Мэгги нужно алиби - Кейси Майклз

— Что ж, хорошо. Только это против моей воли. Вы упрямый болван, Сен-Жюст. Вечно что-то вынюхиваете, притворяетесь ищейкой с Боу-стрит. Можно подумать, слово «цветы» что-нибудь значит.

Сен-Жюст наблюдал, как виконт направляется именно туда, где стоял той роковой ночью убийца. Это очень помогло Сен-Жюсту. Он шел на вечернее собрание, еще не до конца уверенный в виновности Шивли. Все-таки приятно, когда единственная гипотеза оказывается верной.

— Да, Шивли, цветы. — Сен-Жюст поправил манжету, едва сдерживая ликование: Шивли вел себя именно так, как и предполагалось. Виконт подмигнул леди Каролин, без слов заверяя ее, что сегодня поздним вечером они найдут время друг для друга. Разве посмел бы он разочаровать леди? Особенно когда один из ее поклонников растерял все шансы.

— Простите, на чем я остановился? Ах да. Никто не знает, что это значит. По крайней мере, до тех пор, пока в воображении у каждого из вас не возникнут цветочные клумбы. Клумбы размером с Ковент-Гарден. Цветы. Это слово гораздо легче написать кровью, чем «Ковент-Гарден». Хотя то, что говорится при смерти — или в данном случае пишется, — увы, излишне загадочно, не так ли? Трудно поверить, что посредственный человек способен взлететь так высоко, готовясь испустить последний вздох. Вероятно, близкая смерть помогла ему сосредоточиться. Однако я отвлекся. Цветы и Ковент-Гарден. Одним словом обозначено и место, и человек. Знаете, Шивли, что я понял, когда произнес имя Куигли в театре Ковент-Гарден? Возможно, стоило сказать имя Роза? Не напоминает ли вам это…

Стивен Тайлер, солист «Аэросмита», разинул свой чудовищный рот и завопил.

Мэгги завопила вместе с ним. Какой-то осел навалился на дверной звонок. Она нажала клавишу «сохранить» — проклятие, на самом интересном месте, — развернулась в кресле и злобно уставилась на дверь:

— Убирайтесь! Ее нет дома. Она сломала ноги, и мы ее пристрелили.

Велли и Наппи, которые спокойно дремали под вопли «Аэросмита», проснулись от голоса Мэгги и поскакали прямиком в кухню, решив, что настало время вечерней кормежки.

— Доедайте сухую хрень, — прокричала она им вслед, — консервы потом открою.

Звонок. Кошки. Почему ее не могут оставить в покое? Она только начала свой лучший эпизод. И Тайлер очень кстати запел: «Помечтай, помечтай…» Мэгги потянулась к музыкальному центру добавить громкость.

— Пристрелили? Мэгги! Мэгги, я знаю, ты здесь. Открой, радость моя. Слышишь?

Мэгги обмякла.

— Кёрк, — пробормотала она, убавила громкость, яростно раздавила окурок в пепельнице и бросила на стол очки. Если бы кто-нибудь спросил, кого она хочет видеть сейчас у себя дома, то по десятибалльной шкале, где десять — высший балл, Кёрк Толанд получил бы единицу, а какой-нибудь убийца — шесть.

— Уходи, Кёрк, ты же знаешь, я работаю.

— Знаю, милая, и прошу прощения. Мэгги, это неприлично. Я же не могу унижаться в коридоре. Впусти меня, пожалуйста.

Чтобы Кёрк Толанд унижался? Ну да, конечно. Кроме того, ему не полагается унижаться. Ему полагается перемещаться к более сочным пастбищам, где в клевере возлежат блондинки, размахивая упаковками презервативов. Она заставила себя подняться, подойти к двери, отпереть три замка, снять цепочку и толкнуть дверь.

— Заходи, — бросила она, развернулась и направилась к мягкому дивану в центре огромной гостиной.

Он двинулся за ней, словно нетерпеливый щенок, который бежит за тобой по пятам, клянча угощение.

— Привет, Мэгги, — сказал он с тщательно выверенным гарвардским акцентом. Искусная уловка, если уметь. Кёрк Толанд умел.

Кёрк Толанд вообще умел многое. Высокий, сероглазый, подтянутый настолько, насколько хватило возможностей его личного тренера. Он совсем не выглядел на сорок семь, волосы едва начинали седеть. Кёрк был очень привлекателен. Дважды разведен, богаче самого господа. Неплох в постели, но не более того. Это одна из причин, почему Мэгги его бросила. Плюс еще кое-что: под простынями вместе с Кёрком всегда оказывался третий — его эгоизм, а это Мэгги уже не нравилось. Кёрк Толанд, как определила Мэгги несколько месяцев назад, был ее трофеем, неким проходным этапом. И невероятной ошибкой.

К сожалению, не только. Он еще руководил издательством «Книги Толанда», где публиковалась Мэгги. Именно поэтому невозможно было послать его окончательно.

Однажды Мэгги уже выгоняли из «Книг Толанда», незадолго до ее невероятного успеха. Шесть лет назад она звалась Алисией Тейт Эванс и писала исторические романы (тройное имя на обложке всегда выглядит внушительно). Она писала те же романы, даже когда от нее избавился Нельсон Пинкер по прозвищу Пинок, который в то время рулил финансами «Книг Толанда» и который вышвырнул более тридцати средних авторов росчерком своего неуемного красного пера.

Алисия-Мэгги поунывала с недельку. Баланс на ее банковском счете не позволял и дальше упиваться жалостью к себе. И тогда она решила придумать себя заново. Оставив в стороне привычный жанр, она ступила на тропинку детективов. От истории остался лишь фон — начало XIX века, и там действовал Александр Блейк, виконт Сен-Жюст, сыщик-любитель, гений, любовник мирового класса.

И, черт возьми, перемена удалась. Редакторша придумала ей новый псевдоним, Клео Дули (Мэгги подумала, что он будет неплохо смотреться на обложке), и в обход Пинка шлепнула ее на прежнее место в каталоге «Книг Толанда». (Видели? Даже «Книги Толанда» согласились.) Иронические детективы про Сен-Жюста набирали силу и хорошо продавались, поэтому издательство стало требовать по две новые книжки в год, печатая их в твердых переплетах. Третья книга уже попала в рейтинг «Нью-Йорк Таймс», четвертая — добралась до седьмого места и оставалась среди пятнадцати лучших на протяжении трех недель. Романы Алисии Тейт Эванс переиздали, и на этот раз они взлетели на первое место.

Мэгги Келли уже не нуждалась в Кёрке Толанде. Как не нуждалась и в «Книгах Толанда». Но она очень хорошо относилась к своему редактору и доброй приятельнице — Бернис Толанд-Джеймс. Берни была отличным, очень въедливым редактором, и, кроме того, ей нравилась писанина Мэгги. Но главное, Берни приходилась Толанду Женой Номер Один и знала, какой занозой в заднице может быть Кёрк. Такое сочувствие дорогого стоит.

Запахнув халат, Мэгги плюхнулась на диван среди рассыпавшихся подушек. Покусывая губы, она смотрела, как Толанд осторожно садится напротив, стараясь не отклоняться назад, чтобы не попасть в тиски вышитых роз, как это часто случалось с другими гостями.

— Я, правда, работаю, Кёрк, — Мэгги махнула в сторону изогнутого стола и нового компьютера, который был разрисован цветочками и выглядел совсем непрофессионально. (Кстати, эти цветочки и навели ее на мысль использовать «цветы» в зашифрованном послании. Так что не углубляйтесь в писательские мотивы — разгадки бывают отнюдь не эзотеричны.)