Рейтинговые книги
Читем онлайн Усадьба пастора - Александр Хьелланн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5

Ребекка прижималась к отцу: рядом с ним она чувствовала себя спокойной и уверенной. В его словах была такая ясность, что когда она задумывалась о будущем, ей казалось, будто впереди сияет свет. Он отвечал на все ее вопросы. Ничто не казалось ему настолько великим или настолько ничтожным, чтобы он не стал говорить с нею об этом. Они делились своими мыслями легко и просто, почти как брат и сестра.

Только одна тема представляла исключение. Со всеми другими вопросами она прямо обращалась к отцу. А здесь она шла кружным путем, обходя нечто такое, мимо чего она сама все же никогда не проходила.

Ребекка знала, как сильно горевал отец, и понимала, какого счастья он лишился. С глубоким состраданием следила она за изменчивыми судьбами влюбленных в книгах, которые она читала вслух в зимние вечера. Она угадывала сердцем, что любовь — источник величайшего счастья — может также причинить и жестокую боль. Но кроме несчастной любви существовало еще нечто другое — нечто страшное, чего она не понимала. В раю любви мелькали, как ей порой казалось, темные тени — униженные и позорные. Говоря о любви, иногда вместе с этим святым словом называли самый страшный позор и величайшее несчастье. Среди знакомых ей людей случалось временами такое, о чем она даже не смела думать; и когда отец сурово, но осторожно говорил об испорченности нравов, ей долгое время неловко было взглянуть на него.

Пастор замечал это и радовался. Какой чистой, какой невинной он ее вырастил! Он отдалил от нее все, что могло бы нарушить ее детскую невинность, и поэтому душа ее была подобна сияющей жемчужине, к которой не пристанет никакая грязь.

О, хоть бы она навсегда осталась такой, как сейчас!..

Пока он сам оберегал ее, ничто дурное не могло бы ее коснуться. Если же он уйдет из этого мира, то у нее ведь останется оружие для жизненной борьбы, которое он ей дал, и оно пригодится ей, когда пробьет час. А час борьбы, конечно, пробьет. Пастор смотрел на дочь взглядом, которого она не понимала, и говорил с глубокой уверенностью:

— Да, да, все в руке господней!

— Тебе сегодня некогда погулять со мной немного, папа? — спросила Ребекка после завтрака.

— Да нет, я, пожалуй, с удовольствием пройдусь. Погода чудесная, а я работал так усердно, что проповедь почти совсем готова.

Они вышли на каменные ступени главного входа, обращенного в ту сторону, где стояли остальные постройки. Усадьба пастора отличалась одной особенностью: проезжая дорога, которая вела в город, пролегала прямо через двор. Пастору это было не по душе, потому что он превыше всего ценил покой и тишину, а даже в этом захолустье на дороге в город чувствовалось некоторое оживление.

Но для Ансгариуса небольшое движение на дороге являлось постоянным источником волнующих ситуаций. Пока отец с дочерью стояли на ступенях и обсуждали, пойти ли им по дороге или через вересковую поляну спуститься к берегу, юный воин взбежал по склону наверх и бросился на двор. Он раскраснелся и запыхался. Буцефал скакал галопом. У самых дверей дома Ансгариус остановил своего коня таким сильным рывком, что в песке остался глубокий след. Размахивая мечом, он закричал:

— Они мчатся сюда! Они мчатся!

— О ком ты говоришь? — спросила Ребекка.

— Фыркающие вороные кони и три боевые колесницы, полные вооруженных воинов.

— Что ты болтаешь! — строго сказал отец.

— Едут три коляски, в них люди из города, — сказал Ансгариус, смущенно улыбаясь, и слез со своего коня.

— Пойдем домой, Ребекка, — сказал пастор. Но в ту же минуту на холм рысью взбежали первые лошади. Здесь, конечно, не было фыркающих коней. И все же залитые солнечным светом коляски, выпорхнувшие на дороге одна за другой, а в них веселые лица и яркие краски одежды, — все это представляло собой красивое зрелище. Ребекка невольно остановилась на пороге дома.

В первом экипаже на заднем сиденье разместились пожилой господин и дородная дама, а на переднем — молодая дама и господин, который в эту минуту встал и, извинившись перед дамой на заднем сиденье, повернулся лицом вперед и стал смотреть мимо кучера.

Ребекка засмотрелась на него, сама того не замечая.

— Как здесь чудесно! — воскликнул молодой человек.

Усадьба пастора стояла на крайнем холме возле самого моря, и перед тем, кто поднимался на двор, сразу открывался широкий синий простор.

Господин на заднем сиденье слегка наклонился вперед:

— Да, здесь действительно красиво. Меня радует, господин Линтцов, что вы столь высокого мнения о нашей своеобразной природе.

