Я тебя ждала - Лидия Орлова

по телу, по каждому органу, по каждой клеточке, и хотелось кричать, но даже открыть рот не было сил. Снова тьма. Спасающая от боли.

- Светлая леди, я же вижу, вы меня слышите. – Хотелось, чтоб говоривший умер. От боли.

Я собрала все свои силы, чтобы сказать, что мне надо ввести обезболивающее, какой-нибудь морфин. Мощный. Потому что терпеть резкую боль в голове и чувствовать, как горят пальцы сил уже не было.

- Больно…- Простонала, почти не разжимая губ.

- Светлая леди, придётся немного потерпеть, ваш организм не выдержит внеочередного вливания магии.

Как же я ненавижу этот голос. Зачем будить раненого, обожженного человека, если нельзя его избавить от боли? Что за садисты в этой больнице!

«Внеочередного вливания магии»? «Вливания магии»? «Магии»? – Эти слова, беспрерывной лентой бегущие в голове, разбудили меня в очередной раз. И я зависла, никак не могла понять, слова о магии мне послышались или… Или что? Они могли только послышаться! Это же бред измученного болью и, наверно, отравленного медикаментами организма.

- Светлая леди приходит в себя чаще, светлый лорд. Не могу судить о ясности разума, но жизнь определенно возвращается к ней. – Снова голос этого садиста.

- Почему же светлая леди не открывает глаза?- Это уже другой голос, громкий, хоть говорящий, определённо, не кричал. Мне нравятся такие голоса, как у оперных певцов. Мощный бас, как у Федора Шаляпина. В моем плей-листе много песен в исполнении Шаляпина. Сейчас бы наушники надеть и послушать…

- Не спешите, мой лорд, - опять мерзкий не бас садиста, - светлая леди в любом случае уже никогда не будет здо… прежней. И хочу спросить вас еще раз, вы уверены, что не хотите ее усыплять? Магический выброс такой силы говорит о безумии. Вам все равно придется…, лучше сделать это сейчас, пока она еще кому-нибудь не навредила.

- Корн, я ни в чем не уверен, - рокочущий бас почему-то прозвучал устало,- подождем, пока она окончательно придет в себя. Только контур держите усиленным на всякий случай. Я не могу поступить с ней так, без совета с ее отцом.

Как хорошо, что от боли можно скрыться, потеряв сознание.

Глава 3.

Глава 3.

Свет слепил. Очень яркий. Из-за него слезились глаза даже сквозь сомкнутые веки. Глаза не открывались, на веках будто лежал неподъемный груз. Чтоб открыть их хоть немного, приходилось прилагать неимоверные усилия, я так над штангой не пыхтела. Но, даже раскрыв глаза и стерев слезы с лица забинтованными руками, я не смогла разглядеть, где я нахожусь.

Хоть свет и слепил, помещение, в котором я лежала, почему-то казалось темным и каким-то размытым. Я попыталась на ощупь определить, что на мне надето и на чем я лежу. Но руки были туго забинтованными и очень тяжелыми. Да что ж такое! Ничего ни увидеть, ни ощупать не могу. Если уж я такая беспомощная, рядом должна быть сиделка или, если я в реанимационной палате, на мое пробуждение как-то должна отреагировать медицинская аппаратура. Но никаких «пип-пип», почему-то, слышно не было.

Я не успела предаться панике, хотя была очень к этому близка, как услышала звук открывающейся двери. Довольно далеко от моей койки. Потом раздались шаги. Шли опять-таки долго. Я пыталась смотреть в сторону раздающихся звуков от шагов. Мне даже стало казаться, что глаза начинают различать цвета и силуэты предметов. Звуки шагов замерли возле меня, и я почувствовала, как прогнулась кровать от севшего рядом человека. Страх же, который до сих пор был легким, каким-то фоновым, начинает покрывать меня плотным слоем. Кто-то положил руку на мое плечо и сжал его.

- Светлая леди? – Ну что за обращение такое.

– Безва? – Спросила бы «без чего?», если бы язык к нёбу не прилип. Радует, что голос не садиста, грубее, раскатистее, и, как ни странно, приятнее. - Светлая леди, вы меня узнаёте? – Как ответить на этот вопрос, если я спрашивающего не вижу?

- Мне плохо видно…Здесь же темно? - Смогла хоть что-то выговорить хриплым голосом, все горло будто было в песке.

– Не видно? Подождите, сейчас позову лекаря. – Куда же я денусь? Снова раздались звуки шагов, но уже удаляющихся от меня. Открыли и захлопнули дверь. Дверь открылась снова, и раздался топот уже множества ног. И уже возле меня раздался ненавистный голос садиста:

- С пробуждением, светлая леди. – Ответила я кивком. Он пощелкал передо мной. – Мой лорд, на зрение могли повлиять множественные обезболивающие, успокаивающие и усыпляющие заклинания и зелья. Это временное явление. – Ничего себе у них тут побочные действия от лечения. Лекарь же между тем продолжил. - Сейчас посмотрю.

Я не видела, на что он смотрит, но выдал он невероятное:

– Зрение у светлой леди во время пожара не пострадало.

Как это не пострадало, хотела спросить громко, если я ничего не вижу?

Я почувствовала касание холодных пальцев над линией бровей, переместившееся к вискам.

- Минутку. Потерпите, светлая леди. – Кто только меня к терпению тут не призывает. По моим глазам повели влажной салфеткой со странным незнакомым запахом. Мир вокруг стал обретать явные очертания и цвета. Я даже выдохнула облегченно.

А увидела я не больничную палату и врачей в белых халатах с профессиональным вниманием взирающих на меня. Передо мной предстали мужчины в странной одежде. Один – в длинной зеленой хламиде, с белой тряпочкой в руке, он стоял ко мне ближе всех. Встретившись со мной взглядом, он почему-то, слегка поклонившись, стал медленно отступать.

За ним стоял другой мужчина, очень высокий и здоровый. Я бы даже сказала – матёрый. В темной одежде, с черными волнистыми волосами зачесанными назад. Может, даже стянутыми в низкий хвост. И черной же бородой, густой, скрывающей половину щек, подбородок, спускающуюся на грудь. Он правой рукой обхватил лицо так, что большой палец лежал на правой щеке, а четыре других, прикрывая рот, почесывали бороду на левой щеке. Нервный что ли? Хотя взгляд спокойный, даже любопытный.

У изножья кровати находились еще два мужика. Одеты они были в серые многослойные одежды до пола. Они переговаривались тихо друг с другом, но смотрели при этом на меня. И какие же неприятные, замораживающие взгляды были у обоих.

Пока я беглым взглядом окидывала огромную комнату, разглядывала стоящих у кровати людей, мужик в зеленой хламиде поднес к моему рту чашу. Я, не расспрашивая, что это, и,