Меж двух огней (СИ) - Эр Анастасия

Ева сказала это легко, как будто за сутки избавилась от стыда и пришла к выводу, что не сделала ничего дурного.

Ева и правда ничего такого не сделала. Она занималась сексом с тем, кто не врал ей о своих намерениях. Исаев, в отличие от Дениса, не прятал желание потрахаться за витриной духовности. Точно так же сам Никита занимался сексом с Машей, а Денис когда-то пялил Изабеллу Стеблицкую, напарницу Никиты.

Никита понимал, что не имеет никакого права осуждать ее. Ни малейшего права. Потому что сам погряз в этом дерьме. Он спал с ее лучшей подругой, а Елизарова об этом не подозревала.

Сейчас он просто хотел закончить академию, чтобы перестать видеть Еву каждый день.

Никита знал, что будет выть от тоски после выпускного — уже проходил через это в свой первый год в Виридаре и на летних каникулах, — но потом обязательно станет легче. «Либо само пройдет, — думал Никита, — либо Ева перестанет мне писать, либо я случайно сдохну. Всегда есть способы избавиться от проблем».

Он вспомнил, как первого сентября увидел ее у входа в общагу. Он тогда не понял, почему Ева задрала юбку, и какого черта они с Машей не заходят внутрь. В поезде они не сталкивались, потому что Никита возился с новыми старостами, которые как на подбор оказались тупицами.

Он умел маскировать абсолютно все свои чувства шутками, ведь за улыбкой можно спрятать все, что угодно. Даже физический голод, который он испытывал после двух месяцев разлуки с Евой. Летом родители заставили его поехать с ними в Германию на все каникулы, и никаких «случайных» свиданий с Евой в родном городе не случилось.

Никита тогда, у входа в общагу, задал какой-то нелепый вопрос, а сам незаметно сжал руку Маши и прихватил за задницу, пока Ева возилась с юбкой. Маша понимающе ухмыльнулась: они еще в самом начале договорились, что при дневном свете никто про них не узнает. И пока неплохо получалось.

— Маркова невыносима, — без предисловий сообщила Ева. — Сегодня велела Роме явиться на отработку в девять.

— Но Соколов — староста, — сказал Никита тоном, каким произносят элементарные истины.

— Вот именно, — хихикнула Ева.

— Старосты не могут штрафовать друг друга.

— А, ну что ж ты сразу-то не сказал, — она показала язык, и Никита попытался взлохматить ей волосы.

Ева увернулась, поймала его руку и придирчиво осмотрела почти зажившие костяшки. Он не шевелился, как будто это могло превратить секунды в целый час. У нее были узкие ладони и длинные тонкие пальцы.

— К тебе Челси заходила? — обеспокоенно спросила Ева, усаживаясь сбоку на кровать.

— М-м, да, забегала недавно, а что?

— Она странно себя ведет в последние дни, — без обиняков сказала Елизарова. — Как будто злится на меня за что-то, но не признается и говорит, что все нормально.

— Я ничего такого не заметил, — тихо ответил Никита, прекрасно зная причину скверного настроения Маши.

— Значит, показалось, — вздохнула Ева и с удовольствием подставила нос чахоточно-бледному солнцу. Никита просто смотрел на ворох ее длинных волос.— Она, кстати, заказала себе резвого пегаса, на неделе должны привезти.

— Может, мне уйти из команды, — Никита сказал вслух то, о чем думал последние пару дней. — Челси это приносит куда больше радости, чем мне, так пусть она и будет в основном составе, а я в случае чего подстрахую.

— А у тебя не будет ощущения, что ты не все попробовал в Виридаре? — Ева склонила голову на бок. — Ну, пока была такая возможность.

— Считаешь, надо? — во рту пересохло. Сейчас они точно говорили о разных вещах.

— Ну, лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано, Ник.

Никита широко улыбнулся. Еле живое солнце чихнуло, и его лучи рассыпались по больничному покою, попав в глаза.

— Ты сама это сказала, Елизарова.

— Ну да, — Ева, разумеется, не поняла, что он имел в виду. — А чего не так-то?

— Все так, — Никита потянулся. — Ладно, я останусь, уговорила. Первый огнебол посвящу тебе, лохматая.

— Мне еще не посвящали огнебол, — мечтательно протянула она, пихая его в бок и укладываясь рядом прямо в туфлях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну и дураки.

Оба молчали минут десять — пока не распахнулась дверь и не ворвался Боря Вернер.

