Реальная угроза - Олег Авраменко

– Так что же мне делать? – растерянно спросил я.

– Если хочешь работать по специальности, у тебя один путь – поступить в ВКС. Поскольку ты учился в гражданском колледже, тебя возьмут только уорент-офицером[1], но со своими способностями ты уже через несколько месяцев станешь мичманом, а через два-три года – и суб-лейтенантом. Тогда ты сможешь подать рапорт о переводе в Астроэкспедиционный Корпус. Поверь мне: военная служба не так страшна, как ты думаешь, к тому же она принесет тебе пользу. Ведь Корпус, куда ты стремишься попасть, военизированная организация. Разведчики Дальнего Космоса не только исследователи, но и бойцы, готовые во всеоружии встретить любую опасность. Так что подумай над этим, Александр.

Я понял, что разговор наш закончен, и поднялся.

– Спасибо за совет, господин Гонсалес. Жаль, что я не могу последовать ему. Я вовсе не страшусь военной службы, просто меня туда не примут. Ни уорент-офицером, ни сержантом или капралом, ни даже рядовым матросом.

– Почему?

Секунду я помедлил, а затем подумал: «Да какого черта! Все равно хуже не будет…»

– Дело в том, что фамилию Вильчинский я получил в шестилетнем возрасте. А от рождения я Александр Шнайдер.

Глаза Гонсалеса округлились.

– Шнайдер? Вы родственник Бруно Шнайдера? Адмирала Шнайдера?!

Я кивнул:

– Совершенно верно, сэр. И не просто родственник, а сын. К сожалению…

Не давая ему времени опомниться, я вышел из кабинета.

2

Большой красный диск нашего солнца, Эпсилон Эридана, уже клонился к закату. Очередной неудачный день подходил к концу. Я летел на флайере домой и мысленно ругал себя на все заставки:

«Вот идиот! Распоследний кретин! Ну кто тебя тянул за язык? Тебе что, мало неприятностей?..»

С моей стороны было по меньшей мере глупо рассказывать Гонсалесу об отце. Возможно, я устал от всей этой безнадежной беготни и потерял над собой контроль. А может, подсознательно решил сыграть ва-банк и наверняка выяснить, не виновато ли в моих нынешних бедах прошлое. Что ж, теперь я убедился. Судя по реакции Хьюго Гонсалеса, мой отец тут ни при чем, просто такая сложилась ситуация. Весьма прискорбная для меня ситуация. Вот уже несколько лет Федерация Альтаира предъявляет претензии на две принадлежащие нам планеты – непригодные для жизни, но богатые полезными ископаемыми. На случай, если конфликт не удастся урегулировать дипломатическими средствами, правительство Октавии решило укрепить свои вооруженные силы, стали строиться новые корабли – и соответственно возникла необходимость в пополнении личного состава флота. По своему обыкновению наши власти не стали прибегать ни к каким принудительным мерам вроде обязательного призыва, а воспользовались чисто экономическими рычагами.

Можно не сомневаться, что отец сказал бы: «Плутократия в действии». Это было одно из тех его, выражений, которые крепко запали мне в голову, но лишь позже, повзрослев, я начал понимать их смысл.

Вообще-то я плохо помню своего отца; он погиб, когда мне было шесть лет, а детская память недолговечна. О нем у меня сохранились хотя и яркие, но отрывочные воспоминания – и почти все они были светлыми и радостными. Он был хорошим отцом, добрым и заботливым, и я считал его самым замечательным человеком на свете. Мне до сих пор иногда снится, как я сижу у него на коленях и тычу пальцем в звезды на его погонах – одна, две, три, четыре, пять. Он как раз получил звание гросс-адмирала и был назначен начальником Генерального Штаба Эриданских Вооруженных Сил. А рядом с нами стоит мама – молодая и красивая. Ей было всего двадцать семь, а отцу уже перевалило за пятьдесят. Несмотря на разницу в возрасте, они любили друг друга и были счастливы вместе. А я был счастлив с ними. Тогда еще никто из нас, даже отец, не подозревал, как скоро разрушится наше счастье…

Я посадил флайер на крышу высотного жилого здания и спустился на шестнадцатый этаж в опрятную трехкомнатную квартиру, которую я купил пять лет назад, как только стал совершеннолетним и получил право распоряжаться родительским наследством. Когда отец погиб во время устроенного им путча, а мать от горя покончила с собой, государство – то самое, против которого был направлен отцовский мятеж, – обошлось со мной достаточно гуманно. Оно не стало мстить мне, наоборот – постаралось оградить от возможных преследований, а все семейные сбережения, включая средства, вырученные от продажи движимого и недвижимого имущества, были положены на специальный счет, с которого я в детстве регулярно получал небольшие суммы на карманные расходы, а в день своего восемнадцатилетия стал полноправным хозяином всех денег. Задумываясь над этим, я всякий раз прихожу к неутешительному для себя, как сына, выводу, что если бы отцу удался государственный переворот, его правительство не обращалось бы так либерально с детьми «врагов народа».

