Закон негодяев - Чингиз Абдуллаев

— День добрый, старик, — по-русски сказал он.

— Добрый день, — Курбан неплохо знал русский еще по армии и не забыл его в этих горах.

Шедшие следом двое людей, явно азербайджанцы, подошли поближе. Один был маленький, юркий, с бегающими глазами, постоянно улыбавшийся. Другой был среднего роста, коренастый, с густыми черными усами.

— Аллейкума салам, — поздоровался черноусый.

— Ваалейкума салам, — ответил Курбан, — садитесь, гостями будете.

— Спасибо отец, — они видимо шли издалека, — далеко отсюда до границы?

— Нет, один день пути, — спокойно ответил Курбан. В горах нельзя задавать лишних вопросов, он это хорошо знал и поэтому не спросил, зачем незнакомцам граница. Но как ему не нравились двое последних! Они, правда, молчали, отводя глаза, но он явно ощущал их смятение. «Почему они так волнуются, — удивился про себя Курбан, — один из них кажется мне знакомым. Где я мог его видеть?»

— Скажите, — теперь снова обращался старший, говоривший на русском, — впереди есть какие-нибудь посты?

Он снял свою фуражку, под которой была огромная лысина и, достав носовой платок, начал вытирать голову.

— Не знаю, дорогой, — пожал плечами Курбан, — война идет. Может есть, а может и нету.

Ох, как ему не нравились двое последних незнакомцев, даже не смотревших в его сторону.

— Ладно, — махнул рукой черноусый, — будь здоров, чабан, до свидания. Нам еще долго идти. А ты что, один пасешь свое стадо, не страшно?

— Я не один, — спокойно возразил Курбан, заметив, как насторожились сразу все пятеро, — у меня трое друзей. Шайтан и его братья.

Он ласково потрепал огромного волкодава за уши.

— Да, конечно, — засмеялся черноусый, — это настоящие помощники. Пойдем, — кивнул он своим спутникам.

И вдруг один из все время молчавших незнакомцев как-то резко поправил автомат и повернулся в сторону Курбана. И он сразу узнал этот характерный нос, эти губы, эти глаза. Перед ним стоял Армен, сын Вазгеня, в доме которого он много раз бывал до этой проклятой войны.

— Армен, — непослушными губами произнес Курбан. Парень замер, не решаясь повернуться в сторону чабана. Рядом кто-то передернул затвор автомата.

— Черт бы тебя побрал, старик, — с явной угрозой произнес черноусый, — напрасно ты узнал его.

Курбан обернулся.. Он ничего не понимал. Внизу, в долине, шла ожесточенная война вот уже пятый год. И недавние братья-соседи армяне и азербайджанцы убивали друг друга, стараясь превзойти врага жестокостью и коварством. А здесь, высоко в горах, он вдруг встречает отряд, где двое азербайджанцев и двое армян куда-то дружно идут. Может, наконец, наступил долгожданный мир. Это была его последняя мысль. Автоматная очередь прошила его тело, и он успел еще увидеть метнувшегося к нему парня.

— Все-таки не напрасно, — тихо произнес Курбан, — старый хлеб не забывается.

Он умер до того, как парень успел подхватить его. Шайтан с яростью бросился на чужака. Черноусый взревел, схватившись за руку.

— Стреляйте, — в отчаянии закричал он, — скорее. Это животное оторвет мне руку.

Напарник Армена, достав пистолет, быстро подошел к ним и почти в упор расстрелял Шайтана. Только после пятого выстрела собака отпустила наконец руку обидчика и, сумев проползти несколько метров, умерла у ног своего убитого хозяина.

— Проклятые идиоты, — закричал лысый, — зачем вы стреляли? Неужели нельзя было обойтись без этого?

— Он узнал одного из наших людей, — оправдывался черноусый.

— Да, — кивнул Армен, — он меня узнал. Был знакомым моего отца.

Они стояли над чабаном, почти касаясь плечами друг друга. В этот момент со стороны стада послышалось рычание двух оставшихся собак. Всем пятерым пришлось отстреливаться, чтобы не подпустить животных к себе.

И лишь покончив с собаками, все снова посмотрели на убитого. Он лежал на земле, словно удивленный интернациональным единством стоявших над ним бандитов — русского, азербайджанцев, армян. Все пятеро уже давно потеряли совесть и переступили грань, отделявшую нормального человека от бандита. Но стоя теперь над трупом старого чабана, Армен все-таки испытывал какое-то неудобство, словно смерть этого старика как-то могла отразиться и на его собственной судьбе.

— Что делать с его телом? — спросил азербайджанец маленького роста.

— Бросим здесь, — махнул рукой старший группы.

— А потом азеры скажут, что армяне убили их чабана, — возразил армянин, стрелявший в Шайтана.

— Можно подумать, армяне не стреляют в азербайджанцев, — зло прошипел Омар.

— Но этого старика застрелил ты, — разозлился Армен, — не нужно на нас сваливать. Вартан, там кажется за камнями кто-то прячется.

