Полигон - Сергей Кузнецов

Иногда — под настроение — любит подшутить, подколоть, поставить в тупик, но делает это с таким невозмутимым, каменным выражением лица, что в жизни не угадаешь: шутит или серьезно. А он поставит в глупое положение — и наслаждается реакцией. Сотрудники банка, особенно новички, попадаются в его ловушки часто, я реже, поскольку довольно быстро научился распознавать его хитрости.

Он даже с женой и детьми по международной связи общается с этим каменным лицом, и только в голосе… еле уловимые теплые нотки. Школа ФСБ.

ВВС повернул голову в мою сторону, отложил ручку и перевернул листок, на котором писал. В его глазах было вежливое равнодушие.

— Что-то забыл? Да ты заходи, не стой в дверях.

Я опешил. Дурацкая ситуация. Одно из двух: либо Михалыч обманул, либо Папа опять насмешничает.

Я прошел в кабинет, пожал шефу руку, поздравил. Он поблагодарил, улыбнулся уголками губ, взгляд оставался безразличным. Похоже, я оторвал его отдел.

— Присаживайся, — сказал он. — Если не ошибаюсь, у тебя сегодня выходной, Артем? Или ты поменялся сменами?

Я сел напротив его стола, и тут зазвонил телефон. Папа некоторое время не отрываясь смотрел на меня, потом бесцельным движением переложил бумаги на столе и только после этого снял трубку.

— Слушаю. Я. Хорошо. Через пятнадцать минут. — Он положил трубку и зачем-то объяснил: — Правление собралось. Хотят поздравить, наверное… А дата-то не круглая! — и он вдруг улыбнулся по-настоящему, всем лицом.

Меня же не покидало ощущение нереальности происходящего. Шеф вел себя странно, за два года работы в банке я его таким не видел.

— Так чего ты хотел? — Выражение его лица вновь стало почти безразличным.

Если он играет, не будем показывать виду, решил я.

— Михалыч меня попросил… Сказал, вам нужна помощь в подготовке застолья. Мол, вы просили, чтобы именно я помог. Буду рад.

Он некоторое время смотрел на меня не мигая, взглядом удава Каа из «Маугли».

— В общем, все правильно, — вдруг быстро сказал шеф, меняя позу и отворачиваясь. — Поступаешь в его распоряжение. С вами поедут еще двое из молодых. Их задача — сумки оттаскивать. У вас с Михалычем будут списки и деньги. Народу ожидается прилично, мои бывшие коллеги хотят подъехать поздравить. В супермаркет я позвонил, вас там встретят, помогут быстро закупить все необходимое… Сэкономите время.

Еще бы не помогли! Супермаркет «Центральный» был клиентом нашего банка. Кроме того, как мне было известно, ВВС несколько раз разруливал щекотливые ситуации — проблемы с гастролерами, пытавшимися прощупать слабые места торговых точек города и незнакомыми с расстановкой сил. Учитывая это, буду удивлен, если нас не встретят с оркестром и огромной корзиной подарков дорогому и любимому Виктору Владимировичу.

— Все понятно? Найдешь Михалыча — и поезжайте.

Я поднялся.

— Артем.

— Да?

— Еще минуту. Сядь-ка.

Я снова сел.

Он опустил голову, делая вид, что уткнулся в свои бумаги, и оттуда, не поднимая глаз, спросил:

— Какие планы?

Дежа-вю, подумал я: этот вопрос мне за сегодняшнее утро задают уже второй раз.

— То есть? — сделал вид, что не понял, хотя глубоко в себе догадывался, о чем спрашивает шеф — наверное, потому, что подспудно давно ждал этого вопроса; в то же время я ясно видел: шеф не хочет, чтобы мне было понятно, о чем речь. — Садимся в машину, едем за продуктами…

— Я не про сегодня, — перебил он меня, все так же не поднимая головы. — Я вообще. О жизни.

Значит, моя догадка была верна.

— Какие могут быть планы? Работать, набираться опыта…

— Уходить не думал?

— Нет. Меня все устраивает.

— Хорошо… А то, понимаешь ты, руководство ставит задачу омолаживания коллектива сотрудников. Не передо мной лично, конечно, в первую очередь это касается Управления по работе с персоналом… Стариков в банке много, засиделись пенсионеры. Пора на заслуженный отдых. К Службе безопасности такая установка тоже имеет отношение. — Он поднял голову и в упор посмотрел на меня. — Понимаешь, о чем я?

Я кивнул.

— Тебе который год?

— Тридцать пятый.

— Самое то. Еще год-два, и можно говорить о серьезном карьерном росте. Есть такие люди, которые все схватывают на лету, а решения принимают… иногда по наитию, но, как правило, единственно верные. Насколько я успел тебя узнать, ты из них. Таким людям нередко уступают в работе более опытные, много повидавшие… — ВВС помолчал. — Думаю, не нужно предупреждать, что этот разговор…

— Не нужно.

— И соображаешь ты так же хорошо, как стреляешь. Или наоборот. — Шеф хохотнул. — Свободен. Спасибо за поздравление. Жду с покупками.

Что ж, подумал я, выходя, есть над чем подумать.

Михалыча я нашел на улице у главного входа. Он курил, зорко поглядывая по сторонам.

— Сколько можно ждать? — проворчал он, когда я подошел. — Получил цэ-у?

Я кивнул. Михалыча я недолюбливал, и в этом в Службе безопасности был не одинок. Он был старше Папы лет на восемь, а то и все десять, гораздо опытнее — поработал перед приходом сюда в нескольких банках, и везде на околоруководящих должностях в Безопасности. Он должен был занять место руководителя Службы после увольнения Коломийца, но проворонил одну хитроумную фирму, получившую в банке приличный кредит. С этой фирмой — теми из ее руководства, кого удалось с большим трудом найти, — мы судимся до сих пор. В банке Михалыча оставили: опыт, знаете ли, «сын ошибок трудных», информация о банке опять же, все-таки четыре года работы… Но назначили замом к «молодому» бывшему разведчику, и Михалыч считал себя обиженным.

— Списки и деньги? — деловито спросил я.

— У меня, где ж им быть?.. Пойдем, ребята уже у машины…

Он все делал с неохотой, ленцой, по поводу и без, тонко подчеркивая свой профессионализм перед легким дилетантизмом шефа. Но руководство банка, да и мы, грешные, знали, кто чего стоит, хотя иногда сочувственно выслушивали его и, бывало, поддакивали.

Парни, занявшие заднее сиденье Папиного джипа, были не из моей смены, но я знал обоих, поскольку принимал участие в тестировании. Лева и Антон, 22 и 23 лет соответственно, после армии и краем — после милиции, в которой не задержались. Ребята нормальные, адекватные; в нашей службе иные не работали. Не знаю, как для остальных подразделений, а у нас испытательный срок, пусть даже двухмесячный, многое показывал. За это время так или иначе вылезало все (многое), что было в человеке негативного, или же, напротив, становилось ясно — наш. Сработаемся.

Я сел впереди, Михалыч — за руль. Мы выехали со двора на проспект. Михалыч спросил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});