Смерть на острие иглы - Владимир Синельников

— А… а зачем? — Иван не нашел ничего лучше, как задать этот вопрос.

— Как — зачем? — изумился ночной гость. — Разве не к тебе сегодня наведались гости?

— Значит, в моей квартире все-таки кто-то был? — Перед внутренним взором Ивана снова предстала открывшаяся от легкого прикосновения дверь.

— Естественно, — авторитетно заявил пони.

— Почему же ничего не пропало? — спросил Иван.

— Ты так думаешь? — скептически посмотрел на него представитель лошадиного племени.

— Ну да. — В душу Ивана закралась некая неуверенность. Уж больно непререкаемым был тон ночного гостя. — Деньги на месте, мебель тоже…

— «Мебель», — фыркнул пони. — Да кому нужна твоя рухлядь!

— Тогда что же? — спросил Иван.

— А ты вспомни, как все начиналось… — Пони внимательно посмотрел ему в глаза.

Тетя Дуся и остальные родственники

— Ивашка явился! — радостным воплем встретила гостя тетя Дуся.

— Сколько раз просил, Евдокия Евлампиевна, не называть меня так! — Иван отодвинулся от облапившей его хозяйки дома.

— А как же тебя называть-то, касатик? — изумилась тетя Дуся. — Али ты имя свое успел сменить?

— Иваном меня зовут, — произнес гость в который раз. — И-ва-ном. Неужели непонятно?

— Та я и кличу Ивашкой, — недоуменно воззрилась на него тетя Дуся.

Иван безнадежно махнул рукой и присел в вычурное, с неудобной прямой спинкой кресло. С его подлокотников на него недобро сверкнули две пары волчьих глаз. Иван невольно отодвинул руки подальше от вырастающих, казалось, прямо из темного дерева оскаленных, вскинутых вверх в тщетном порыве выдраться из плена звериных морд. И это еще было самым безобидным предметом мебели в доме дальней родственницы. Напротив стояло второе кресло, в которое Иван не уселся бы ни за какие коврижки. Оно было того же темного, почти черного цвета. Из-за спинки, являя собой подлокотники, высовывались две мускулистые когтистые лапы, охватывая полукружием по неосторожности или по глупости усевшегося в это творение безумного плотника посетителя. Причем когтями лапы были обращены к находящемуся в кресле. А над макушкой сидящего спинка трансформировалась в голову диковинного зверя, клюв которого был хищно приоткрыт. Со стороны создавалось полное впечатление, что посиделец сейчас будет схвачен страшными лапами и заклеван насмерть. И, видимо, не только со стороны. Ивану не раз доводилось наблюдать, как нервно вскакивали из этого кресла редкие гости тети Дуси.

— Наливочки не желаешь? — поинтересовалась между тем тетя Дуся.

— Нет-нет, — поспешил уверить ее гость. Наливочку тетя Дуся готовила не иначе как на самогоне тройной выгонки. Как ей удавалось на глазок, безо всяких измерительных приборов, добиваться такой феноменальной крепости напитка, одному богу известно. А вернее, черту.

— Тогда я чайку спроворю. — Тетя Дуся вымелась на кухню. Евдокия Евлампиевна, или тетя Дуся, числилась в дальних родственницах Ивана. Седьмая вода на киселе. Впрочем, в родной деревне Ивана все приходились друг другу родственниками.

Когда Иван уезжал из деревни в город, ему дала адресок такая же древняя бабка, проживавшая на особицу на выселках и имевшая прочную репутацию ведьмы. Иван ни за что не воспользовался бы предложением, но больше родственников в городе не обреталось, а до приема документов в институт надо было где-то перекантоваться. Вот и пришлось кандидату в студенты идти к дальней и почти незнакомой родственнице.

Жилише тети Дуси поражало воображение. По первому впечатлению это была вполне обычная пятикомнатная сталинка с пеналом для прислуги, обширной кухней и парой темных кладовок. Но это только вначале. У гостя через некоторое время возникало ощущение, что это не квартира, пусть и достаточно просторная, а средних размеров особняк. Иван так и не успел определиться с размерами жилья, но там явно наличествовал какой-то парадокс, нарушающий известные законы физики.

