Кража в особо крупных чувствах (СИ) - Волкова Дарья

Но убийцу это не остановило.

Отпечатки пальцев на бюсте, кстати, были. И принадлежали они покойному и его жене.

– Петр Тихонович, – в кабинет заглянул Арсений. – Вы просили напомнить – сегодня в тринадцать ноль-ноль похороны Конищева.

Петр бросил взгляд на часы.

– Хорошо. Через полчаса выдвигаемся.

– Слушаюсь!

А у самого Петра есть еще полчаса, чтобы плотнее познакомиться с уже собранными материалами по этому убийству.

Итак, убитый – профессор, доктор искусствоведения Конищев Валентин Самуилович. Весь из себя видный ученый – и при этом не бедствующий, судя по квартире и интерьеру в ней. В этой квартире, кстати, если верить вдове, были собраны немалые художественные ценности. Правда, насколько эти ценности были ценными в материальном плане, и могла их кража стать мотивом убийства – это вопрос к экспертам – уже по предметам искусства.

Взять хотя бы эту историю с камином. Нет, ну Петр реально в первый момент подумал, что девчонка умом тронулась. А оказалось, что речь идет о книге.

О книге, вы подумайте! А сказала: «Камин пропал!». Это от нервов, наверное. На самом деле, речь шла о книге про камины. С картинками. А, нет, не с картинками. Правильно – с офортами. Петр даже автора книги нашел в показаниях – Пиронезе. Джованни Батиста. Альбом офортов, оригинал восемнадцатого века, если вдова не врет.

А с чего бы ей врать?

А почему бы и нет, с другой стороны?

Подозревать всех – это азы профессии следователя. За свою профессиональную деятельность Петр уже успел повидать таких нарушителей закона, про которых ничего плохого на первый взгляд ни за что не подумаешь. Да и на второй тоже. Но факты – вещь упрямая. Родной брат Петра, Павел, служивший прокурором и обожавший всевозможные умные слова, любил рассуждать о мышлении событием и при каждом удобном случае повторял: «Не верьте тому, что человек говорит, верьте тому, что он делает». Петр и сам был человек, который мыслит событием, и словам не верил от слова «совсем». Так же, как и Павел, кстати. Профдеформация, куда деваться.

Итак, вдова. Элина Константиновна Конищева. Внезапно аж двадцати восьми лет отроду. А Петр ее все за девчонку держал. Ни очень-то и девчонка, вполне себе взрослая женщина. Наверное, из-за тонкого телосложения и отсутствия макияжа она так выглядит – девушка явно не очень озабочена украшением собственной внешности. На что же престарелый профессор Конищев клюнул?

Петр внимательно читал досье на Элину Конищеву. В девичестве Кадочкина. Что одна фамилия, что другая – как на подбор. Впрочем, Кадочкина, кажется, все же благозвучнее. Выпускница художественного училища, защитила дипломную работу с отличием.

Так, а позвольте-ка… Петр перелистнул несколько страниц назад. Да, именно. В этом же самом художественном училище преподавал и профессор Конищев.

Да вот же черт. Ну, как-то совсем просто пасьянс складывается. Значит, профессор Конищев запал на свою студентку. История, старая, как мир. И что нам это дает?

Петр потер лоб, прикидывая версии. Мотив это нам вполне дает. Может, было насилие? Ну, или как это там называется нынче – харассмент? По-простому – совратил молоденькую девчонку. Маловероятно, но исключать нельзя. А сейчас она ему мстит? Расклад мелодраматический, но не невозможный. Или, может, у молодой женщины завелся молодой любовник, и старый муж стал неугоден. Это, конечно, не повод его бронзовым бюстом по затылку бить, но ведь в пылу ссоры чего только люди не говорят и не делают. А ссора вполне могла быть. Между двумя людьми ссора может быть по определению. А еще есть материальный фактор, это вообще причина всех преступлений номер один. У профессора роскошная квартира в центре столицы, в ней, судя по всему, много всего ценного и интересного. Кому это все достанется после смерти профессора Конищева? Крайне любопытный вопрос.