Войдя в квартиру, я услышал на кухне шум. Я водворил свой курсантский китель на вешалку и, постаравшись придать лицу более или менее беззаботное выражение, громко произнес:

– Внимание, это полиция! Вы арестованы за незаконное вторжение в частное жилище.

Из кухни, шутливо подняв руки, вышла симпатичная девушка моих лет со сколотыми на затылке темными волосами. Ее карие глаза весело поблескивали.

– Сдаюсь, констебль, сдаюсь, – произнесла она, неумело изображая испуг. – Только не делайте мне больно, пожалуйста.

– Привет, Элис, – сказал я уже серьезно. – Что-то рано ты вернулась. Как там твои родители?

– Все такие же несносные. Не беспокойся, мы не поссорились, просто мне хватило и одного вечера с ними. Так что с утра я собрала шмотки – и на самолет. Пыталась предупредить тебя, что возвращаюсь, но ты не отвечал.

Я достал из кармана свой телефон и глянул на дисплей.

– Да, он отключен. Извини, совсем забыл о нем.

Элис взяла меня за руку и заглянула мне в глаза.

– Опять паршивый день, да?

– Хуже некуда. Я по-прежнему никому не нужен.

Она растерянно покачала головой:

– Бред какой-то. Они все там с ума посходили.

Мы с Элис вместе окончили колледж, но, в отличие от меня, ее обучение оплачивало местное отделение земной компании «Гелиос». Она уже получила назначение резервным пилотом на пассажирском лайнере «Ипатия» и через три недели должна была отправиться в свой первый рейс.

Элис жила у меня уже пятый год, с середины первого курса нашей учебы в колледже, однако при всем том мы были просто друзьями. Я предоставлял ей крышу над головой – она терпеть не могла общежитие, а для найма отдельного жилья в Астрополисе родители не давали ей денег. В ответ Элис скрашивала мне одиночество и вела все домашнее хозяйство, благодаря чему моя квартира имела вид уютного семейного гнездышка, а не унылой холостяцкой норы. В целом мы отлично ладили и были довольны друг другом Возможно, из нас получилась бы замечательная пара – если бы не одно «но»…

Как оказалось, Элис уже успела приготовить ужин. Мы вместе сели за стол, и я рассказал ей о своем разговоре с Гонсалесом – за исключением, разумеется, концовки, где речь шла о моем отце. Она выслушала меня молча, лишь изредка кивая.

– Знаешь, я что-то припоминаю об этих поправках в законе. Кто-то говорил мне о них, но не помню кто. Я не придала им значения, ведь меня они не касались. Да и вообще я думала, что это к лучшему… А получилось вот как нехорошо. Оказывается, ограничение прав работодателей не всегда на руку наемным работникам. – Элис хмыкнула. – А ты попробуй обратиться в профсоюз. Может, они что-нибудь придумают.

– Может, – сказал я без особого энтузиазма.

– В худшем случае, – продолжала она, – запишешься в военный флот. Гонсалес прав – это не так уж страшно.

Возражать я не стал. А что, если действительно подать заявление? Как говорится, попытка не пытка. Вот поднимется переполох, когда узнают, кто я такой! Небось до самых верхов дойдет. Я представил себе закрытое заседание правительства, на котором рассматривают вопрос о моем приеме на службу, и мне стало так горько и смешно, что я захохотал, давясь слезами.

Элис смотрела на меня с жалостью и сочувствием.

– У тебя стресс, Саша. Тебе нужна разрядка. Хочешь, я приглашу Сью и Грету? Недавно я звонила им. Они намекнули, что не прочь нагрянуть в гости.

Сью и Грета были подружки-бисексуалки. Когда они приходили к нам, мы обычно бросали жребий, чтобы определить кто из них достанется Элис, а кто – мне. Групповух Элис принципиально не признавала. Я, впрочем, тоже.

– А чего? – пожал я плечами. – Пусть приходят. Только чур без подбрасывания монет. Я хочу Грету.

– Хочешь – получишь, – сказала Элис, доставая свой телефон.

3

Два дня спустя я уже созрел для того, чтобы попытать счастья в военном флоте. Чем черт не шутит, а вдруг меня возьмут. Дабы в очередной раз продемонстрировать свои гуманные принципы и показать, что дети не отвечают за грехи отцов. Правда, служба мне медом не покажется. Придется ох как повкалывать, чтобы пробиться из прапорщиков в мичманы. О суб-лейтенантском звании и говорить нечего. Но это не беда – через два года я смогу уволиться и поступить штатным пилотом на какое-нибудь гражданское судно. А потом – Астроэкспедиция…