Дневник - Кен Лю

Она убеждала себя, что чувствует себя спокойной и счастливой. В течение дня она оставляла телевизор включенным для фонового шума и лишь изредка бросала взгляд на экран. Сейчас, когда она не могла читать, телевидение стало даже лучше. Теперь она не могла видеть биржевые сводки, курсы валют и бегущую строку «горящих новостей», которые всегда заставляли её чувствовать себя разбитой и измотанной.

Но однажды она услышала, как какая-то женщина самодовольно рассказывала о своей новой книге «Руководство для женщин, которые слишком заняты, чтобы быть счастливыми». «Не вините никого в ваших проблемах! - говорила та, жестами подчёркивая важность сказанных слов. – Выберите момент и возьмите управление жизнью в свои руки! Мечтайте, верьте, будьте не такой как все!» - Лори раздражённо швырнула пульт на телевизор, а затем ей пришлось трижды прогуляться вокруг квартала, чтобы выкинуть из головы лицо этой улыбающейся женщины.

Лори убеждала себя, что книги - выстроившиеся на её полках книги с пустыми страницами и одними лишь рисунками на обложках – всего лишь фальшивые книги, из тех, что можно приобрести в мебельных магазинах. Она не читала книг уже годы, думала она, так что от настоящих книг проку для неё не больше, чем от поддельных.

Иногда у неё возникало желание поговорить с кем-нибудь и обсудить то, что с ней происходит. Но только с кем? Она легко могла представить, как это будет воспринято: сошла с ума. Стоило ей прикрыть глаза, и она видела выражения лиц родных и друзей. Нет, со всеми этими проблемами она должна справляться сама.

Особенно ничего не должны знать Дэвид и Фрэнки. Так как ей не хотелось повторения ситуации того первого утра, когда она вышла из себя, то она сделала вид, что ничего не случилось, и просто сказала им, что в течение нескольких недель будет работать на дому.

Они не замечали ничего странного - возможно, потому, что и прежде никогда не видели её что-нибудь читающей.

Лори подумывала написать - нет, продиктовать - книгу о собственном опыте, о том, как жизнь стала бы лучше, если бы все перестали читать. Она полагала, что её книга была бы ничуть не хуже,  чем руководство той невыносимой женщины из ток-шоу.

Иногда она краем глаза наблюдала за мужем, пытаясь поймать его в тот момент, когда он что-то пишет в своем секретном дневнике.

*** 

По мере того как день шёл за днём, притворяться становилось всё труднее и труднее. Лори не могла прочитать меню в ресторанах и не могла расшифровать приходившие по почте счета. Она послала выходившей на пенсию коллеге открытку «Выздоравливай скорее, Наоми!» - рисунок на карточке обманул её.

Лори вынуждена была признать, что всё сводится к этому дневнику. Это он был источником всех её проблем. И он должен стать их решением.

Что он там пишет? Жалуется на неё, насмехается над её заурядностью, высмеивает убогую жизнь? Или же, наоборот, жалеет её, считая, что ей следовало бы попытаться быть настойчивей, стать более амбициозной? Может быть, он считает её виновной в разладившихся отношениях. Возможно, он распознал её притворство и думает, что она сходит с ума. А может, он ей изменяет.

В её мыслях дневник стал приобретать мистические свойства. Она желала прочесть его больше, чем хотела что-нибудь прочитать за всю свою предыдущую жизнь.

Она должна была постараться каким-то образом прикрепить буквы.

Сначала она попыталась их сфотографировать. Возможно, проблема была всё же с ее глазами. Может быть, письмена не смогут убежать от камеры, как они разбегаются от её взгляда.

Но, хотя слова на фотографиях были пойманы в середине движения, текст оставался нечитаемым. Он выглядел как придуманный алфавит, в основу которого были положены похожие на головастиков загогулины.

Периферийным зрением она видела, как слова на страницах дневника движутся по собственной воле, кривляются, хихикают над ней. Но когда она смотрела прямо на них, они лежали на страницах неподвижно.

Затем она попыталась заморозить блокнот. Если буквы могли плавать, извиваться, скакать и прыгать, рассуждала она, то, возможно, холод их остановит и даст, наконец, возможность прочитать.

