Том 3. Поэмы - Сергей Есенин

(Стреляет.)

Траубенберг* падает мертвым. Конвойные разбегаются. Казаки хватают лошадь Тамбовцева под уздцы и стаскивают его на землю.

Голоса

Смерть! Смерть тирану!

Тамбовцев

О Господи! Ну что я сделал?

Первый голос

Мучил, злодей, три года,*Три года, как коршун белый,*Ни проезда не давал, ни прохода.

Второй голос

Откушай похлебки метелицы.Отгулял, отстегал и отхвастал.

Третий голос

Че́рта ли с ним канителиться?

Четвертый голос

Повесить его — и баста!*

Кирпичников

Пусть знает, пусть слышит Москва —На расправы ее мы взбыстрим.Это только лишь первый раскат,Это только лишь первый выстрел.

Пусть помнит Екатерина,Что если Россия — пруд,То черными лягушками в тинуПушки мечут стальную икру.Пусть носится над страной,Что казак не ветла на прогонеИ в луны мешок травянойОн башку незадаром сронит.

III

Осенней ночью

Караваев*

Тысячу чертей, тысячу ведьм и тысячу дьяволов!Экий дождь! Экий скверный дождь!Скверный, скверный!Словно вонючая моча воловЛьется с туч на поля и деревни.Скверный дождь!Экий скверный дождь!

Как скелеты тощих журавлей,Стоят ощипанные вербы,*Плавя ребер медь.Уж золотые яйца листьев на землеИм деревянным брюхом не согреть,Не вывести птенцов — зеленых вербенят,По горлу их скользнул сентябрь, как нож,И кости крыл ломает на щебнякОсенний дождь.Холодный, скверный дождь.

О, осень, осень!Голые кусты,Как оборванцы, мокнут у дорог.В такую непогодь собаки, сжав хвосты,Боятся головы просунуть за порог,А тут вот стой, хоть сгинь,Но тьму глазами ешь,Чтоб не пробрался вражеский лазутчик.Проклятый дождь!Расправу за мятежНапоминают мне рыгающие тучи.Скорей бы, скорей в побег, в побегОт этих кровью выдоенных стран.С объятьями нас принимает всехС Екатериною воюющий султан.*Уже стекается придушенная черньС озиркой, словно полевые мыши.О солнце-колокол, твое тили-ли-день,Быть может, здесь мы больше не услышим!

Но что там? Кажется, шаги?Шаги… Шаги…Эй, кто идет? Кто там идет?

Пугачев

Свой… свой…

Караваев

Кто свой?

Пугачев

Я, Емельян.

Караваев

А, Емельян, Емельян, Емельян.Что нового в этом мире, Емельян?Как тебе нравится этот дождь?

Пугачев

Этот дождь на счастье Богом дан,Нам на руку, чтоб он хлестал всю ночь.

Караваев

Да-да! Я тоже так думаю, Емельян.Славный дождь! Замечательный дождь!

Пугачев

Нынче вечером, в темноте скрываясь,Я правительственные посты осмотрел.Все часовые попрятались, как зайцы,Боясь замочить шинели.Знаешь? Эта ночь, если только мы выступим,Не кровью, а зарею окрасила б наши ножи,Всех бы солдат без единого выстрелаВ сонном Яике мы могли уложить…*

Завтра ж к утру будет ясная погода,Сивым табуном проскачет хмарь.Слушай, ведь я из простого рода*И сердцем такой же степной дикарь!Я умею, на сутки и версты не трогаясь,Слушать бег ветра и твари шаг,Оттого, что в груди у меня, как в берлоге,Ворочается зверенышем теплым душа.

Мне нравится запах травы, холодом подожженной,И сентябрьского листолета протяжный свист.Знаешь ли ты, что осенью медвежонокСмотрит на луну,Как на вьющийся в ветре лист?По луне его учит матьМудрости своей звериной,Чтобы смог он, дурашливый, знатьИ призванье свое и имя.· · ·Я значенье мое разгадал…

Караваев

Тебе ж недаром верят?

Пугачев

Долгие, долгие тяжкие годаЯ учил в себе разуму зверя…Знаешь? Люди ведь все со звериной душой, —Тот медведь, тот лиса, та волчица, —А жизнь — это лес большой,Где заря красным всадником мчится.Нужно крепкие, крепкие иметь клыки.

Караваев

Да-да! Я тоже так думаю, Емельян…И если б они у нас были,То московские полкиНас не бросали, как рыб, в Чаган.*Они б побоялись нас жатьИ карать так легко и простоЗа то, что в чаду мятежаУбили мы двух прохвостов.