Как и за какие заслуги тетка получила такие хоромы, неизвестно. В советские времена просто так попасть в дом, построенный при «отце всех народов» и «друге физкультурников», было практически невозможно. Тут или требовалось числиться среди руководящих и направляющих, причем не в самом низу пирамиды, или совершить нехилый подвиг во славу торжества коммунизма во всем мире. На крайний случай родиться в такой квартире. Ни того, ни другого, ни третьего за теткой вроде не числилось, хотя, судя по возрасту, она вполне могла где-нибудь в начале двадцатого столетия гонять басмачей с Буденным в Туркестане или рубить хакасов с Гайдаром в Сибири. Евдокия Евлампиевна воспоминаниями не делилась, а у деревенского паренька, впервые попавшего в крупный город, хватало своих проблем и без копания в генеалогическом древе тети Дуси. Так эта загадка и осталась неразрешенной.

Сразу по приезде в город он прожил у Евдокии Евлампиевны пару дней. Вернее, переночевал. Потом ему выделили койку в общежитии как иногороднему абитуриенту. В толпе таких же, как и он, соискателей заветного студенческого билета было намного проще и веселее существовать, и Иван быстренько съехал от дальней и загадочной родственницы. Тетя Дуся его не особо сильно удерживала, только взяла слово, что Иван будет не реже одного раза в месяц являться в гости. Абитуриент, а потом и студент принял слова дальней родственницы за обычное вежливое прощание и даже не подумал выполнять обещанное. Пока однажды тетя Дуся самолично не явилась в общежитие и не напомнила деревенскому родственнику о данном слове. Появление этой колоритной дамы произвело такой фурор среди студенческой братии, что Иван решил: лучше самому наносить визиты вежливости, чем допустить вторичное появление тетки в общаге.

Дополнительную необычность жилищу тети Дуси придавали многочисленные картины и не менее многочисленные статуи всевозможных размеров и форм. Причем люди в этой коллекции присутствовали в равной пропорции с изображениями животных и сказочных существ. На картины Иван вообще старался не обращать внимания. Изображенные на них загадочные типы, казалось, были лишь временно вставлены в деревянные, с потускневшей от времени позолотой рамы и в любой момент могли сойти в комнату.

— Вот и чаек поспел, — вынырнула из глубин дома тетя Дуся с подносом, на котором еще шипел большой медный чайник и исходил ароматным парком маленький завароч-ник. — А я как раз блинов напекла. Племяннички-лоботрясы обещались заглянуть.

Иван поморщился. Отношения с двумя братцами у него сразу и прочно не заладились. Илюша и Андрюша, как их звала тетка, приходились ей такими же дальними родственниками, как и Иван. Вернее, не тети Дуси, а ее бог знает когда почившего супруга. Между собой Илюша и Андрюша находились в столь же еле просматриваемом родстве. Однако это не помешало им очень быстро сойтись при первом же знакомстве и гордо представляться братками. К Ивану они испытывали ярко выраженную неприязнь, но от общения не отказывались. В смысле коммуникабельности. Провалившись при поступлении в храм науки, где учился Иван, племяннички не растерялись и не— отбыли назад, в родные пенаты. Они очень быстро освоились в миллионном городе. Жажда наживы и веселой жизни бросала их с одного места на другое, и частенько даже тетка не могла сказать, где находятся и что делают ее родственнички по мужу. Последнее начинание Илюши и Андрюши касалось сферы музыкального творчества. Вернее, того, что под этим понимается в наше время. Они организовали группу «Кайф вдвоем» и, начав с привокзальных кафешек и ресторанчиков, очень быстро стали довольно популярными среди местной золотой молодежи, с шиком прожигавшей доходы своих высоко— и не очень поставленных родителей, а потом и среди предков вышеупомянутой молодежи. Сейчас группа «Кайф вдвоем» выступала исключительно в элитных ресторанах и закрытых клубах. Причем в женской среде накачанные Илюша и Андрюша пользовались гораздо большим успехом, чем у мужской половины. Пресыщенные дамочки и их дочки буквально сходили с ума при виде этих битюгов с широкими американскими, на тридцать два зуба, улыбками.

Вот, кстати, еще одно интересное наблюдение. Почему у американца такая улыбка кажется естественной, а у россиянина напоминает самый натуральный оскал? И что интересно, практически без исключений. Может, добиваться этого надо с раннего детства?

Так вот, братки очень даже неплохо зарабатывали на жизнь и связанные с ней всевозможные удовольствия своим «вокалом» и демонстрацией мужских прелестей и, по словам тетки, готовились к покорению столицы. А точнее, ее слабой половины. Однако, по мнению Ивана, которое он, естественно, не озвучивал, всем этим дамочкам, души не чаявшим в Илюше и Андрюше, ничего не светило. Уж очень не разлей вода были племяши тети Дуси. А если еще вспомнить довольно двусмысленное название группы…