Пламенный цветок (СИ) - Мира Ризман

и… разбудил её.

Ещё с минуту она тяжело дышала, пытаясь прийти в себя после ночного кошмара. Пальцы нервно сминали простынь, а ноги била судорога. Свеча в закрытом фонаре, предусмотрительно оставленном на прикроватной тумбочке, почти догорела. Её тусклый свет едва колыхался, рождая лишь тени, и всё же Торине в царящем полумраке удалось разглядеть очертания собственной спальни. Вздох облегчения слетел с губ, а сердце чуть замедлило свой неистовый бег. И всё же обрывки страшного сна всё ещё владели сознанием, вызывая невольную дрожь и слабость в ногах.

Немного восстановив дыхание, Торина сползла с кровати и, кутаясь в одеяло, прошлась по комнате. Вопреки ожиданиям, ей всё никак не удавалось успокоиться. Не помог ни остывший травяной настой, который выписал ей королевский лекарь для улучшения сна, ни осенний воздух, ворвавшийся в комнату из раскрытого окна. От холодного ночного ветра, принявшегося гулять по спальне, только замёрзли кончики пальцев на руках и ногах. Тревога же напротив, лишь усиливалась, почти сводя с ума. В голову непрошенными гостями лезли удручающие мысли. До свадьбы оставалось всего несколько дней, а она так ничего и не смогла сделать. Все её попытки поговорить с сестрой или матерью заканчивались полным провалом.

— Ты ведёшь себя как ребёнок! — укоряла её Зарина. — Я понимаю, свадьба — это очень волнительно, но к чему наговаривать на жениха? Ты меня просто поражаешь! Сколько этих глупых романчиков прочитала, а в жизни любовь разглядеть не смогла! Принц Андреас явно неравнодушен к тебе. Он хорош собой, у него прекрасные манеры, чего тебе ещё не хватает?

Каждый раз, слушая похожие тирады, Торина пыталась ответить, но не успевала вставить и слова, как сестра вновь перебивала её, начиная твердить о том, что у принцессы тоже есть долг перед королевством. После таких заявлений весь пыл Торины выступать с возражениями угасал. Да и чем она могла подтвердить свои опасения? Лишь снами и догадками, что едва ли можно было назвать вескими доводами. Торина отчаянно жалела, что не обладала вспыльчивым нравом. Тогда она хотя бы смогла высказаться! Но, увы, в этом Торина была совершенно безнадёжна. По вечерам, когда её досаждали страхи грядущих кошмаров, она порой пыталась произнести вслух всё то, что накопилось у неё на душе. Но даже так, находясь в одиночестве в пустой комнате, ей не удавалось разозлиться и хоть сколько-то повысить голос. Это ещё больше погружало её в глубины отчаяния, и она вновь ощущала себя безвольной мухой, угодившей в паутину.

А всё началось до банальности просто и незатейливо.

В день приезда бэрлокских гостей был устроен приветственный бал. По роковому стечению обстоятельств именно этот приём оказался вечером её дебюта в высшем свете. Мать и сестра настоятельно просили Торину не отказывать приглашениям на танец, ведь, согласно линкским традициям, это значило проявить неуважение. И всё же она смела надеяться, что на первый танец её выведет отец. Во всяком случае, это должно было помочь ей немного успокоиться и привыкнуть к шумной и пугающей обстановке. Но буквально за пару минут до объявления торжественного полонеза к ней вальяжно подошёл тот самый принц Андреас. Он с самым галантным видом, плохо сочетавшимся с его броским причудливым нарядом, обратился сначала к королю Линка:

— Ваше Величество, прошу простить меня за дерзость выпросить у вас разрешение на танец с Вашим Высочеством!

Отец встретил инициативу принца с радостью и добросердечной улыбкой:

— Ну что вы, Ваше Высочество, это было бы честью для нашего королевства!

Торина на миг забыла, как дышать. Она нервно взглянула на короля, ища привычной поддержки и заступничества, но тот лишь по-отечески подмигнул ей, явно намекая, что был бы весьма доволен, если бы Торина и в самом деле приняла это приглашение. Принц уже склонился в манерном поклоне и протянул руку.

— Ваше Высочество, не откажите мне в удовольствии танцевать с вами!

От паники и волнения перед глазами всё начало размываться, так что толком разглядеть самого принца Торина не смогла. В памяти сохранились лишь мешанина плохо сочетаемых разноцветных пятен его кичливого наряда. У принца был длинный алый камзол с огромными сапфировыми пуговицами, изумрудная сорочка, яркие жёлтые кюлоты и блестящие пурпурные сапоги. Слишком колоритное непривычное одеяние, как и грубоватый, чуть хрипящий тембр голоса вызывали у Торины инстинктивный страх. Она чувствовала себя беззащитным кроликом, попавшим под хищный взор голодного волка. Торине хотелось попятиться и спрятаться от принца, но приличия требовали принять приглашение. Ей стоило невероятных усилий выдавить едва слышное согласие, и почти тут же она ощутила себя пленницей. Самодовольный принц резко схватил её руку и потащил Торину в центр зала. Его руки были холодными, а захват невероятно крепким. Принц так сильно сжал хрупкую маленькую ладонь Торины, что чуть не сломал её. Увы, никто из придворных ничего этого заметить не мог. Для окружающих они были лишь привлекательной парой. Возможно, кому-то поведение принца и показалось излишне запальчивым, но линкское общество всегда снисходительно относилось к юношеской порывистости. Торина же молила цветочного бога Вира помочь ей пережить этот ужасный полонез. Ей с трудом удавалось сдерживать дрожь.

— Ваше Высочество не очень любит танцы? — любезно поинтересовался принц Андреас, выводя Торину в центр зала, на что получил только едва заметный кивок.

Она совсем не желала с ним разговаривать, но у неё было слишком хорошее воспитание. Торина не могла позволить вести себя неучтиво по отношению к гостю. Вот только эти попытки были настолько жалкими, что к страху вскоре добавился стыд. Торина краснела от своих неловких движений (подумать только она едва не наступила принцу на ногу!) и ответов (если так вообще можно было назвать то невнятное блеяние, которое её удавалось из себя выдавить), мысленно ругая себя за трусость и слабость. Ах, если бы она была так же умна, как её старшая сестра Ярина! Тогда бы ей не пришлось смущаться и переживать, беспокоясь о собственной неловкости. Сестра всегда была безупречна и в манерах, и в речах. Впрочем, будь Торина хотя бы столь же кокетлива, как Зарина, ей бы тоже не составило труда поддержать светскую беседу, а очаровательная улыбка, без сомнения, сгладила бы любую промашку. Но, увы, она слишком сильно отличалась от сестёр. Торина всегда была излишне боязливой и неуверенной в себе. Общению с людьми она предпочитала книги, но не учебники по морскому делу или ветеринарии, какие когда-то таскала из библиотеки Ярина, а добрые наивные сказки. В детстве любая жестокость доводила Торину до обморока или удушающей паники. Впрочем, сейчас мало, что изменилось. От близости с бэрлокским принцем сбивалось дыхание, ноги