Приют одинокого слона, или Чешские каникулы - Татьяна Рябинина

         Лора сощурилась так, что глаза исчезли, превратились в узенькие щелки. Ее левая щека непроизвольно подергивалась. Миша, с которым первая жена Дина пыталась ссориться двадцать пять часов в сутки, больше всего на свете ненавидел семейные скандалы, в особенности чужие. Он был человеком мягким, покладистым, чем все без зазрения совести пользовались. Дина же была просто фурией, поэтому ему все же приходилось огрызаться. Но терпеть чужую грызню?!

         - Стоп, братцы! - крикнул Миша. - Вы забыли, новый год начался. Хорош голосить. А то весь год так проведете. И весь век. И все тысячелетие.

         - Ты же сказал, что новый век начнется только через год! - уставилась на него Лора, но Миша не отреагировал. Главное, дело было сделано: скандалисты соскочили с опасной борозды и переключились на другую тему.

         - Народ, выползай! - заорал Макс. - Антракт окончен. Трубы горят!

         Где-то наверху со скрипом открылась дверь.

         - Ну-ка быстро, кто спустится первым? - зелень покинула лицо Макса словно по волшебству. - Ставлю на Савченко.

         - Вадик, - сказал Миша.

         - Ксана, - Лора снова опустилась на шкуру.

         Но первой, накинув на плечи шубу, в холл вошла Лида. Не говоря ни слова, она села в угол.

         - Что с тобой? - довольно-таки спокойно поинтересовался Миша.

         - Да ничего. Открыла окно, начался сквозняк. Во-первых, замерзла, во-вторых, снег в глаза попал. Тушь потекла.

         - Потому что тушь надо хорошую покупать, а не давиться жабами над каждой копейкой. Как будто у вас семеро по лавкам. Или на инвалидную пенсию живете, - подала голос Лора.

         - Какая ты, Лорка, злая все-таки. Не Лорка, а хлорка, честное слово. Пошла бы ты укололась, что ли! - отпарировала Лида.

         - Да вы что, сговорились? - Лора вскочила, будто под задницей у нее развернулась пружина. - Один говорит: ты что, ширялась? Другая: пошла бы ты укололась. Я тебе сейчас так уколюсь!

         - Девочки, не ссорьтесь! - с фарисейской улыбкой пробормотал Макс: его перебранка забавляла.

         - Что тут за вопли? - спросила, спускаясь по лестнице, Оксана. Она успела переодеться, сменив длинное платье на узкие черные брюки и голубой свитер. Ее длинные каштановые волосы, прежде собранные в узел, теперь свободно падали до талии.

         - Это Лида с Лоркой решили подраться для разминки, - ответил Макс.

         - А где Вадим? - поинтересовалась Лида.

         - Душ принимает в потемках, пока вода еще не совсем остыла. Сейчас придет.

         - Что я тебе говорила? Голубки, аж завидно, - шепнула Лора, усаживаясь рядом с Мишей. Тот снова молча пожал плечами. - Хоть бы Максик мне изменил что ли, да так, чтобы потом от чувства вины извелся. Впрочем, мы не женаты.

         Держа в руке рюмку, она продолжала бубнить на эту тему, пока ее монолог не прервало появление Вадима. Приглаживая потемневшие от воды волосы, он медленно спустился и вошел в холл, прикрыв за собой дверь.

         - Ну что, уже нолито? - спросил Вадим..

         - Тост! - Макс передал ему рюмку.

         - Как говорит наш любезный хозяин, dobrou chut’ vám přeje pražská kanalizace!

         - А еще раз - и по-русски? - Лора лихо опрокинула рюмку и закусила шампиньоном.

         - Приятного аппетита вам желает пражская канализация.

         - Фы! - Лора сморщила нос. - Вполне в Генкином духе. Кстати, а где он, спит, что ли? Или персонального приглашения ждет?

         - Генка! - гаркнул Макс, да так громко, что Лида вздрогнула и пролила вино: она так и держала свой бокал, даже не пригубив.

         Тишина. Только шепот пламени в камине и вой ветра за окном. Вой, в который вплетались плач и хохот.

         - Может, правда, спит? - неуверенно сказала Оксана.

         - Или ширнулся, - предположила Лора.

         - Он что... того? - удивился Миша.

         - А ты не понял? Кажется, уже все сообразили. Конечно, того. Натуральный нарком. Путей сообщения.