Значит, вдову из числа подозреваемых исключать нельзя. Пожалуй даже, она этот список подозреваемых возглавляет. Надо выяснить, что там у нее с алиби, и была ли Элина Конищева в самом деле в момент убийства мужа в какой-то там мастерской. И что там с завещанием профессора заодно бы выяснить. И да, по поводу каминов. То бишь, офортов этого, как его там, Пиронезе. Эксперты по предметам искусства послали Петра минимум на неделю с его запросами по поводу пропавшего альбома офортов восемнадцатого века. Вечно они так – очень не торопятся с заключениями. А Петру надо бы побыстрее.

Петр внезапно понял, кому может позвонить и проконсультироваться в неофициальном порядке. Тетушке любимой, конечно.

– Пётр Тихонович, машина ждет! – в дверях снова показался Арсений.

– Иду.

Петр встал, сдернул с крючка куртку, мельком глянул на свое отражение в зеркале у двери. Опять побриться забыл. Зато выражение лица – то, что надо, чтобы ехать на похороны.

А там надо присмотреться к вдове повнимательнее.

***

Погода была как на заказ для похорон – кино можно снимать. Серое небо, мелкий дождь, люди в темном под огромными черными зонтами.

Петр внимательно вглядывался в лица людей, пришедших проводить в последний путь профессора Конищева. Вон его подозреваемый номер один – вдова покойного. Сейчас она совсем не походила на девочку. Да, высокая, тонкая, но от первого впечатления нескладности не осталось и следа – абсолютно ровная спина, на голове маленькая черная шляпка, на ногах каблуки, глаза закрывают темные очки.

Совсем не девочка. Прямо-таки леди.

– А кто это рядом с нашей вдовой ошивается? – раздался над ухом Петра голос его помощника, Арсения. Судя по тону, Сеня тоже вдову кое в чем подозревал. Петр наклонил голову, разглядывая того, о ком говорил Арсений.

Такой же высокий и тонкий, как и Элина Конищева. Может, брат? Что-то схожее есть в чертах, такое острое. Только у Элины Константиновны эта острота делает ее лицо строгим и породистым, а у предположительного брата эта острота вся наискосок, и похож он от этого на крысу. Или на скунса.

– Нет, вы гляньте, какая крыса, – озвучил мысли Петра Арсений. – Так и вертится, так и вьётся вокруг бедной вдовицы.

– Если тут кто и бедный – так это явно не вдовица, – негромко отозвался Петр. – Завтра же дуй к нотариусу, мне нужно ознакомиться с завещанием Конищева. Если надо – возьми разрешение прокурора для выполнения следственных действий.

– Не учите ученого, – недовольно буркнул Арсений. – Все сделаю. И все же таки как думаете, Пётр Тихонович, кто такой будет этот опоссум?

– Ну, какой же он опоссум? – хмыкнул Петр. – Опоссумы симпатичные.

– Откуда знаете?

– В прошлые выходные выгуливал племянниц в зоопарк. Мы у клетки с этими опоссумами полчаса проторчали. Так что этот – не опоссум. Так, обсосанный какой-то. Пошли, познакомимся?

– А можно?

– А чего ж нельзя-то? Вот сейчас тело земле предадут – и пойдем выражать соболезнования. Лицо только скорбное сделай.

– Ну, я тогда пойду, покурю пока, над лицом поработаю.

***

– Петр Тихонович, есть какие-то новости?

Бедная вдовица, по выражению Арсения, поразительно хорошо держалась. Петр вспомнил день убийства Конищева: ее распухший нос, крысиный – ладно, опоссумный – хвостик белесых волос, тонкие вздрагивающие плечи под своей рукой. Сейчас перед ним стояла ни дать, ни взять вдовствующая королева Элина Первая.

Ни хрена себе девочка за три дня самообладание отрастила. Или тогда на жалость давила? Так бесполезно, эта кнопка у Петра Тихого давно сломана.

– Работаем, Элина Константиновна, – уклончиво ответил Петр. – Кое-какие предварительные результаты есть.

– Какие? – тут же быстро спросила она.

Петр многозначительно покосился на ее спутника. Вблизи он производил еще более опоссумное впечатление. При этом мог быть совершенно милейшим человеком. Внешность обманчива – это Петр Тихий знал тоже твердо.

– Ой, при Вите можно говорить, – вдовица верно истолковала его взгляд. – Знакомьтесь, это Виктор, племянник Валентина Самуиловича. Виктор, это следователь, который ведет дело... наше дело.