Некросоциум - Lars Gert

дом без окон и дверей, где явно было пусто, сыро и уныло), учёный с удивлением обнаружил, что под ногами у него не щебень, не гравий, но снег — натуральный, белый, свежевыпавший.

«Однако по нему уже ходили», — отметил про себя доктор, — «И это не люди».

Этот будничный день оказался преисполнен обыденности; ничего нового или сверхъестественного он учёному не принёс. Но уже вечером, возвращаясь домой пешком, доктор Вронг испытал небольшой шок, когда к нему подошли двое и попросили дать закурить.

Сигарете профессор предпочитал кофе, поэтому ни спичек, ни зажигалки у него при себе, естественно, не имелось. Одеты же эти незнакомцы были почти как сам учёный.

Надобно заметить, что доктор Вронг в силу своего возраста, но, прежде всего, убеждений одевался предельно скромно. Особый стиль и вкус как таковой у него отсутствовал, но никто никогда не смог бы сказать профессору, что его одежда рваная или грязная. К себе учёный был крайне строг, и всегда старался рядиться в костюм классического образца. В прохладные дни он мог позволить себе выйти в плаще или пальто, и непременно — в шляпе. Прохожие, конечно же, подозрительно косились на весь этот винтаж, на всё это ретро, словно доктор Вронг — какой-нибудь комиссар Мегрэ; словно он из двадцатых годов двадцатого, а не двадцать первого века (а то и из века девятнадцатого).

Проходимцы, просившие закурить, отстали от учёного, хотя их вид — шляпы и плащи — говорил в пользу того, что студенты или пациенты доктора решили подшутить над ним. Ведь никто в городе не одевался так, как доктор Вронг!

Учёный прошёл было ещё несколько шагов, как вдруг мимо него что-то (или кто-то?) с шумом пронеслось. В ужасе задирая голову, профессор увидел над заброшенными недостроенными двухэтажками двух злобно хихикающих ведьм, летящих на мётлах; летящих параллельно самому доктору, но где-то далеко, всё выше и выше…

Уже дома врач нашёл леди Капризу напуганной; одинокий мужчина со всяческой заботой прижал её к своей груди, а после поднялся наверх.

Как-то раз учёный ехал в такси, и попал в автоаварию. Сам он отделался лёгким испугом; другие также не пострадали. Однако водитель одной машины стал выяснять отношения с водителем другой машины. Каково же было выражение лица профессора, когда один из этих двоих на его глазах достал тесак и воткнул его второму прямо в грудь. Ещё большее отвращение доктор Вронг испытал, когда из раны потекла не кровь! Вместо неё на землю полилась густая тёмная жидкость с резким, неприятным запахом, по своему цвету и структуре являющаяся подвидом… Каловых масс.

Проливаясь на землю, эта донельзя отвратительная субстанция уплотнялась, сворачиваясь «кругами» в плотную спираль и словно «пригвождала» убиенного: он как бы становился всё меньше, а выходящее из него — всё больше. Постепенно вся эта гниль скрыла под собой труп. Что же до убийцы, то его уж и след простыл.

Подходя ближе и морщась от отвращения, доктор Вронг констатировал было смерть жертвы, но вскоре, повнимательней присмотревшись, взглядом опытного специалиста самому себе заявил, что убитый на самом деле уже давно мёртв — как минимум, дня три. А, вспоминая того, другого, он подметил, что и тот был какой-то неестественно бледный, с синевою.

Страх и ужас, ранее никогда не приближавшиеся к доктору, помешали ему сейчас вызвать полицию: бюрократическая волокита, боязнь недоверия, возможное уличение в соучастии преступления (даже если это не так) и не только это; профессор пребывал в растерянности.

Вернувшись домой, он застал леди Капризу взволнованной; в её взгляде явно прощупывались нотки тревоги.

Внезапно телевизор включился сам по себе! Изображение из цветного превратилось в чёрно-белое.

Огорошенный, доктор Вронг присел от неожиданности.

По новостям сообщили, что велика вероятность того, что в ближайшем будущем на планету Земля обрушится жесточайший за всю её историю шторм. Или магнитная буря. Или сильный тайфун, гигантское цунами, мощный буран, бессердечная метель, супервьюга, гиперсамум или всё это вместе — профессор не дослушал, ибо ему стало плохо: кололо и одновременно резало справа и вниз от левого плеча.

Телевизор погас столь же индивидуально, сколь и вещал несколько минут назад. Эстафету принял компьютер, экран которого, выключенный из сети, неожиданно «воскрес».

Шатаясь, доктор Вронг подошёл ближе — он неважно видел даже в этих своих толстых очках.

«Сильный ветер, говоришь?», — гласила надпись на мониторе, — «Это капля в море по сравнению с теми штормами, которые бушуют на Сатурне ежедневно! Только представь, какова скорость ветров там…».

Профессор, всю свою сознательную жизнь являющийся примером для подражания, вдруг понял, что начал потихоньку сходить с ума.

«Опять звонить Ларри?», — сетовал и сомневался учёный, — «Поднимет на смех и добавит, что я вновь перетрудился! Нет; я должен справиться с этой проблемой самостоятельно».

Одно из трёх: либо он завтра идёт к психологу, либо записывается на приём к психиатру, либо…

Испокон веков человечество неоднозначно относилось к служителям культа; большую часть своей истории люди прибегали к помощи церкви, дабы обрести защиту и объяснить необъяснимое.

Закоренелый атеист, доктор Вронг направился в храм — ноги сами несли его туда. Но в верном ли направлении он идёт?

Часовня в это время суток обычно пустовала; однако при виде профессора из келий ему навстречу вышли зомби с огненными глазами.

— Молись, порочный! — Взвыли они хором и пошли на учёного, вытянув вперёд передние конечности — руками их уже трудно было назвать.

Доктор Вронг выбежал из костёла прочь, чудом избежав расправы…

Прошёл месяц. На первый взгляд у профессора всё наладилось; он и Ларри даже нашли время поиграть в шахматы. На самом же деле медленно, но верно учёный прогрессировал в обратном направлении, а именно: он старел морально, как устаревает ещё вчера модная вещь.

Причуды несчастного стали проявляться, прежде всего, в его нездоровой тяге к пожилым — это не была геронтофилия, нет; это было такое состояние, при котором человек чувствует себя хорошо в компании старых и даже дряхлых людей, тянется к ним. Когда он как врач отдаёт предпочтение преимущественно пациентам за пятьдесят и старше. Когда он, наконец, сам искусственно состаривает себя так, чтобы эти пожилые на его фоне не чувствовали дискомфорта, не чувствовали, что они уже одной ногой в могиле, что они больны и даже при смерти.

Дальше — больше: со смартфона доктор Вронг перешёл на кнопочный мобильный, с мобильного телефона — на проводной кнопочный, с проводного кнопочного — на проводной дисковый, с проводного дискового — наподобие того телефона, которым пользовались два века назад. То же и в отношении любой