Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма - Джордж Моссе

Вот почему Гитлер придавал столь большое значение артистизму и выразительности. Его выступление в Доме германского искусства в 1937 году хорошо иллюстрирует это. Лейтмотивом его речи прозвучала идея о том, что «новый человек» должен стать средоточием культуры, созидательной личностью, утверждающей «германизм». Идея эта была краеугольным камнем немецкого национализма и отражала крушение личности в безличностном обществе.

Приводимые нами документы показывают, как формировался этот «новый человек» начиная с раннего детства. Гитлер действительно верил в мировоззрение расизма, народности и духовности, четко представлял, каким образом донести его до людей. Он подчеркивал: «Любое мировоззрение, будь оно правильным и тысячу раз доказавшим свою пригодность, не будет иметь никакого значения для жизни народа, пока его основные догмы не будут написаны на знаменах воинствующего движения».

Такое движение должно быть не только высокоорганизованным, чтобы обрести силу в народе, но и обязательно основываться на мировоззрении. Поэтому исключительно большое значение придавалось пропаганде, хотя само слово «пропаганда» и не произносилось. Гитлер никогда не считал, что идеи национал-социализма можно рекламировать, как зубную пасту или сигареты, для этого требовались более тонкие методы.

Джордж Сорель, которому фашизм многим обязан, писал в начале века, что все большие движения сопряжены с мифами. Миф внушает людям уверенность в своей правоте, почему его последователи считают себя армией, ведущей борьбу за правое дело против армии зла. За несколько лет до этого, в 1895 году, французский психолог Густав Ле Бон заявил о «консерватизме толпы». И это его определение как бы приклеилось ко всем традиционным идеям. Основные положения национализма Гитлер взял из германских традиций прежних времен, создав на их основе целое вероучение. Из высказываний же Ле Бона он уяснил, что для установления контроля над толпой необходима «магическая сила». Поэтому он писал в «Майн кампф» о «магическом влиянии» на массы, которое стало своеобразной мессой нацистского движения и самой настоящей массовой религией.

Нет никакой необходимости задаваться вопросом, прочитал ли Гитлер труды Сореля и Ле Бона, в которых затрагивались проблемы массового общества, появившегося в результате промышленной революции. Ле Бон назвал это явление «эрой толпы». В своей книге «Толпа» (изданной в Лондоне в 1922 году) он высказал мысль, которую через несколько лет подхватил Гитлер, и затем фаталистически ее придерживался: «Мы видим, что исчезновение здоровых личностей, преобладание несознательных элементов, направление чувств и идей в определенное русло под воздействием средств внушения, тенденция к немедленному превращению провозглашенных идей в действия являются основными и принципиальными характеристиками индивидуумов, формирующих толпу».

Определение иррационального поведения масс было четко сформулировано уже к концу XIX века, а характер действий толпы во время беспорядков, связанных с делом Дрейфуса во Франции, и первой антисемитской волны в Германии привел к зарождению теорий. В мире, созданном под воздействием индустриализации, личность была отчуждена не только от общества, но и от собственного природного разума. Проблема эта приняла всеобщий характер, а Сорель и Ле Бон разглядели в этой дикой иррациональности определенные закономерности, которые могли быть направлены лидером в позитивное, конструктивное русло.

Индустриализация, как им казалось, разрушила традиционные связи и взаимоотношения людей, разбудив иррациональное начало в человеческой природе. Другие же мыслители, такие, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс, признавая «отчуждение» человека от общества, продолжали верить в его рациональность. Что же касалось Гитлера, то он разделял точку зрения Сореля и Ле Бона, что и позволило ему прийти к власти в стране, где народ страдал от последствий поражения в войне и кризиса. Использование иррациональных предрассудков и склонностей помогло ему внедрить в сознание народа так называемое германское мировоззрение и тем самым положить конец отчуждению человека от современного общества.