— Ой, — он словно натолкнулся на невидимую стену, увидев лежащих рядом Никиту и Еву.

— Мы одеты, Борь, — закатив глаза, сказал очевидную вещь Никита. Он всегда потешался над застенчивостью друга, которая к двадцати двум годам стала смотреться нелепо. Видимо, Боря все никак не мог забыть, как однажды зашел в спальню и обнаружил там Светку Ростову верхом на Никите. — Ничем таким не занимаемся, проходи.

Ева хихикнула и села.

— Разумовская просила тебе сказать, чтобы запланировал собрание старост, как выйдешь отсюда. У нее там какое-то объявление. А еще тебе Маслова передала… вот, — он протянул картонную коробку с пирожками. — Не спрашивай, — Боря помотал головой и, крикнув что-то об эликсирике, испарился.

— Ему стоит спокойнее относиться к опозданиям, — пробормотал Никита, рассмотрев коробку и потыкав в бок одному из пирожков. — С чего бы такой жест, м? Я с Масловой даже не целовался. Наверное. Нет, точно не целовался.

— Э-э, Ник, я бы на твоем месте не притронулась к ним, — Ева пыталась не засмеяться. — Злата не умеет печь, зато за лето поднаторела в приворотных снадобьях. Никто ничего не говорил, но я видела у нее рецепты.

— А я здесь при чем?

— Тебе нужны подробности? — она подергала бровями, как если бы приберегла что-то любопытное. — Если кратко, то ты «высокий, синеглазый и, по слухам, потрясающе целуешься». Это цитата, если что.

Никита скромно поморщился, будто ему говорили такое каждый день. Ему и говорили, но не ртом Евы Елизаровой.

— Злата сохнет по тебе с первого курса. Ты правда не замечал?

А вот это уже было внезапно.

— Если честно, нет. Такое бывает, — с невеселой усмешкой добавил он, — когда ты кому-то нравишься, но не знаешь об этом. Хотя обычно я такое замечаю.

— Ты нравишься слишком большому количеству девушек и наверняка посчитал не всех, — поддразнила Ева. — Слушай, Ник, мне пора бежать на боевую магию. Стряпню Масловой не ешь, — она подняла указательный палец. — Если не хочешь стать одержимым влюбленным придурком.

Ева ушла, а Никита прикрыл коробку с пирожками и со вздохом подумал, что она сильно опоздала со своими предупреждениями.

Глава 2. Елизарова

— Елизарова, я договорилась с Варламовой, завтра будешь убираться в больничном покое, — звонко объявила на весь кабинет Маркова. — Без всякого чародейства, — торжественно добавила она, но мне было плевать:

— Для меня это не трагедия, Милена, я до восемнадцати лет только так и убиралась.

Кто-то из Виредалиса громко фыркнул.

— Завтра в девять, — злобно припечатала Милена, расстроенная отсутствием должного эффекта.

Надо попросить Томина, чтобы выебал ее уже, а то она становится невыносимой.

— Давай засунем ее в унитаз, — решительно предложила Челси, когда мы спускались к теплицам после обеда. — Говорят, Топ-Топ так и помер, его заперли в сортире однокурсники, а когда вернулись — нашли мертвым. Наверное, именно поэтому он строит козни студентам. Может, он был задротом?

— О мертвых нельзя говорить плохо, — заметила я.

— Ты это папаше моему скажи, летом и дня не проходило, чтобы он не поливал грязью мою маменьку. Говорит, если я стану шлюхой, то, значит, в нее. Это он еще не знает, что я уже стала шлюхой.

— Ну, главное, чтобы тебе было нормально, — я пнула камешек, и тот покатился под горку. — Если тебе не хватает кого-то одного, это исключительно твои проблемы, а не твоего отца.

— Мне нормально, — просто сказала Челси.

— Слушай, — я переступила через себя и свою слабо развитую природную стеснительность: — Как еще можно заниматься сексом, а? Ну, кроме самого простого. Про это я знаю.

Челси с интересом посмотрела на меня.

— Да по-всякому можно. Мне нравится, когда меня сзади, я так кончаю быстрее. Когда ты сверху — сложнее, потому что сиськи мешают и ноги устают, но у тебя с твоей растяжкой не должно быть таких проблем. На боку мало кому из парней нравится, и тебе вряд ли понравится — у меня вот ногу сводит, а у него член иногда выскакивает.