Тайна масонской ложи - Гонсало Гинер

Он обладал достаточными средствами и практически неограниченными возможностями убеждения для того, чтобы выбить полное признание даже из самого упрямого обвиняемого.

Для озабоченности, которую первый министр выразил по поводу тайного общества масонов, имелись весьма серьезные причины. Борясь за сохранение католической веры, Папа Римский Климент XII издал в 1738 году буллу, осуждающую масонство. Эта булла гласила, что католикам запрещается — под страхом отлучения от Церкви — присутствовать на собраниях масонских обществ, вступать в них, да и вообще поддерживать какие-либо контакты с масонами. Скрытное поведение масонов вызвало у Католической церкви — да и у первого министра — подозрение, что масоны вынашивают какие-то тайные планы политического характера, ибо и Церковь, и первый министр знали, что уже довольно много аристократов и высших армейских чинов вступили в ряды масонов.

Двадцать лет назад масоны создали свою первую ложу в Мадриде — на старом постоялом дворе с названием «Три цветка лилии». Основателем этой ложи был некий английский дворянин по фамилии Уортон. Сначала при помощи других иностранцев, а потом уже опираясь и на новообращенных из числа местных жителей, он стал необычайно эффективно распространять это учение. Во многих испанских городах тут же создавались новые ложи и подыскивались помещения, где масоны собирались для проведения своих тайных церемоний.

Слухи о секретности приносимых масонами клятв и о жестокости наказаний, которым подвергались новообращенные, если становилось известно, что они сообщали посторонним имена своих сотоварищей-масонов и цели их тайного общества, вызвали еще больше подозрений у маркиза.

Дон Сенон сумел добиться проникновения в некоторые из лож своих наиболее преданных служащих для сбора сведений о деятельности масонов. От этих служащих ему удалось узнать подробнее о философских взглядах и ритуалах масонства, и это заставило его сделать вывод, что масоны — опасная организация, плетущая заговоры против него самого — поскольку он возглавлял правительство Испании — и против самой Испании.

А недавно ко всем этим тревожным известиям добавилась информация о том, что и один из его служащих — а именно камердинер — тоже является масоном. Именно поэтому маркиз попросил представителя инквизиции попытаться выяснить, какая роль отводилась его камердинеру как члену масонской ложи и какие замыслы имелись у этого тайного общества. Если вдруг оказалось бы, что камердинер следил за ним, маркизом, по заданию масонов, то нейтрализация подобной слежки становилась делом государственной важности.

— Без каких-либо дальнейших задержек я прошу ваше преподобие немедленно арестовать господина Росильона.

Маркиз поднялся и позвонил в колокольчик, чтобы вызвать мажордома.

— Пусть он проводит вас до самых дверей жилища Росильона. Я очень хочу, чтобы в данном смутном деле была поставлена точка.

— Святая инквизиция в подобных случаях — как раз то, что нужно, и, поверьте мне, я занимаюсь такими делами очень настойчиво и ответственно и даже — а почему бы и нет? — получаю от этого определенное удовольствие.

Прежде чем выйти из библиотеки, инквизитор на мгновение остановился и, оглянувшись, бросил на маркиза и графиню зловещий взгляд.

Пока эхо его шагов не смолкло где-то в глубине коридоров, никакие другие звуки не нарушали воцарившееся в библиотеке напряженное молчание.

Огонь в камине давал тепло, которого было вроде бы вполне достаточно для того, чтобы графине де Бенавенте не было холодно, однако то усердие, с каким она потирала руки, говорило об обратном. То, что графиню охватила легкая дрожь, не ускользнуло от внимания маркиза.

— Фаустина, хотите, я разведу огонь побольше?

Сенон сел рядом с ней и взял ее руки в свои, чтобы согреть их, и у него тут же появилось чувство какой-то особенной нежности, которое хотя и возникало у него не так уж часто, но все-таки было ему знакомо.

— Я дрожу не из-за холода, драгоценный мой друг, всему причиной визит этого церковника. Меня напугали его жуткие глаза — холодные как лед, — и его черная душа — бесчувственная, как железо. — Она стыдливо отстранила руки маркиза, смущенная его прикосновением. — Вы прекрасно знаете, сеньор, что именно я послужила причиной его появления здесь этим вечером, хотя я вовсе не из-за этого чувствую неприязнь к инквизитору, который, как мне кажется, олицетворяет собой все самое худшее, что только может быть в человеке.

— У меня сложилось точно такое же мнение о нем. — Взгляд маркиза остановился на глазах собеседницы, всегда очаровывавших его. — Мы раньше уже обсуждали необходимость и целесообразность данного святого института, так что мое мнение на этот счет вам известно. Впрочем, должен все-таки признать, что на этот раз вмешательство инквизиции мне представляется необходимым, а показания, которые они получат, — весьма важными, пусть даже они и добиваются признаний не совсем обычными методами.

Графиня де Бенавенте через какое-то время подошла ближе к камину, пытаясь избавиться от озноба, который вызвало у нее появление этого жуткого человека.

— Думаю, я знаю вас достаточно хорошо, мой дорогой друг, чтобы заметить, что вы проявляете какой-то особенный интерес к данному делу и что это не просто обычный случай, связанный с ересью. Что же вас во всем этом тревожит?

Она снова села на свое место и стала кокетливо расправлять складки платья, пытаясь при этом справиться с не очень-то простой задачей: правильно уложить кринолин, зрительно увеличивающий объем бедер.

— Как вам известно, у меня очень много врагов — и в самой Испании, и за ее пределами. И хотя мне удается защищать себя как от одних, так и от других, у меня возникло подозрение, что они объединили свои усилия с целью причинить вред мне и действовать вопреки интересам испанской короны. И я почти уверен, что в этом их сговоре ключевую роль играют масоны.

— Насколько я могу судить по вашим словам, вы считаете, что, возможно, ваш камердинер, будучи масоном, участвует в заговоре и поэтому следит за вами?

— Именно это я и пытаюсь выяснить, моя верная подруга. Когда я узнал от вас, что мой слуга Росильон является масоном, я подумал, что его разоблачение вызовет живой интерес у инквизиции, жаждущей заполучить улики против масонства. Объединив ее интересы с моими, я надеюсь узнать, верны ли мои предположения, и выяснить, кто стоит за этим гнусным заговором.

Двумя этажами выше зловещая процессия направилась в дальний конец длинного коридора, где находился вход в комнаты, которые занимала семья Антонио Росильона. Когда они шли по коридору, то из одной, то из другой двери высовывались головы слуг маркиза. В первый момент на лицах челяди появлялось удивление, быстро сменявшееся испугом, как только слуги понимали, что за процессия движется по коридору. Они тут же захлопывали двери — так же быстро, как перед этим их открывали, и им оставалось только надеяться, что объектом интереса вышагивающих по коридору церковников являются не они. Воздух за спинами церковников казался таким тяжелым и удушливым, как будто их сопровождало облако ужаса, несущее страдания и смерть всему, к чему оно прикасалось. Оживление, вызванное у местных обитателей появлением в коридоре этой процессии, трансформировалось в гробовую тишину к тому моменту, когда она подошла к нужной двери.