У Финского залива - Вадим Гарднер

Из деталей внешнего, зримого мира рождается мистическое чувство поэта, ищущее единения его поэтического «я» с божественным во вселенной. Отсюда большое внимание не только к микроскопическим деталям природы, его мистическое созерцание внешнего мира с его звуками, запахами и красками, но и к внутренним ощущениям человека, особенно к таким психическим и эмоциональным состояниям, как радость и экстаз, тоска и отчаяние, стремление к идеальному и упадок сил. Единение человеческого и божественного в поэзии Вадима Гарднера, uniomystica, изображается в значении умственного и эмоционального переживания земного «я» как части божественного мироздания. Такая поэзия выражает, конечно, много больше, чем непосредственное наблюдение и лирическое изображение происходящего во внешнем мире, или передает отношение поэта от косности людей, от «дряблого и высохшего века».

В этом контексте важно стихотворение Гарднера «Слово» (1921). К Слову, имеющему не только цвет, звук, дух, но и свою собственную сущность, жизнь, обращались разные поэты, среди них Зинаида Гиппиус в своем знаменитом стихотворении «Слово?» (1923) или «Сиянье слов» (1936), за которое поэт готов отдать «святости блаженное сиянье». И Зинаида Гиппиус и Вадим Гарднер знают силу Слова, инспирированного Евангелием от Иоанна, где речь идет о Слове у Бога, о Слове — Боге, о Слове как плоти. Исполненной благодати и истины, воплощенном Слове — Христе (Иоанн 1:1—14). Этого Слова, в котором вся суть, не знают люди — у них такие «странные глаза и уши», жалуется Гиппиус — поэтому «мир как пыль сереет, пропадом пропадает» (Гиппиус, «Слово?»). Слово лежит в основе всего поэтического творчества Гарднера:

Слово было и будет вовек.Наречен Им и Бог — Человек.К Слову словом уснувших зови!Ты же, Слово, учи нас любви!

Такова была концепция поэзии Вадима Гарднера.

К формальным особенностям поэтических произведений Гарднера следует отнести столкновение образов, выразительные эпитеты, хиазматические обороты, зевгмы, синкопы, повторения и свободную игру воображения. Главная сила его поэзии включается в яркости и порывистости потока образов, стремительности внутреннего движения и религиозного экстаза. Конкретные, живые, зрительные подробности органически сливаются с причудливой фантазией. Простота и прозрачность манеры выражения гармонируют с торжественным эллиническим или церковным тоном. Поэтические образы сочетаются в оригинальные комбинации, облекаясь в плоть сарабанды средневековых призраков чистилища и ада, приближаясь к фантазиям Иеронима Босха или взлетают в запредельную высь вселенских сверхчувственных веяний, чаяний и упований.

Для выражения своего поэтического мира Гарднер пользовался разнообразными формами стихосложения. Мы находим у него октавы, сонеты, двустишия, баллады, терцины, рондель, глоссы, сафические, цепные и алкеевы строфы, «онегинские ямбы», венки сонетов, тавтограммы, разностишия и т. д. Диапазон его ритмической формы поистине велик. Спокойствие и вдумчивость октавы особенно подходили к изображению элегических переживаний поэта и его мистического созерцания. Такой характер стихотворений в сочетании с медлительным спокойствием описаний окружающего мира требовал вдумчивого повествования, легко осуществляемого в октаве. Вот пример ее из первого сборника «Стихотворения» Вадима Гарднера:

Нетленным золотом блестит твое кадило,И ладан в нем душист, как замогильный мир,Всевышнего любовь — мой воздух и светило,Игра фантазии — мой искрометный пир.Воистину душа усладу счастья пила,Когда я, в брызгах звезд, вкушал астральный мир,И, к Богу возносясь и полон умиленья,Я забывал земли кладбищенское тленье.

Другим примером стихосложения Гарднера является разновидность октавы, сицилиана, старинная итальянская форма, зародившаяся в Сицилии. Разница между чистой октавой и сицилианой заключается в том, что в октаве три рифмы, а в сицилиане две, чередующиеся через стих. Одна из рифм мужская, другая женская.

Сицилиана

Глухая осень, навеваешь тыСицилиан певучие размеры.Когда на землю падают листыИ пар скитается, и тучи серы,Полугрустны дремотные мечты,Иль ум дурманят смутные химеры.Одна из тайноведок красотыБлюсти велит устав изящной меры.

