Дневник помощника Президента СССР. 1991 год - Анатолий Черняев

Если же по логике здравого смысла, по критериям нормального, человеческого понимания интересов государства и народа на рубеже таких двух веков, если судить не по канонам обанкротившейся идеологии и не считать, что достойно России снова строить свое величие на нищете народа и насилии над ним, то это — материал для размышлений, для проникновения в «нервные клетки» политика, пошедшего на подвиг ради блага страны.

Кроме того, читатель вправе отнестись к материалам книги не как к фактам, а как к моим суждениям о них. Я не настаиваю на том, что был прав, иногда, а бывало и часто, не соглашаясь с Горбачевым. И отнюдь не уверен в том, что если бы он действовал согласно «моим советам» и по моим невысказанным оценкам, то было бы достигнуто хотя бы то, что благодаря Горбачеву достигнуто. А это — величайшие, исторического значения вещи.

Не претендую я на истинность своих суждений и выводов, на оправданность своих разочарований, огорчений и т. п. Должен сказать при этом, что не заметил в Горбачеве — политике и человеке — недобрых мотивов и намерений по отношению к стране, к людям, даже враждебным ему… Хотя так уж совсем никого не обидеть просто невозможно, делая политику. В идее перестройки не было корыстных мотивов — ни личных, ни «ради спасения системы», дававшей привилегии, в чем его не раз обвиняли.

А что касается расхожего, обывательского — мол, взялся и не справился, — то это тоже от наших прежних представлений об общественном развитии. Такое требование уместно предъявлять какому-нибудь новому Сталину, который самодержавно мог «направлять» страну, потому что имел ГУЛАГ, легионы «идеологических попов», не говоря уже о фанатиках, а также вышколенную армию запуганных лжецов, знавших, что они лгут, но не имевших, как правило, силы духа, чтобы «выскочить из колеи».

В послесловии к своей книге «Шесть лет с Горбачевым» я пытался суммировать, что он сделал, будучи во главе одной из сверхдержав.

Позволю себе воспроизвести эту страничку здесь, в частности для того, чтобы исключить кривотолки насчет моего мнения о его заслугах.

Главные из его достижений, каждое из которых — с точки зрения оценки личной его роли в них — может быть приравнено к подвигу, таковы:

— он разрушил самый мощный из существовавших когда-либо тоталитарный режим, основанный на сталинистско-коммунистических принципах;

— он дал многомиллионному народу свободу самому, без навязываемых сверху схем и идеологических догм устраивать свою жизнь и выбирать пути развития;

— он открыл населению шестой части планеты возможность войти в общее русло современной цивилизации на основе признания таких общечеловеческих ценностей, как демократия, правовое государство, рыночная экономика, права человека, свобода слова, вероисповедания и т. д.;

— он сделал больше, чем кто бы то ни было, для прекращения «холодной войны» и гонки ядерных вооружений, тем самым внеся решающий вклад в спасение человечества от гибели в катастрофе третьей мировой войны.

Ему, Горбачеву, мы обязаны тем, что окружающий мир начал видеть в нас нормальных людей. И это потому прежде всего, что он, генсек всемогущей и наводившей на всех страх компартии и руководитель сверхдержавы — объявившийся, заметьте, из нашего, советского зазеркалья и вопреки, казалось бы, забетонированной традиции, — не побоялся предстать перед внешним миром таким, как он есть, обычным человеком, открытым всему земному и способным по-человечески воспринимать собеседников «с другого берега». И, будучи в общем-то хорошим человеком, он постепенно стал выживать двоемыслие и обман из нашей внешней политики, насыщать ее простым здравым смыслом. И это «потрясло» внешний мир больше, чем сонм наших официальных, в том числе его собственных, инициатив и деклараций.

А «идеологией» внутренней перестройки были всего-то простые человеческие помыслы и потребности, обыденный, «народный» взгляд на жизнь, нормальные «частные» помыслы и желания рядового человека, обобщенно говоря — здравый смысл.

Горбачев впервые в нашей истории апеллировал к человеку в человеке. Он дал свободу, а то, что «получилось, как всегда», — это наша общая «заслуга»; не справились мы со свободой.

Я считаю, если отрицать существенно позитивное, исторически творческое начало в феномене Горбачева, нет морального права судить и обо всем остальном в его деятельности. Более того, без этой предпосылки никакой скрупулезный анализ не будет объективен и адекватен, никакие архивные бумаги или «коридорные» данные «из первых рук», никакие ссылки на факты не будут отражать реальность неповторимого момента истории.

Известно, что дьявол прячется в деталях. Успех или провал даже великих замыслов тоже складывается из деталей и подчас случайностей. Вот и пусть историки (и все, кому не лень) разбираются: что было бы, если бы в том или ином случае Горбачев поступил так, а не эдак. Детали (которые я сохранил такими, какие они запечатлены по свежим следам) составляют главное в этой публикации.

Не буду лукавить: эта книга не о Горбачеве только, она обо мне самом, а значит, и о людях, которые, вырвавшись из двоемыслия, оказались в обстоятельствах, позволявших делать то, к чему давно втайне стремились. Они бросились помогать инициатору грандиозного поворота — каждый чем мог и где мог. И каждый прошел перестроечный путь до своего рубежа, за которым другие соблазны оказались сильнее. А мне вот сподобилось быть до конца рядом: видеть, что, как и почему возникло, переживать из-за того, что, с моей точки зрения, делалось не так или не вовремя. Здесь — уже моя драма и таких, как я, не искавших личной выгоды. Не стесняюсь это заявить, и пусть найдется человек, который покажет пальцем — врешь!

Предвижу презрительное — «это твои проблемы» и оставь своим приятелям или родственникам копаться в твоих дневниках. Может быть, может быть… Впрочем, тщеславия в моих дневниках, кажется, не так уж много. К тому же есть, как говорится, и другая точка зрения. Вот приходили ко мне студенты и студентки с «моего» истфака МГУ. Их интересовала «психология» формирования политики перестройки. Они занимаются этим. И, думаю, это плодотворная работа, позволяющая объяснять многое существенное в «железных законах» материального прогресса.

91-й год едва поместился в самый объемный из моих дневниковых блокнотов. Его я и воспроизведу в «натуральном» виде с неизбежными, конечно, купюрами, с редактированием наспех сделанных записей, с расшифровкой помеченного «телеграфно», с добавлениями и пояснениями, но без модернизации и «опрокидывания» теперешних моих суждений и переживаний на то время.

Я счел уместным «залезть» немножко в предшествующие два года — 1989-й и 1990-й. Без этого разворот событий последнего года труднообъясним. Ощущение, что страна, «сорванная с закрепок» (выражение Горбачева), сползает «не туда», возникло у меня еще в 1988 году. А в 90-м меня уже неотступно преследовало чувство, что все рушится, хотя я и не усматривал в этом «гибели Отечества».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});