В эту минуту глаза молодого человека встретились с глазами Ребекки. Она мгновенно потупилась. А он остановил кучера и воскликнул:

— Давайте остановимся здесь!

— Погодите, господин Линтцов, — сказала дама с улыбкой. — Это не годится: здесь ведь усадьба пастора.

— Ну так что же! — весело воскликнул молодой человек, спрыгивая с коляски.

— Не правда ли, — обратился он к сидевшим в других экипажах, — здесь неплохо передохнуть!

— Да, конечно! — раздался хор голосов, и молодые люди тотчас же стали выходить из экипажей.

Тогда господин на заднем сиденье встал и серьезно сказал:

— Нет, друзья мои! Расположиться здесь, у пастора, с которым мы незнакомы, ни в коем случае нельзя. Еще десять минут, и мы будем у ленсмана, а у него привыкли к визитам посторонних.

Он уже собирался дать кучеру знак ехать дальше, но в дверях дома показался пастор и радушно приветствовал путников. Он узнал консула Хартвига — самого могущественного человека в городе.

— Если бы вам угодно было остановиться у меня, это доставило бы мне большое удовольствие. И я смею уверить вас, что такой вид, как здесь…

— О нет, дорогой господин пастор! Вы слишком добры. Мы не вправе воспользоваться вашим любезным приглашением. И я прошу вас также извинить этих сумасбродных молодых людей, — сказала фру Хартвиг, но и сама она уже не очень-то верила, что ей удастся побудить своих спутников ехать дальше, когда увидела, что ее сын, ехавший во второй коляске, и Ансгариус уже увлечены разговором, как добрые приятели.

— Но я вас уверяю, фру, — ответил пастор с улыбкой, — что и я и моя дочь были бы очень рады столь приятному нарушению нашего одиночества.

Господин Линтцов с торжественным поклоном открыл дверцу экипажа, консул Хартвиг посмотрел на свою жену, а она на него, пастор подошел и повторил свое приглашение, и в конце концов они, полусопротивляясь, полусмеясь, покинули экипажи и последовали за пастором в просторную комнату, выходившую в сад.

Здесь возобновились извинения и представления. Компания состояла из детей консула Хартвига и их нескольких друзей и подруг, а прогулка была, собственно, предпринята в честь друга старшего сына консула — Макса Линтцова, приехавшего на несколько дней погостить у Хартвигов.

— Моя дочь Ребекка, — представил пастор. — Она хочет позаботиться о том, чтобы, пусть очень скромно…

— Нет, нет, господин пастор! — прервала его экспансивная фру Хартвиг с жаром. — Это уж слишком! Правда, неисправимый господин Линтцов и мои сумасбродные сыновья настояли на своем, и мы вторглись в ваш дом. Но от последних остатков своей власти я во всяком случае не откажусь. Об угощении позабочусь я сама. Пойдите-ка, господа, — обратилась она к молодым людям, — и принесите из экипажей свертки с провизией! А вы, дитя мое, конечно должны повеселиться с молодежью. Предоставьте мне заниматься хозяйством, я ведь к этому привыкла.

И добрая женщина посмотрела на красивую дочь пастора своими ясными серыми глазами и похлопала ее по щечке.

Как это было приятно! Прикосновение мягкой руки этой полной женщины вызвало у Ребекки своеобразное теплое чувство. Слезы готовы были выступить у нее на глазах. Она стояла, словно ожидая, что эта незнакомая женщина обнимет ее и шепнет ей что-то, чего она давно уже ждет.

Но общий разговор продолжался. Молодые люди принесли из колясок множество пакетов самой разнообразной формы. Фру Хартвиг бросила свой плащ на стул и принялась усердно хлопотать. А молодежь с господином Линтцовым во главе, казалось, решила внести в приготовления возможно больше сумятицы. Всеобщее веселье захватило даже пастора, и, к своему несказанному удивлению, Ребекка увидела, что ее отец заодно с господином Линтцовым прячет большой бумажный сверток под плащ фру Хартвиг.

Наконец фру Хартвиг потеряла терпение.

— Дорогая фрекен Ребекка! — воскликнула она. — Нет ли здесь поблизости чего-нибудь заслуживающего внимания, и чем дальше отсюда, тем лучше! Поведите туда этих сумасшедших и избавьте меня на некоторое время от их общества.

— Очень красивый вид открывается с холма Конгсхоуген, а потом есть еще берег и море…

— Да, спустимся к морю! — воскликнул Макс Линтцов.

— Вот хорошо! — сказала фру Хартвиг. — Вы окажете мне большую услугу, если уведете его отсюда, потому что он хуже их всех.

1 2 3 4 5
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Усадьба пастора - Александр Хьелланн бесплатно.

Оставить комментарий