16 Охотники 1. Погоня за жужелицей - Лариса Бортникова

— Лимонад! Вода! Шербет! — встрепенулись водоноши, до этого лениво прохлаждающиеся в тени густых высоких вязов. Заголосили вразнобой: — Холодная вода! Ледяной шербет!

— Тянучки, карамель, пахлава! Финик, фындык, фыстык! Что желает господин-бей — все найдется любой штучка! — подоспели за водоношами расторопные лоточники.

— Гадать! Глядеть судьба! Хороши судьба, господин-бей-мсье-сэр! — тут же невесть откуда взялись и окружили юношу цыганки, зазвенели монистами, залопотали, замельтешили пестрыми юбками, похожие на стаю встревоженных индюшек.

Молодой человек вежливо, но настойчиво протиснулся сквозь толпу и поспешил к фаэтону, поджидающему клиентов возле полуразрушенной стены. Ленивая тощая кобыла печально разглядывала каменную кладку в поисках хоть какой-нибудь травки или кустика, а фаэтонщик — древний, но крепкий турок — сладко дремал на облучке. Феска то и дело съезжала ему на лоб, он вздрагивал, возвращал головной убор на место, зыркал по сторонам страшными черными глазами, высматривая пассажиров, но тут же принимался зевать и уже через секунду снова проваливался в полуденную липкую дрему.

— Гранд Базаар! — скомандовал юноша, запрыгивая в экипаж со сноровкой и изяществом спортсмена. — Побыстрее.

Возница поежился, отгоняя сон. Занес было над тощим пегим крупом хлыстик… Потом помедлил с полсекунды и, не оглядываясь, прошамкал на корявом французском:

— Ногой топ-топ ходить можно, господин-бей. Близко тут рядом пазар. Лошадка не надо совсем, господин-бей, — и ткнул плетеной кожаной рукоятью куда-то влево. — Прямо ходить топ-топ можно. Ясно? Тамам мы?

— Тамам! — кивнул юноша. И зарделся вдруг. Не то от того, что сказал вслух слово, которое до этого заучивал по словарям, не подозревая, что, произнесенное, оно будет таким нелепым и смешным. Не то от того, что вышла неловкость, которой можно было избежать, если бы кто-то не поленился повнимательнее взглянуть на карту.

— Артур! Артур Уинсли! Неужели это вы? Вот так встреча!

Через площадь, распугивая назойливых цыганок тростью, шагал известный на весь Лондон бездельник и повеса Сидней Райли. Райли был не один, но в сопровождении странного типа неопределенного возраста, похожего не то на безумца, не то на вольного художника — различить их бывает непросто. Одет «художник» был в мятый льняной пиджачок поверх вышитой по вороту белой блузы, в широкие турецкие шальвары, в сандалеты на босу ногу. На вытянутой дынькой голове красовалась засаленная тюбетейка. Его безбровое монголоидное лицо, все испещренное мелкими оспинами, украшала или, скорее, уродовала жиденькая ржавая бородка, а вот глаза были хороши. Пронзительные, янтарного цвета, как у кошки, — ведьминские глаза. Когда Райли спешно бросился навстречу знакомому, «художник» вежливо отстал, сделав вид, что заинтересовался каким-то пустяшным товаром у одного из лоточников.

— Артур Уинсли! По делам… или? Какая разница! Рад! — Райли протянул узкую и мягкую, словно у девушки, ладонь для рукопожатия, расплылся в липкой улыбке и, не дожидаясь встречного приветствия, обрушил на юношу поток светской пустой болтовни. — Боже, Артур! Ну и времечко вы выбрали! Тут, знаете, каждый день новости одна другой… Как вам местная кухня? Осторожнее с водой — холера. Не ленитесь кипятить. Когда прибыли? Морем? Сушей? Где остановились? Могу подсказать очаровательный апартамент с видом на Босфор… Заведение Кастанидис, весьма гигиенично. Увлекаетесь древностями? Не вздумайте ничего покупать в Гранд Базааре — жулье. Обмишурят. Подсунут подделку. Варвары! Турки! Вон, видите того чудака?

Молодой человек кивнул. Он давно уже краем глаза следил за человеком в тюбетейке и находил это куда более интересным, чем треп с Райли.

— Русский… Зовут, кажется, Бизонофф. Или Бисонофф. Гений! Самородок! Хоть выглядит совершеннейшим идиотом и по-английски не понимает даже «хаудуюду». Но реплику от древности отличает с закрытыми глазами! Не преувеличиваю! Мне его одолжили хорошие знакомые. Могу передать вам, если желаете. Нищий совершенно. За две лиры подыщет вам все что хотите. Любой настоящий antique. Говорят, он анархист и так копит на бомбу, чтобы взорвать русского царя. Ну, как вам?

— Не интересуюсь. Благодарю.

