Любовь начинается с постели (СИ) - Атран Варвара

Глупо отрицать, работа дала мне очень многое, а вот сколько отняла, узнаю (или осознаю) позже. Мой большой, удобный, красивый дом постоянно пустовал, имея хозяйку лишь по документам. Бесконечные командировки по всей стране и за ее пределы отнимали все мое время. Но даже в дни, свободные от разъездов, я возвращалась домой чуть раньше полуночи, и жизненных сил у меня хватало только на то, чтобы не помереть. И чем меньше у меня оставалось сил, тем реже я допускала мысль о том, чтобы сдаться. Я не могла отступить, просто не могла, потому что мне казалось, что вот еще чуть-чуть, еще одно усилие, и я дотянусь, я дотянусь до своей заветной звезды, что маняще сияет на моем небосклоне.

Чтобы не загреметь в психушку, пришлось менять себя и подстраиваться. Не зря говорят, человек такая скотина — привыкает ко всему. Так я научилась жить с иронией. Засыпать с ней, просыпаться с ней, потому что больше было не с кем. Рабочий ритм становился еще быстрее, еще импульсивнее, и дошло до того, что у меня хладнокровно отбирались даже минуты, минуты, с таким трудом выкроенные для личной жизни. Я не могла завести даже кактус, потому что и он умер бы от отчаяния, что говорить о живом существе, вроде кошки или мужика?

Насчет мужика. Конечно, это сейчас понты. Ну какой еще мужик для бесконечного романтика, вроде меня? Влюбившись, разве могла я смотреть в сторону других? Что бы кто ни подумал, мой ответ — нет. Секс на одну ночь? Не так уж он мне был необходим, чтобы предавать святое чувство, без остатка посвященное и бережно хранимое ради лучшего из лучших. И вот, после строгого, священно соблюдаемого воздержания, мое духовное целомудрие без малейшего сопротивления пало жертвой подлого заговора бутылки текилы, сексуальности Софкиного мужа и длительно игнорируемого физического неудовлетворения. Зачем? Заче-е-ем я это сделала?.. И тут я вернулась к началу. Самобичевание и Ко — все пошло-поехало снова…

Два часа в такси пролетели как мгновение, пока я меняла эмоциональные пластинки в своем разбитом неудачами сердце. Я приехала домой, но отчего-то легче мне не стало. В четырех стенах мне было душно и тошно. Сварив себе запредельной концентрации кофе, я вышла в сад. С трудом сгибаясь, вспомнила причину этой боли во всем теле и снова прокляла свой прочерк в графе «Удача». Мне было плевать на кобелину Андрея, я сейчас могла думать только об одном: как мне смотреть в глаза подруге детства… Как объяснить ей то, что для меня самой остается непостижимым? Как я вообще докатилась до такого?

Да, настроение и впрямь было паршивое. Да, Влад своим заявлением о скорой свадьбе сделал так, что от горя рухнувших надежд летящей походкой я вышла за водкой. За текилой, но детали опустим. После этого признания все то, что я положила на алтарь нашего совместного с ним будущего, в одночасье превратилось во что-то такое бесполезное, как вчерашний прогноз погоды. Сказать, что меня растоптала эта новость — это ничего ровным счетом не сказать. Физически я, конечно, жива. Вот только как назвать то состояние, которое наступает, когда умирает единственная мечта? Что это за чувство, когда на тебя бетонной плитой опускается годами лелеяная несбывшаяся надежда? Каким диагнозом описать непроходящую, ноющую боль в сердце, которое до краев заполнено безответной любовью, и, кажется, что ее не вычерпать никогда? Но, что важнее теперь, где лечат от подобных моему недугов?

Лишь бы полегчало, я готова даже в общество анонимных и таких же аморальных прийти со смелым заявлением:

— Привет всем. Я Екатерина Уварова, трудоголик в шаге от нервного срыва, по уши влюбленная в своего шефа, но без единого шанса на взаимность. А теперь я еще и развратница, которая с особым цинизмом забирает у подруг верность мужей.

