Под колпаком - Кристофер Прист

Главное, чего не стоило знать Дженессе, это каким образом в его руки попал детектор.

Годами раньше, во времена беспринципной и дерзкой молодости, Ордиеру представился шанс заработать уйму денег, и он его не упустил. Война на южном фронте зашла в тупик, пожирая во множестве жизни и средства. Чтобы получить деньги на продолжение войны, коммерческие отделы армии готовы были к нестандартным решениям. Например, продавать на сторону лицензии ранее секретных военных технологий. Так получилось, что Ордиер стал обладателем исключительных прав на шпионские трансмиттеры, те самые «стекляшки».

Формула обогащения оказалась до предела простой: одной противоборствующей стороне продаются микроприборы для слежки, другой – детекторы для их обнаружения. И хотя любая технология, единожды появившись на рынке, могла быть скопирована, Ордиер, благодаря продуманной системе патентов и товарных знаков, добился того, что и в этом случае он получал отчисления. Его предприятие главенствовало на рынке, будучи ведущим распространителем «стекляшек» и цифрового оборудования для расшифровки изображений. Все это продавалось быстрее, чем военные заводы успевали производить.

Уже через год «стекляшек» было выпущено столько, что в мире не осталось ни одной комнаты, здания и помещения, гарантированно скрытых от чужих глаз и ушей. За вами следили все, кому не лень: враги, ревнивые супруги, преступники, коммерсанты, правительство или банальные любители «клубнички».

За последовавшие три с половиной года состояние Ордиера многократно увеличилось. Но в этот же период, параллельно с ростом богатства, росло и чувство моральной ответственности за происходящее. Вся жизнь цивилизованного севера изменилась навсегда. «Стекляшки» были везде, ими был напичкан каждый квадратный метр. Они заполонили улицы, сады, парки, дома, магазины, конторы и аэропорты; таились в операционных, школах и автомобилях граждан. Никто не знал наверняка, в одиночестве ты или с соглядатаем. А вдруг тебя кто-то слушает, записывает твои слова, следит за каждым твоим движением? Общественное поведение изменилось кардинально. Вне дома люди ходили с ничего не выражающими лицами, говорили друг с другом исключительно нейтрально, не допускали откровений. Дома же, поддавшись искушению расслабиться, отыгрывались за целый день, а порою вели себя совсем бесконтрольно. Может, им казалось, что дома за ними никто следил? На самом деле на каждом углу продавались фильмы о том, что происходит за закрытыми дверьми.

Обратная реакция не заставила себя долго ждать: в гостиницах рекламировали номера, гарантированно зачищенные от «стекляшек»; в кабинетах и конференц-залах проводилась регулярная чистка перед важными заседаниями и семинарами. Придумывались все новые кодовые языки и знаки, которые не могли бы передаваться посредством вездесущего «рыбьего глаза». Само собой, ни в чем нельзя было быть уверенным наверняка. Куда бы ты ни шел, где бы ни находился, ты автоматически попадал «под колпак».

Наконец, чувство вины затмило собой все остальные соображения, и Ордиер продал бизнес большой корпорации. Обналичил капитал, сел в самолет и сбежал, избрав своим пристанищем Архипелаг Грез. Он понимал, что с его уходом в мире уже ничего не изменится, бизнес как процветал, так и будет процветать, просто лично для него участие в этом стало невыносимым.

Из множества предложенных местными брокерами островов он выбрал Тумо, приобрел большой участок земли на востоке острова, довольно удаленный от гористого, густонаселенного центра. Когда-то давно, в стародавние времена, земли эти принадлежали могущественному тумийскому семейству. Последние из его представителей упокоились чуть ли не полвека назад, и с тех пор собственность пустовала. По заказу Ордиера руины снесли, мусор вывезли, землю подготовили к застройке. На самом краю полукруглой долины возвели просторный дом со всеми удобствами, обнесенный прочными заграждениями. Пока шло строительство, он тихо прятался в небольшом отеле города Тумо. Когда дом был готов и обставлен, подключены услуги и опробованы охранные системы, когда всю территорию и постройки на ней тщательно вымели и очистили от случайно попавших туда «стекляшек», Ордиер вселился.

Какое-то время он предавался сладкому самообману, что живет в незараженной, девственно-чистой среде. Но в конце концов ему пришлось смириться с тем фактом, что маленькие соглядатаи пробрались во все без исключения уголки мира. При первом же включении детектор показал, что территория поражена, так сказать, по принципу случайной выборки. Иными словами, присутствовали хаотично разбросанные «стекляшки», что отвергало мысль о целенаправленной обработке. Ордиер разыскал и изъял «жучки» – на все про все ушло несколько недель.

