Беззвёздная ночь - Роберт Сальваторе

Долгим тяжелым взглядом Дзирт окинул поблескивавший мифриловый молот, на котором, несмотря на многочисленные жестокие битвы, не было ни одной царапины. Зато хорошо можно было разглядеть выгравированные знаки дворфского божества Думатойна. Потом он перевел глаза на темную адамантитовую рукоять с пятнами засохшей крови. Упрямый Бренор так и не позволил их смыть.

Думая о Вульфгаре, вспоминая, как они сражались бок о бок — темный эльф и высоченный золотоволосый гигант со светлой кожей, Дзирт почувствовал, что колени его подгибаются, а решимость слабеет. Он вспомнил чистые глаза цвета северного неба, в которых всегда играли живые искорки. Вульфгар был всего лишь мальчишкой, так и не научившимся бояться жестоких реалий грубого мира вокруг.

Всего лишь мальчишка, но он, не задумываясь, распевая боевой гимн, пожертвовал своей жизнью ради тех, кого называл друзьями.

— Прощай, — едва слышно промолвил Дзирт, повернулся и побежал, по-прежнему бесшумно. Вскоре он выскочил на каменный навес, а оттуда спустился по лестнице в просторную комнату с высоким потолком. Там он промчался мимо недремлющих очей восьми королей Мифрил Халла, высеченных в каменной стене. Самым последним и наиболее выразительным был скульптурный портрет Бренора Боевого Топора. Лицо Бренора было сурово, а глубокий шрам, шедший от лба до самой челюсти, и отсутствие правого глаза усиливали гнетущее впечатление.

Но Дзирт понимал, что физические раны для крепкого, как скала, дворфа ничто по сравнению с душевной болью, болью утраты дорогого мальчика, которого он называл своим сыном. Был ли дух Бренора столь же крепок, как его тело, выдержит ли он? Дзирт не знал. Но в этот миг, глядя на изуродованное лицо короля дворфов, дроу подумал, что надо бы остаться, быть рядом с другом и подождать, пока затянутся его раны.

Но эта мысль промелькнула и ушла. Дроу напомнил себе, что Бренора могут ожидать еще горшие раны. Его и всех остальных друзей Дзирта.

* * *

Как и каждую ночь — точнее, каждую ночь, когда ей удавалось ненадолго забыться, — Кэтти-бри ворочалась и металась по постели, вновь и вновь переживая роковые минуты. Она слышала, как Вульфгар поет гимн Темпосу, своему богу войны, видела ясный взор могучего варвара, крушившего каменный навес у себя над головой, несмотря на нечеловеческую боль.

Кэтти-бри видела его ужасающие раны, белые кости там, где кожа была содрана акульими зубами йоклол, злобной потусторонней твари, чье мерзкое желеобразное тело походило на полурасплавленную свечу.

От раздавшегося в ушах грохота камней, сыпавшихся на ее любимого, Кэтти-бри проснулась и рывком села в кровати, глядя во тьму. Ее густые каштановые волосы прилипли к покрытому холодным потом лбу. Она глубоко вздохнула, пытаясь дышать ровно, и несколько раз повторила себе, что это лишь сон, страшное воспоминание, что все уже в прошлом. Свет мирно горевших у двери факелов немного успокоил ее.

На девушке была только легкая рубашка, а разметавшись, она сбросила с себя все одеяла. Теперь руки покрылись гусиной кожей, и она поежилась, чувствуя себя озябшей и несчастной. Кэтти-бри подобрала одеяла, натянула их на себя по самую шею и упала на спину, уставясь в потолок невидящими глазами.

Что-то не так! Она чувствовала — что-то складывается не так, как надо!

Девушка постаралась убедить себя, что ей это кажется, что ее просто взволновали кошмарные сны. Да, мир несправедлив к Кэтти-бри, чудовищно несправедлив, но ведь сейчас она в Мифрил Халле, среди друзей!

И девушка заставила себя поверить, что дурное ей только мерещится.

* * *

Когда взошло солнце, Дзирт был уже далеко от Мифрил Халла. В это утро он не стал, как всегда, присаживаться, чтобы полюбоваться рассветом. Он даже не взглянул на солнце, потому что сейчас оно казалось ему олицетворением обманутых надежд. Он посмотрел на юг и восток, мысленно переносясь по ту сторону горной цепи, и погрузился в воспоминания.

Рука сама потянулась к шее, к гипнотическому рубину, подаренному Реджисом. Он прекрасно знал, как любил и ценил хафлинг эту вещь, и снова подумал, что таким и должен быть подарок настоящего друга. Дзирт знал, что такое дружба; его жизнь стала неизмеримо богаче с той поры, как он вступил на суровую землю, называвшуюся Долиной Ледяного Ветра, и встретил Бренора Боевого Топора и его приемную дочь Кэтти-бри. При мысли о том, что, возможно, он никогда больше не увидит их, Дзирта пронзила острая боль.

Хорошо, что волшебная подвеска была с ним, с ее помощью Дзирт надеялся узнать все, что хотел, и вернуться к друзьям, но он чувствовал себя виноватым за то, что раскрыл причину своего ухода. Ему самому это казалось слабостью, малодушным желанием опереться на друзей, которые ничем не могли помочь ему сейчас. Правда, он должен был оставить какое-то предостережение. Поэтому он велел Реджису сообщить Бренору правду через пять недель, чтобы Клан Боевого Топора мог подготовиться к тому черному будущему, которое могло ожидать их в случае, если Дзирт потерпит неудачу.

То был поступок, продиктованный здравым смыслом, но Дзирт понимал, что открылся Реджису не только поэтому, а еще и потому, что ему надо было кому-то рассказать о задуманном.

«А как же волшебная маска?» — спросил он себя. Может быть, и от нее он отказался из слабости? Ведь маска могла бы помочь ему, а следовательно, и его друзьям. Но он не мог найти в себе силы не только взять ее, но даже пальцем тронуть.

Сомнения носились в воздухе, дразнили его, смеялись. Дзирт вздохнул и потер рубин узкими темными ладонями. Дзирт До'Урден виртуозно владел клинком, как настоящий воин, он был верен своим принципам и неприхотлив, но, несмотря на это, он не мог обойтись без своих друзей. Обернувшись, он посмотрел туда, где остался Мифрил Халл, и спросил себя, так ли уж прав был, тайно покинув его и отправившись в одиночку в опасный поход.

Еще одно проявление слабости, подумал Дзирт и решил не поддаваться сомнениям. Он выпустил рубин, отбросил докучливые сомнения и, сунув руку в карман зеленого дорожного плаща, извлек кусок пергамента, на который была нанесена карта земель между Гребнем Мира и Великой Пустыней Анаврок. В правом нижнем углу был значок, отмечавший местонахождение пещеры, из которой он когда-то вышел и через которую мог вернуться в Подземье.

Часть первая УЗЫ ДОЛГА

Ни для одной расы во всех Королевствах слово «месть» не звучит такой сладкой музыкой, как для ушей дроу. Для них она все равно что лучшее блюдо обеденного стола, они смакуют ее со сладострастной ухмылкой на губах. В предвкушении такого удовольствия дроу и пришли за мной.