(1942)

В своих ранних произведениях Гарднер часто употреблял глоссы, поэтическую форму, являющуюся основой для написания нового стихотворения. Идею этого последнего внушают поставленные во главе глоссы стихи. Пример хореической глоссы у Гарднера легко увидеть в его стихотворении «Помнишь пену и прибой?» который предваряется четырьмя строчками из стиха Лермонтова:

На воздушном океане,Без руля и без ветрил,Тихо плавают в туманеХоры стройные светил.

За ними следуют четыре децимы, заключительными стеками которых служат четыре взятых для глоссы начальных стиха. В первой дециме рифмы распределены по основной схеме, в других несколько иное распределение рифм.

Форма рондо, популярная во французской поэзии семнадцатого века, также привлекала внимание Гарднера. Рондо — это стихотворная форма с обязательным повторением в строфе одних и тех же стихов в определенном порядке. В конце шестой строфы помещен рефрен, взятый из первой фразы первого |стиха рондо. Все строфы одинаковы по числу стихов и по перекрестному расположению рифм. Размер — пятистопный ямб, свойственный, наравне с шестистопным, рондо сложной формы. Примером рондо у Гарднера является другое его раннее стихотворение, «Здесь, в городе, меж фонарей зажженных».

Другой излюбленной формой стиха Вадима Гарднера был триолет, стихотворение в восемь строк, из которых четвертая и седьмая повторяют первую, а восьмая — вторую, причем все стихотворение написано на две рифмы.

Триолет

Твоих цветов благоуханьеЛюблю до страсти, резеда!Оно — что тонкое мечтанье —Твоих цветов благоуханьеВлечет, колдует мне сознанье.В нем чары прошлого всегда.Твоих цветов благоуханьеЛюблю до страсти, резеда!

Гарднер охотно обращался к форме терцин, строфам в три стиха обычно пяти — или шестистопного ямба. Средняя строка каждой предшествующей строфы рифмуется с двумя крайними стихами строфы последующей, а средняя строка последней строфы — с одним добавочным стихом, заканчивающим произведение. Терцины требуют высокой стихотворной техники. «Божественная комедия» Данте и поэма «Последний круг» Зинаиды Гиппиус написаны терцинами. Терцетами написано стихотворение Гарднера «Фишеровы терцины»:

Опять один я тут. Чтобы быстрееШло время, снова чудной я затееОтдамся — волшебству живых стихов.Польются дактили, пэоны, ямбы.Лесным, озерным духам дифирамбы,Хвала Творцу, гармонии миров…

(1942)

Знаток классической музыки, Вадим Гарднер был одарен глубоким чувством ритмической формы стиха, что видно даже вего поэтических переводах. Четыре главы «Евгения Онегина», переведенные им на английский язык, соответствуют оригиналу по своей ритмической структуре и по поэтической образности. С такой же художественной выразительностью и точностью ритмического рисунка он перевел на английский язык ряд стихотворений Лермонтова. Высоко ценя творчество этих двух поэтов, Гарднер предпринял переводы их произведений шля английского читателя, которого он хотел познакомить с духом русского поэтического мира.

По своим «поэтическим покровам» (З. Н. Гиппиус) творчество Гарднера распадается на два резко отличающихся друг от друга периода. В ранней поэзии он относился с исключительной Страстностью к своим темам. Тут и экзотические, и религиозные порывы, картины природы с живыми красочными подробностями, отвлеченная фантазия, полушутливые стихотворения, мистический идеализм, преклонение перед величием русской духовной культуры. Весь его поэтический мир вибрирует яркими красками, звуками и благоуханиями. Тут «мед клевера», «подснежники, весны душистый пир», «яблоня в цвету», «ранние подснежники» и т. д. Отовсюду доносятся разнообразные звуки: «жужжанье пчел», «свист соловья», «ошалелая буря», «дикий, пьяный ветер», «радостная песнь про радугу и свет», «бред осенних ветров», «ропот прибоя», когда «гравий шепчется с водой».

Белый цвет преобладает; «белый фимиам», «сребристый, лунный час», «светильник высот», «светлые думы», «белый снег», «убеленные сосны», «снеговой покров», «крещальня световая», «белые облака», «светлый дух», «светозарная вселенная», «белеющая ночь» и т. д. На этом фоне светятся другие краски: «желтые листья», «лазурное небо», «пылающий вечер», «зеленые леса», «алый вечер», «нетленное золото», «синие глаза», «брызги звезд», «огненный пурпур озер», «червонное золото», «ручьи златорунные», «розовая весна», «зелень небес», «настурций радостных оранжевая пена». Все проникнуто красками, звуками, запахами.