Гитлер, в частности, считал, что массовые митинги совершенно необходимы, так как они позволяют человеку выйти «из его мастерской или цеха», где он чувствует себя совсем маленьким и одиноким, и стать частью массы, состоящей из «тысяч и тысяч людей, исповедующих те же убеждения». В результате он подвергается воздействию этой массы. Но хотя фюрер и ликвидировал отчужденность, иррациональность человеческой натуры оставалась основой его собственного мировоззрения. Эти сборища представляли собой настоящие литургические обряды, при проведении которых большое внимание обращалось на детали и цели. Мы воспроизвели в этой книге порядок проведения двух таких фестивалей: один из них часто устраивали в школах, а другой был приурочен к летнему солнцестоянию.

Проведение массовых митингов стало одним из наиболее значимых технических приемов нацистского движения, в особенности в годы прихода их к власти, когда сборища проводились чуть ли не ежедневно в различных регионах рейха. Однако сами по себе они бы дали немного, массовое воздействие на людей осуществлялось в самых различных областях культуры — в литературе, живописи и скульптуре, театре, кинофильмах и образовании. «Тотальная культура» должна была вдохнуть в людей националистические предрассудки, преодолеть их чувство изоляции и направить их творческую энергию в необходимое русло стремительного потока борьбы за власть. Вот почему в документах по нацистской культуре обнаруживается удивительное единство стиля — ведь все они преследовали одни и те же цели.

Частью этого стиля была «динамика» — настрой на необходимость борьбы со злом. Как бы то ни было, речь идет о своеобразной революции, поэтому книга начинается с документов, которые показывают, что же это была за революция, так сказать, какого сорта. Прежде всего, она была связана с насилием: взять хотя бы самые настоящие сражения, которые вела СА[4]. «Массы не понимают рукопожатий», — любил повторять Гитлер. Важное значение придавалось и «традиционным узам» человека: народ, семья, мораль. В столкновениях с революционным порывом победа оставалась за этими узами. В своем выступлении перед штурмовиками Ханс Андерлан обращал особое внимание на это обстоятельство. Отношение нацистов к женщине и семье носило удивительно консервативный характер, даже тогда, когда они пытались выстраивать его на расовой основе.

Причина этого вполне ясна: идеология нацистской революции исходила из германских традиций. В случаях, когда речь шла о будущем, в ход пускалось мифическое прошлое. С прошлыми традициями многие люди действительно связывали надежду на преодоление воцарившегося хаоса. Национализм пытался увязать современность с моральной атрибутикой народа в прошлом. Однако это была не та мораль, которой придерживались древние германцы, обретаясь в лесах, ничего общего она не имела и с моралью современных крестьян, обрабатывавших землю. Тем не менее нацистская идеология всячески поддерживала эту версию, о которой говорила и Иозефа Беренс Тотеноль в своих трудах. В действительности же мораль, которую национал-социализм представлял как типично германскую, являла собой буржуазную мораль XIX века, основанную на святости семьи, брака и предписанного скромного образа жизни. Скромность была, однако, предписана народу, но не тем, кто делал деньги, в связи с чем буржуазия была заклеймена, получив название «жидовской». Наиболее характерно выступление Ханса Наумана, профессора литературы Берлинского университета, по поводу сожжения книг в 1933 году. Он начал свое выступление с того, что подчеркнул необходимость подобной акции: настало время действовать против антигерманского духа, и если слишком много книг, а может быть, даже и слишком мало предано огню, так что из этого? Закончил же он утверждением, что только такие акции способны вновь сделать священными семейные узы, родную землю и кровь. Как мы видим, в нацистском движении доминирует смешение «героических» деяний и традиционализма.

Происходившие события Гитлер назвал «величайшей расовой революцией в мировой истории, революцией духа». По сути же дела это была культурная революция, поскольку не предусматривала никаких экономических преобразований. Фюрер взывал к старым пристрастиям и предрассудкам, не угрожая существующей экономической системе. И обращался он в основном к квалифицированным рабочим, так называемым белым воротничкам, и к мелким предпринимателям, о чем четко говорится в представленных в этой книге документах. Это была их революция, так как нацистская идеология давала им и новый статус, устранявший изоляцию от индустриального общества, и цель в жизни. Но она не угрожала их законным интересам имущественного и иного порядка. Усиливая буржуазное почитание семьи и жизненных благ, она в то же время разрушала «старые добрые ценности», с которых современность срывала покров традиций. В таком подходе нет, однако, ничего странного, поскольку он представлен голлизмом во Франции и консерватизмом в Соединенных Штатах.