— Быстро туда, — приказал старший по группе. Вартан, на ходу снова доставая пистолет, бросился к камням. Раздалось два выстрела. Вартан вышел из-за камней.

— Мальчишка был, — крикнул он, улыбаясь, — теперь счет сравнялся. Одного убил я, одного Омар. Пусть говорят, что стреляли армяне.

— Сука ты, — закричал Омар, — нашего парня убил.

— Еще одно слово, и стрелять начну я, — зло произнес старший, — уходим быстрее. Выстрелы в горах далеко слышны.

Они снова построились в цепочку, и вскоре их небольшой отряд уже скрылся за горизонтом.

Из-за камней послышался стон. Тяжело раненный Али, слышавший весь разговор, был жив. Непонятно, каким образом, несмотря на большую потерю крови, ему удалось продержаться почти сутки, когда к вечеру следующего дня их нашли чабаны соседнего селения. Али по-прежнему был жив, и его срочно отправили в госпиталь, расположенный в райцентре. Хотя шансов у мальчишки почти не было.

Так говорили старики.

Глава 2

В этот день неприятности начались с самого утра. Сначала позвонили из журнала и попросили закончить статью, переданную всего два дня назад. В издательство поступило какое-то количество бумаги и главному редактору удалось добиться первоочередного выхода своего журнала, который и без того опаздывал почти на целый год.

Потом на стоянке выяснилось, что сел аккумулятор в его автомобиле. Это была довольно большая неприятность. Аккумуляторы в этом году были в большом дефиците, а поступившие в город продавались лишь за доллары. И, наконец, уже подходя к своему дому, он обнаружил ведущееся наблюдение.

Пришлось сделать контрольный круг и выйти на своего преследователя, столкнувшись с ним почти лицом к лицу, когда он выбегал из-за поворота.

— Ну, молодой человек, — улыбнулся «Дронго», — зачем вы меня преследуете?

— Вы «Дронго»? — спросил парень лет тридцати. Он как-то мягко выговаривал букву "р".

— Допустим, что из этого следует?

— Я помощник регионального инспектора, — представился молодой человек.

— Да, — он уже не удивлялся, — я думал, вас давно распустили за профнепригодностью.

— Почему, — изумился молодой человек, — нас должны были распустить?

— А что полезного вы смогли сделать в Европе? Допустили войну в Югославии? Или у вас были большие успехи в Африке? Хотя, причем тут лично вы — это, наверное, мой возраст, простите. — Он повернулся, вошел в подъезд своего дома.

— Вы идете за мной? — спросил «Дронго», не поворачивая головы.

— Конечно, — поспешил молодой человек.

— У вас странный акцент, — задумчиво произнес «Дронго», — поднимаясь по лестнице, — вы словак или чех?

— Венгр, — быстро ответил молодой человек, — папа у меня венгр, а мама украинка. Поэтому я так хорошо знаю русский язык.

— Как вас зовут? — они уже поднялись на следующий этаж.

— Дьюла, — Популярное венгерское имя. Настоящее или по документам?

Парень немного замешкался.

— Настоящее, — раздалось с верхнего этажа. На верхней площадке стоял темноволосый, плотный, невысокого роста мужчина с трубкой в руках. На подбородке у него был заметен глубокий шрам, очевидно, полученный еще в молодости. Ему было лет сорок-сорок пять.

«Дронго» пригляделся внимательно. Сомнений не было.

— Мистер Лаутон, — удовлетворенно сказал он, — это вы, мистер Джеральд Лаутон?

Мужчина кивнул головой, не спеша убрал трубку и поднял свои руки.

«Дронго» бросился наверх. Через минуту они уже больно давили друг друга в объятиях.

— Знал ведь, что сразу узнаешь меня, — возбужденно говорил Лаутон.

— Конечно, твой шрам невозможно забыть. Первое, что я увидел, когда начал приходить в сознание — это круглую физиономию Дюнуа и твой чудовищный шрам. Потом я начал вспоминать все остальное.

Дьюла с интересом следил за встречей двух старых друзей, «Дронго» открыл дверь квартиры и пропустил гостей первыми. Еще через несколько минут они уже сидели в глубоких креслах и поочередно вспоминали события почти семилетней давности.

Тогда в Нью-Йорке «Дронго» и его друзьям удалое предотвратить покушение на жизнь Президентов США и СССР. Но сам «Дронго» был смертельно ранен и лишь чудом выжил. В те дни врачи не оставляли ему ни малейших шансов, и руководитель специальной группы экспертов ООН Пьер Дюнуа буквально не отходил от его постели. Вдвоем с Лаутоном они дежурили по очереди у постели умиравшего товарища, надеясь на чудо. И чудо произошло, «Дронго» выжил. Но, вернувшись домой, надолго был отстранен от активной деятельности. Потом был август девяносто первого, распад СССР. Дважды о нем вспоминали в Москве, посылая на очень нелегкие задания и дважды ему чудом удавалось возвращаться домой теряя друзей и близких. В его жизни было слишком много чудес, и появление Лаутона в его городе, на лестничной площадке у его квартиры было одним из таких чудес.