Ситуация изменилась несколько недель назад, когда «стекляшки» буквально наводнили дом и надворные постройки. Причем в их проникновении прослеживалась некоторая регулярность. Не отрицая случайностей, нельзя было не заметить резкого увеличения их количества. Кроме того, шпионские трансмиттеры стали появляться в местах, куда люди предпочитают не пускать посторонних: в спальне, где Ордиер с Дженессой занимались любовью, в комнатах, где они играли и расслаблялись, в душевых кабинках, уборных, в огороженном саду и на этой самой террасе, где Дженесса любила сидеть обнаженной и греться на солнышке после душа.

Другие признаки заражения настораживали не меньше.

Во-первых, оставалось неясным, каким образом «стекляшки» попадают на территорию, куда нельзя проникнуть иначе как через главные ворота. Ворота отпирались с командного пульта из дома либо дистанционным ключом. Существовало лишь два ключа: один был у него, другой – у Дженессы. Всем остальным доступ в дом был закрыт, так что «передатчики» либо забрасывали по воздуху, либо у злоумышленников все-таки была возможность проникать в дом в отсутствие хозяев.

Ордиер, щурясь от солнца, взглянул на небо. Над головой, задрав носы, выписывали концентрические спирали два самолета. «Стекляшки» нередко разбрасывали с воздуха, но в порядке массированной обработки. Не может «стекляшка» вдруг прилететь и спрятаться в ворсе ковра у кровати. Как видно, в дом все-таки проникают чужие.

И еще один момент настораживал Ордиера: источник происхождения шпионских передатчиков. По идее единого установившегося образца не существовало. Ему попадались «стекляшки» с промышленным кодом военных заводов двух противоборствующих стран, хотя, в принципе, наличие трансмиттеров на островах противоречило Соглашению о нейтралитете. В основной своей массе они поставлялись коммерческими организациями, многие из которых Ордиеру были хорошо знакомы. По иронии судьбы вполне возможно, что кое-какие из этих партий он продавал даже лично. Вопросы вызывала третья разновидность, вообще не помеченная кодом производителя; их происхождение невозможно было отследить. Такой поворот оказался для Ордиера тревожным сигналом.

Повседневная жизнь Ордиера сводилась к более-менее налаженным отношениям с Дженессой, уходу за домом и садом, пополнению коллекции антиквариата и редких книг. Он много перемещался по Тумо, славящемуся богатым археологическим наследием, и путешествовал с Дженессой по ближней части Архипелага во время ее продолжительных отпусков. Он чувствовал себя почти счастливым и примирился со своей совестью.

Но к лету, в конце недолгого сезона дождей, с первыми вестниками продолжительной засухи началось планомерное заражение его участка «стекляшками». По странному стечению обстоятельств, как раз тогда он совершил удивительное открытие касательно катарийцев, которое вскоре переросло в настоящую одержимость.

На восточной границе его владений, на высоком гористом хребте находилась небольшая башенка с зубчатыми стенами. Выстроенная в прошлые века, она показалась Ордиеру странной, но красивой, и, купив землю, ее он сносить не стал. Однажды, карабкаясь по теплым от солнца гранитным стенам, он и совершил открытие, вскоре завладевшее его душой.

С башни он впервые увидел прекрасную катарийку и редчайший ритуал. Там, подсматривая и подслушивая, он уподобился тем, кто декодирует цифровую мозаику картинок, полученных от вездесущих «стекляшек».

Дженесса нежилась на солнце, попивая кофе. Ордиер сварил свежего, и она налила себе еще чашечку. Попросила принести из ванной средство от загара и стала наносить его на себя, нежно поглаживая тело. Попросила намазать ей спинку. Часто это становилось прелюдией, однако сегодня она была не в том настроении. Потом снова легла под палящим солнцем, вся лоснящаяся от крема.

Ордиер с самым невозмутимым видом сидел рядом, прикидывая, останется она дома или все же уедет в ближайшее время. Порой она оставалась, и тогда они отдыхали вместе: загорали, купались и занимались любовью. Накануне она обмолвилась, что надо бы заскочить на работу забрать кое-какие материалы, и заодно рассказала о новом коллеге. Пока что все ее поведение говорило о том, что она намерена остаться.