девятьсот девяносто первого года?
– С каким же предложением вы пришли к Койперу одиннадцатого августа тысяча девятьсот девяносто первого года? – едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться потенциальному клиенту в лицо, спросил Манн.
– С профессиональным. Альберт был замечательным копиистом. «Старуха с письмом»… Да, я уже говорил. А я в то время закончил цикл картин, шесть – если быть точным. Цикл называется «Фантазии перед заходом солнца».
– Погодите, – сказал Манн, вспоминая. – «Фантазии перед заходом», верно. Картины, которые семь лет назад сгорели вместе с типографией Кейсера? Художник – это были вы? – и Кейсер получили страховки, большую сумму, об этом писали в газетах.
– У вас хорошая память, – с уважением произнес Ритвелд. – Семь лет прошло – вы помните.
Манн отвел комплимент рукой, будто отодвинул в сторону возникшее перед глазами препятствие.
– Могу себе представить, что вы тогда чувствовали, – сказал он, просто чтобы что-то сказать и вызвать художника на откровенность. Он все еще не понимал, чего от него хотел Ритвелд.
– Не можете, – буркнул художник. – Я чувствовал вовсе не то, что вы представили. Видите ли, – я вам скажу, вы не страховая компания, я вас сам позвал, и вы обязаны сохранить профессиональную тайну, верно?
– Безусловно, – подтвердил Манн.
– Да, так я вам скажу… Этого никто не знает, ни одна живая душа, Альберт знал, конечно, и Кейсер тоже, но душа Альберта уже не живая, а Кейсеру говорить не резон, он, как и я…
– Вы хотите сказать… – начал Манн, догадавшись уже, какую тайну собирался поведать художник.
– Я хочу сказать, что мне ужасно не хотелось передавать в типографию оригиналы для работы, они были, как дети, я любил их… Вы не поймете. А у Кейсера своя студия в помещении типографии, все необходимое для фотокопирования… В общем, это было для меня совершенно невозможно. А Кейсер согласился издать мой альбом, ему нужны были картины. Дилемма, верно?
– Ну-у… – протянул Манн. – Честно говоря, не вижу… Все так делают, насколько я…
– Я же сказал, вы не поймете, – пробормотал Ритвелд. – И не нужно. Я… Я сам себя тогда не очень понимал, и лишь впоследствии… Вы ищете логику в моих поступках? Не ищите. Как бы то ни было, я нашел решение. Пошел к Альберту и предложил работу. Он согласился, почему нет? Сделать копии – деньги, что он с меня тогда слупил, были чуть ли не больше, чем то, что я мог заработать на авторских с альбома! Но я пошел на это. Альберт работал в моей мастерской, ему понадобилось два месяца, замечательные оказались копии, одна к одной, я же говорю – у Койпера был фотографический глаз, а оттенков цвета он различал столько, сколько ни одному японцу не снилось. Я ему заплатил – и за молчание тоже. Знаете, он ведь мог меня шантажировать – потом, я имею в виду… Но это было не в его принципах.
– Иными словами, – художник мог говорить бесконечно, и Манн прервал его на полуслове, – вы передали в типографию не оригиналы, как было обусловлено, а копии шести картин, сделанные Койпером.
– Да!
– Кейсер был в курсе дела?
– Конечно. Он знал. Для него это не имело большого значения – копии были хороши, а при подготовке к печати все равно многое теряется, как ни старайся…
– И в пожаре сгорели копии, – сказал Манн. – По сути, вы надули страховую компанию на… Сколько вы получили?
– Сто восемьдесят тысяч гульденов. По тридцать тысяч за каждую картину.
– Хотя цена каждой копии была…
– Сто гульденов в базарный день.
– И Кейсер? Он тоже?
– Да, достаточно, чтобы восстановить типографию.
– Это был… м-м…
– Да вы что! Поджог? Чушь, глупость, бред! Неисправность электропроводки – работала комиссия, в полиции есть протоколы, произошла идиотская случайность: что-то искрило, а там краски, бумага… Вспыхнуло, как свечка. Дотла. От картин даже рамы не остались целыми.
– Понятно, – протянул Манн. – Случайность. Хорошо. Но страховку вы получили как за оригиналы.
– Точно. Я бы заплатил Альберту за молчание. То есть, я думал, что он захочет, чтобы я… Он знал, что сгорела его работа, а не моя…
– И мог попытаться вас шантажировать.
– Да. Я был готов, но… Альберт ни разу за эти годы даже намеком…
– О существовании копий не знал никто?
– Кроме Альберта, Питера и меня. Никто. Ни одна живая душа.
– Значит… – протянул детектив, глядя на трещину в потолке; ему хотелось смотреть в глаза художника, увидеть его реакцию на то, что он сейчас собирался сказать, но Манн намеренно не делал этого, и не потому, что не стремился смутить собеседника, до смущения Ритвелда ему не было никакого дела, он испытывал себя, а не живописца – сможет ли он, специально тренировавший свой слух и нервную систему, услышать, ощутить, распознать шестым чувством истинные мысли человека, стремившегося скрыть то, что происходило в его черепной коробке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Смоленская площадь - Алексей Троненков - Детективная фантастика
- Пропавшая экспедиция - Станислав Рем - Детективная фантастика
- Дело о Золотом городе - Лариса Куницына - Детективная фантастика
- Государство, которого нет на карте - Радмила Скрытня - Детективная фантастика / Попаданцы / Прочие приключения
- Запретная механика любви (СИ) - Петровичева Лариса - Детективная фантастика
- Убийца по контракту - Анатолий Старов - Детективная фантастика
- Дневник Дэйзи - Нуршат Шатаева - Городская фантастика / Детективная фантастика / Фэнтези
- Сон. Узел - Даниил Лорл - Детективная фантастика / Ужасы и Мистика
- Легион - Брендон Сандерсон - Детективная фантастика
- Перекресток пяти теней - Светлана Алексеевна Кузнецова - Городская фантастика / Детективная фантастика / Мистика