Она попыталась засунуть дневник в морозильную камеру, но он сразу же начал сопротивляться. Он словно рыба изо всех сил бился в её руках, пытаясь освободиться.

- Полезай... назад... в ... – сквозь зубы проговорила она и попыталась засунуть его обратно в морозильную камеру. Часть её хотела смеяться - это было так карикатурно, так абсурдно. Другая её часть хотела плакать - несомненно, она сошла с ума, окончательно и бесповоротно спятила; о Боже, что подумает Фрэнки, если увидит свою мать такой? Но она толкала и толкала, как будто от этого зависела её жизнь.

Дневник начал кричать - звук был чем-то средним между шелестом бумаги и треском цикад - он распахнулся, как пасть хищного зверя, и вцепился в руку Лори.

Она вскрикнула, когда острый край страницы порезал ей пальцы. Лори сунула в рот окровавленный палец и отбросила блокнот, который остался неподвижно лежать на кухонном полу.

*** 

Дневник, боясь обнаружения, начал прятаться. Он больше не появлялся в тумбочке у кровати.

Лори была уверена, что теперь он прячется где-то в доме, тихий и незаметный, и день ото дня секреты, скрытые на его страницах, становились все более интересными и заманчивыми.

Лори решила, что пора начать настоящую охоту.

Она приготовила бутылку клея и большую салатницу, чтобы сразу же после поимки погрузить туда дневник, буквы должны прилипнуть к вязкой пасте, подобно мухам, которых когда-то её мать ловила при помощи полосок клейкой бумаги.

Оставшись в доме одна, она приступила к обыску. Методично проверила каждую комнату, заглядывая в каждый уголок. В руках она держала пару кухонных ножниц, готовая при необходимости пустить их в ход.

Она опустошила книжные полки, перевернула ящики, разворошила каждую стопку деловых бумаг в кабинете Дэвида, сбрасывая всё на пол. Слова разбегались с открытых страниц, как попавшие на яркий свет тараканы. Она наблюдала, как налоговые отчёты, выписки из банковских счетов, справочники и рабочие документы мужа на её глазах превращались в листы чистой бумаги.

Тем не менее, она не смогла найти ту книгу, которую хотела, единственную, что её волновала.

Затем она услышала какой-то шорох снаружи. Фрэнки ещё не должен был вернуться домой.

Она выбежала в коридор. Там был её муж, он стоял возле входной двери с ошеломлённым выражением лица.

- Почему ты не берёшь телефон? Я…

Но она не слушала. Она смотрела на портфель в его руке, из которого выглядывал блокнот в кожаном переплёте.

Спустя секунду она выскочила на крыльцо. Метнулась и выдернула портфель из его руки, не обращая внимания на удивленный возглас. Схватила блокнот и крепко держала его, несмотря на то, что он с диким хлопаньем пытался вырваться, словно курица, которую несут на убой.

Дневник снова попытался порезать ей руки. Она бросила его на землю, придавила ногой и, схватив ножницы, принялась колоть и резать трепещущие страницы, извивающиеся чернильные строки.

Дэвид что-то крикнул, она игнорировала его. Он обнял её, пытаясь удержать. Ножницы выпали из её руки, прогремев по деревянным ступенькам крыльца. Она сопротивлялась и  колотила его по груди, по рукам и плечам, пока не выбилась из сил.

Постепенно трепетание страниц прекратилось.

И пошел дождь, тёмные огромные чернильные капли падали вокруг неё и на неё, собирались в наполненные буквами лужи, похожие на алфавитный суп.

Как будто издалека она услышала голос мужа.

- Я хочу, чтобы ты его прочитала. Пожалуйста, прочитай его.

Он держал её так, как не делал уже давно, крепко обняв руками, словно во время танца, и казалось, что время на мгновение приостановилось, и они оказались в самом центре замершего мира.

Синие строки на страницах дневника перестали двигаться. Она обнаружила, что снова может их читать.

Я не знаю, о чем думает Лори ...

Возможно, она разочаровалась в нас…

Мы почти не разговариваем…

Не знаю, как ей сказать, что мне не нравится моя работа…

Иногда мне кажется, что она так далеко...

И слова становились размытыми и нечёткими, а она всё читала и читала, заглядывая в самые тайные уголки своей души.