— Зря. Осколки Византии… Можно такие вещички найти. А турки! Варвары! Все разрушили и продолжают доламывать. Подумать только! Теперь они у нас — республиканцы! Нонсенс! Вы слыхали, Артур, их бедняжка султан признал конституцию! Что творится! Крушение Оттоманского колосса на наших глазах! Была империя — нет империи! Видали, что сегодня на Галате — Содом и Гоморра! Младотурки — республиканцы празднуют победу… А их Мустафа Кемаль — ох и хитрый жук! Далеко пойдет! Помяните мое слово — недолго осталось «республиканскому» султанату. Но варвары! Нельзя доверять ни слову! Какие, к чертям, они нам союзники? Пока мы строим им дредноуты и эсминцы, они за нашей спиной сговариваются с германцами и русскими. Уже обедали? Тут рядом чудесная котлетная — таких котлет вы в жизни не пробовали…

Молодой человек молчал, всем своим видом демонстрируя вежливую скуку: меньше всего его интересовали политика, котлеты, дредноуты и неведомый «хитрый жук» — Мустафа Кемаль, — но Райли, кажется, не замечал намеков и продолжать трещать:

— У атташе вечером покер. Непременно приезжайте, Артур. Он будет счастлив вас видеть. Ваш дед ведь с ним знаком по клубу? Если не любите покер — сестры из «Красного креста» устраивают благотворительный бал — м‑м‑м… попадаются такие пумпончики! Или в кафешантанчик… Или… О! Точно! Давайте-ка махнем с вами в Пера — сегодня танцует сама. Всего лишь один вечер! Это редкая удача, поверьте!

— Кто сама? — счел нужным спросить молодой человек и слишком тщательно, чтобы этого можно было не заметить, подавил скучающий зевок.

— Как? Вы не видали афиш? Хотя… тут теперь сам черт ногу сломит. Какие уж афиши! Сама Мата Хари! Вы же понимаете… она здесь не для того, чтобы танцевать: красотка вовсю шпионит и на лягушатников, и на бошей — это давно уже секрет Полишинеля. Но стоит воспользоваться шансом, пока она еще не того-с… — Райли многозначительно округлил блеклые глаза, сложил пальцы «пистолетиком», поднял их к голове и ткнул указательным пальцем в висок. — Бэнг-бэнг! Прощай, дива! Все же женщинам, особенно столь обворожительным, не место в разведке. Готов, кстати, вас ей представить.

— Благодарю. Я подумаю, но пока слишком спешу. Простите, Райли. Увидимся… — не выдержал юноша и довольно бесцеремонно прервал собеседника.

— О! Неужто какая-нибудь маленькая одалиска вскружила вам голову? Аккуратнее, за флирт с турчаночкой запросто можно стать евнухом. Все-все… Берегу ваше инкогнито и испаряюсь. До вечера, — сладко заулыбался Райли, отпихнул тростью неосторожно приблизившегося нищего и пошел прочь, насвистывая модную в этом сезоне песенку про влюбленного светлячка.

***

Мало кому было известно, что под маской светского бездельника Сиднея Райли скрывается амбициозный шпион Интеллиджент Сервис. Для Артура Уинсли (а именно так звали молодого человека) это не являлось тайной — список всех действующих в Константинополе британских агентов Артур вызубрил наизусть. И хотя интересы Райли и Уинсли вряд ли пересекались, встреча эта была весьма некстати.

Артур Уинсли — с недавнего времени послушник герметического ордена «Рубиновой розы» — находился в Константинополе не ради праздного любопытства. Он предпочел бы сейчас торчать в дождливом Оксфорде и готовиться с друзьями к декабрьской регате. Или — черт с ней, с регатой — чудесно было бы просто завалить с близнецами Эгертонами в паб, тот, что возле книжной лавки с желтой вывеской на Хай-стрит, и весело провести там время. Но несколько месяцев назад Артур, завершив долгий и утомительный этап ученичества, перешел в степень послушника, завел «магический дневник» и получил от магистра свое первое задание. Кому-то, например близнецам Эгертонам, оно могло показаться совсем несложным, но это оттого, что кто-то не знал, что это не просто обмен, а испытание…

Артуру требовалось отправиться в Константинополь и произвести обмен магическими предметами — процедуру, в общем-то, рутинную, но не для обычного послушника. Да что послушник! Не всякий старший адепт был допущен к знанию о существовании магических вещей, а тут мальчишка-профан. Впрочем, Артур не обольщался. Он прекрасно знал, чем обусловлен его «головокружительный успех». Обнаруженный еще в раннем детстве «слух» на магические предметы сразу и навсегда определил будущее маленького Артура. Дед его, один из магистров «Рубиновой розы», едва лишь понял, каким даром обладает внук, немедленно определил того к себе в ученичество, и уже годам к десяти мальчик знал о маленьких фигурках зверей, птиц и насекомых достаточно для того, чтобы считать себя будущим Хранителем. И более чем достаточно, чтобы понимать какой силой они обладают и какую опасность могут представлять для людей непосвященных. Получив допуск к архивам ордена, Артур много читал. И чем больше он узнавал про наследие Прозрачных, тем меньше ему хотелось связывать с ним свою судьбу.