Пугачев

Бедные, бедные мятежники,Вы цвели и шумели, как рожь.Ваши головы колосьями нежнымиРаскачивал июльский дождь.Вы улыбались тварям…· · ·Послушай, да ведь это ж позор,Чтоб мы этим поганым харямНе смогли отомстить до сих пор?

Разве это когда прощается,Чтоб с престола какая-то блядьПротягивала солдат, как пальцы,Непокорную чернь умерщвлять!*Нет, не могу, не могу!К черту султана с туретчиной,Только на радость врагуЭтот побег опрометчивый.Нужно остаться здесь!Нужно остаться, остаться,Чтобы вскипела местьЗолотою пургой акаций,Чтоб пролились ножиЖелезными струями люто!Слушай! Бросай сторожить,Беги и буди весь хутор.

IV

Происшествие на Таловом Умёте*

Оболяев*

Что случилось? Что случилось? Что случилось?

Пугачев

Ничего страшного. Ничего страшного. Ничего страшного.Там на улице жолклая сырость*Гонит туман, как стада барашковые.

Мокрою цаплей по лужам полей бороздя,Ветер заставил все живое,Как жаб по их гнездам, скрыться,И только порою,Привязанная к нитке дождя,Черным крестом в воздухеПроболтнется шальная птица.Это осень, как старый оборванный монах,Пророчит кому-то о погибели веще.· · ·Послушайте, для наших благЯ придумал кой-что похлеще.

Караваев

Да-да! Мы придумали кой-что похлеще.

Пугачев

Знаете ли вы,Что по черни ныряет весть,Как по гребням волн лодка с парусом низким?По-звериному любит мужик наш на корточки сестьИ сосать эту весть, как коровьи большие сиськи.

От песков Джигильды до Алатыря*Эта весть о том,Что какой-то жестокий поводырьМертвую тень императораВедет на российскую ширь.

Эта тень с веревкой на шее безмясой,Отвалившуюся челюсть теребя,Скрипящими ногами приплясывая,Идет отомстить за себя,Идет отомстить Екатерине,Подымая руку, как желтый кол,*За то, что она с сообщниками своими,Разбив белый кувшинГоловы его,*Взошла на престол.

Оболяев

Это только веселая басня!Ты, конечно, не за этим пришел,Чтоб рассказать ее нам?

Пугачев

Напрасно, напрасно, напрасноТы так думаешь, брат Степан.

Караваев

Да-да! По-моему, тоже напрасно.

Пугачев

Разве важно, разве важно, разве важно,Что мертвые не встают из могил?

Но зато кой-где почву безвлажнуюЭтот слух словно плугом взрыл.Уже слышится благовест бунтов,Рев крестьян оглашает зенит,И кустов деревянный табунБезлиственной ковкой звенит.Что ей Петр? — Злой и дикой ораве? —Только камень желанного случая,*Чтобы колья погромные правилиНад теми, кто грабил и мучил.Каждый платит за лепту лептою,Месть щенками кровавыми щенится.Кто же скажет, что это свирепствуютБродяги и отщепенцы?Это буйствуют россияне!Я ж хочу научить их под хохот сабльОбтянуть тот зловещий скелет парусамиИ пустить его по безводным степям,Как корабль.

А за нимПо курганам синимМы живых голов двинем бурливый флот.· · ·· · ·Послушайте! Для всех отнынеЯ — император Петр!

Казаки

Как император?

Оболяев

Он с ума сошел!

Пугачев

Ха-ха-ха!Вас испугал могильщик,Который, череп разложив как горшок,Варит из медных монет щи,Чтоб похлебать в черный срок.Я стращать мертвецом вас не стану,Но должны ж вы, должны понять,Что этим кладбищенским планомМы подымем монгольскую рать!Нам мало того простолюдства,Которое в нашем краю,Пусть калмык и башкирец бьютсяЗа бараньи костры средь юрт!

Зарубин*

Это верно, это верно, это верно!Кой нам черт умышлять побег?Лучше здесь всем им головы скверныеОбломать, как колеса с телег.Будем крыть их ножами и матом,Кто без сабли — так бей кирпичом!Да здравствует наш император,Емельян Иванович Пугачев!

Пугачев

Нет, нет, я для всех теперьНе Емельян, а Петр…

Караваев

Да-да, не Емельян, а Петр…

Пугачев

Братья, братья, ведь каждый зверьЛюбит шкуру свою и имя…Тяжко, тяжко моей головеОпушать себя чуждым инеем.Трудно сердцу светильником местиОсвещать корявые чащи.Знайте, в мертвое имя влезть —*То же, что в гроб смердящий.

Больно, больно мне быть Петром,Когда кровь и душа Емельянова.Человек в этом мире не бревенчатый дом,Не всегда перестроишь наново…Но… к черту все это, к черту!Прочь жалость телячьих нег!Нынче ночью в половине четвертогоМы устроить должны набег.

V