Сейчас уже я легко могу предположить, что мое сознание просто постепенно деформировалось. Столько времени просидев на диете, в тот день, когда приходит конец запретам, крышу срывает напрочь. Отличный пример — только что похудевшие бывшие толстушки. Тот энтузиазм, с которым они набрасываются на еду после окончания курса, больше походит на агонию. Может, со мной сейчас случилось что-то подобное, до кучи усиленное избыточной дозой алкоголя? Черт, да кого я опять оправдываю и кого уговариваю? Эти замечательные женщины, когда по ночам пасутся у холодильника, словно молочные телочки на альпийских лугах, хотя бы не вредят окружающим. Они распахивают свои объятия для порока, который губит только их самооценку и сердечно-сосудистую систему, но других жертв просто нет. А я? Я свои объятия для чего распахнула…

И чем провинились чужие мужья⁈

Завидное послушание моей памяти пугало. Картины минувшего дня стали складываться во что-то более логичное, чем тот галлюциногенный бред, которым меня потчевало похмелье. Я вспомнила, как дернула дверь мужского туалета и ввалилась туда вслед за Софкиным муженьком, будучи уверенной, что как минимум спасаю мир от чумы. Кто из нас не знал, что этот урод не брезгует изменами? Даже законченный трудоголик, вроде меня, который не помнит имена подруг, регулярно и давно пропускает все встречи и дни рождения из-за своей одержимости мечтой, как выяснилось, несбыточной, в курсе предпочтений этого убогого. Мало того, что он изменяет, так при всем при этом не считает такое поведение заслуживающим осуждения. Если Софка готова с этим мириться, то я не могу этого так просто оставить, особенно, когда во мне встретились спиртное и острое чувство справедливости.

— Слышь ты! — ткнула я пальцем в широкую грудь, едва не опрокинувшись назад от рикошета о твердую поверхность. Не подавая вида, я сохранила на лице выражение «Рэмбо перед атакой» и продолжила: — Если ты, кобель, не закончишь все свои похождения, я лично тебе вырву все, чем тебя так тянет налево! Усек⁈

— Так чего ждешь? — выдохнул он, не пытаясь скрыть своего ко мне отвращения, губы этого подонка сейчас скривило от отвращения?.. Но даже так он был до безумия красив. Краем сознания я поняла, почему эта дурочка прощает ему все. Поток моих несвоевременных мыслей был прерван до раздражения сдержанным призывом человека, который ничего и никого не боится: — Вперед.

Брать на слабо меня не надо. Брать на слабо меня пьяную не надо тем более! Растопырив пятерню, я буквально вцепилась в его достоинство. Глаза Андрея налились кровью, но, похоже, не только от боли. Его сильная руки подхватили меня, и через мгновение он уже был между моих ног, а в следующее — моя спина резко встретилась со стеной под натиском могучего мужского тела. Горячие губы накрыли мои, а после меня накрыло еще чем-то отдаленно знакомым и крайне похожим на инстинкт.

Картинка сменилась, и хвала Небу… Не было никакого желания вспоминать все те акробатические этюды, которые я вытворяла на нем, под ним, а, может, и еще как. Меня снова бросило в бездну стыда и отчаяния, а когда раздался телефонный звонок, на обратном пути еще и в яму с помоями окунуло.

Закусив губу, я пропищала в трубку:

— Алло…

— Уварова, какого хрена⁈ — раздался взбешенный голос из телефона.

Я тут же ощутила ускользающую земную твердь из-под ног. Адская пучина разверзлась подо мной, но я всеми силами старалась ухватиться за воздух ради спасения своей жалкой душонки.

— Соф, мне правда нет оправдания, я…я не знаю, как теперь смотреть тебе в глаза… я…

Пока я справлялась с задачей признайся-или-умри, подруга попрощалась с остатками терпения и почти кричала в трубку:

— Какие могут быть оправдания такому поступку лучшей подруги⁈ Это ведь была моя свадьба, а ты такое! А-а-а!

— Я была в стельку… Соф… прости, — слезы текли по моему лицу бесконтрольно. — Не знаю, как это вышло… Как я такое допустила вообще. А теперь я еще и не знаю, как мне все исправить…

— Что ты теперь исправишь, а? Мне второй раз свадьбу сыграть, чтоб ты на нее наконец явилась?

— А? — в недоумении спросила я. Что-то странное происходит или я не до конца протрезвела. — Соф, прости, а ты сейчас о чем?..

Почему мне сейчас на одно мгновение показалось, что жизнь не так уж и плоха? Это потому что я хуже/Я действительно сейчас порадовалась тому, что моя лучшая подруга теоретически могла и не знать о нашей с ее мужем ночи?