         - Почему путей сообщения? - не поняла Оксана.

         - Потому что ширнулся и отъехал.

         - Конечно, тебе виднее, ты же у нас специалист, - съязвила Лида.

         Лора яростно сощурилась и хотела ответить что-то едкое, но оперативно вмешался Миша:

         - Так что, панове, будем Генку звать или обойдемся?

- Та нехай дрыхнет! - Лора презрительно фыркнула. - Генка с возу! А то придет, и снова начнутся бредни про зимний лагерь и гору высотой в тысячу двадцать один метр. Старожил хренов. Хоть повеселимся на свободе. Умолкните, трубы, умри, все живое!

         Но веселья не получалось. Все восемь дней, сначала в Праге, потом здесь, в горах, они сначала тихо зверели от Генкиных выходок, затем каждый схлестнулся с ним всерьез - тет-а-тет, разумеется. А уж его последняя шуточка с новогодними подарками... Казалось, Генка поставил себе задачу не возродить былые отношения, а разорвать их окончательно. Настроение было испорчено давно и надолго. Пили мрачно и, большей частью, без слов. Темнота, которой сначала камин и свечи придавали романтическую окраску, действовала на нервы.

“Отвратительней Нового года у меня еще не было!” - говорил себе каждый из шестерых.

         - Я больше не пью! - простонала наконец Лида.

         - А больше и нету. Во всяком случае здесь. Эй, Геныч! - крикнул Макс, открыв дверь в коридорчик, откуда на второй этаж вела лестница. - Гости хотят водовки. Или «Бехеровки». Или еще какой отравы.

         - Да ты глянь, какой козел! - взорвалась Лора, не дождавшись ответа. - Сейчас пойду и набью ему морду. Нет, давайте все вместе пойдем и набьем ему морду.

         Она вскочила и, спотыкаясь на высоких каблуках, бросилась к лестнице, но на первой же ступеньке чуть не упала, и Макс, прихватив свечу, поспешил за ней.

         Лида свернулась клубочком на диване и закрыла глаза. Миша устроился на покинутой Лорой шкуре, потягивая вино и глядя в камин. Оксана посмотрела на Вадима, чуть прихмурив брови: “Может, пойдем отсюда, а?”. Он встал, и тут сверху донесся отчаянный визг, а затем - длинная матерная тирада.

         На секунду-другую все замерли. Даже ветер как будто стих. Где-то в темноте цокали секундной стрелкой невидимые часы, наверху невнятно причитала Лора. Первым сорвался с места Михаил, за ним, переглянувшись, Вадим и Оксана. Сзади плелась бледная, как полотно, Лида.

         Деревянная лестница вела к небольшой площадке с резными перилами. Стена была затянута драпировкой с абстрактным узором, в складках которой пряталась дверца на чердачную лесенку. Справа и слева от площадки симметрично располагались по три комнаты: в торцах две ванные, а напротив друг друга, дверь в дверь - спальни. Справа жили Генка и Садовские, слева - Одинцовы и Лора с Максом.

         Из правой ванной раздавались стоны и прочие неаппетитные звуки: там рвало Лору. К раскрытой двери Генкиной комнаты привалился в полуобморочном состоянии Макс. А в самой комнате, на полу у маленькой тумбочки, вцепившись с наполовину сдернутое с кровати покрывало, лежал Генка. В открытое окно залетали хлопья снега, опускались на застывшее в странной гримасе, одновременно довольной и испуганной, лицо и превращались в капли воды. Капли, похожие на слезы…

                                                               * * *

                                                                                     20 декабря 1999 года

         Зеленый индикатор мигнул, и факс удовлетворенно пискнул. Вслед за этим раздался звонок. Вадим поморщился и снял трубку. Женский голос, судя по интонации, что-то спросил, но единственным понятным словом было “факс”. Видимо, женщина интересовалась качеством полученного послания. “Yes!” - буркнул Вадим, не соизволив даже взглянуть на него, и отключился.

         Выглянувшее было солнце окончательно спряталось. Потемнело так, что Вадиму пришлось встать и включить свет. На пути попалось зеркало, и он остановился поправить галстук. Вполне приличный итальянский галстук, матово-серый в мелкую переливчатую крапинку. За сорок два доллара и девятнадцать центов. Костюм тоже был ничего, соответствующий имиджу молодого, может, пока еще не слишком преуспевающего, но  перспективного адвоката.