Убийца с медальоном святого Христофора - Элейн Фергюсон

Камерин же ростом не вышла, сложения была хрупкого. Волнистые волосы падали до самого пояса. Черные волосы и карие глаза достались ей от матери, со стороны которой она унаследовала и высокие скулы, и золотисто-смуглую кожу: среди предков по материнской линии были индейцы чероки. По крайней мере, так говорили. Сама Камерин мать почти не помнила, а отец редко заговаривал о ней. Бабушка же вообще поминала невестку лишь в качестве предупреждения: «Не надо так делать, это она так делала» или «Нет, внученька, это она так думала».

Если бы мать умерла, было бы легче: что случилось, то случилось. Но она просто ушла из дома. Сначала написала несколько писем, а потом… тишина. Ханна Махони много лет не удосуживалась подать о себе весточку и стала посторонним человеком — привидением, которое никогда не появлялось.

Как-то раз, когда Камерин было шесть лет, они с отцом сидели на качелях, наблюдая, как сумерки сменяются черным бархатом ночи. Наконец загорелись звезды — сначала слабенькие, они вскоре ярко засияли в темном небе.

«Расскажи мне про маму», — попросила Камерин.

Под поскрипывание качелей отец рассказал про Ханну: она обожала собак, ее любимый цвет — голубой, и еще всякую всячину, которую Камерин уже позабыла. Но она еще помнила, как прижалась к жесткой шерстяной куртке отца и спросила: «Почему мама ушла? Где она сейчас?»

«Не знаю. Совсем не знаю, — прошептал он, уткнувшись лицом ей в волосы. — Но я верю, что наступит день, когда она придет к нам. Ей станет лучше, и она вернется домой. Вот увидишь».

С годами он все реже говорил о Ханне, а потом и вовсе перестал ее вспоминать. Не было ни развода, ни объяснения — ничего. Иногда, в ночной тишине, Камерин позволяла себе подумать о матери, но всего лишь на мгновение: лучше сосредоточиться на делах реальных, на том, что происходит здесь и сейчас, что можно потрогать и попробовать на вкус. А реальностью была семья Махони: мать, сын и внучка в доме с зеленой черепичной крышей в крохотном городишке высоко в горах Сан-Хуан.

Камерин взяла папку с пассажирского сиденья и неторопливо пошла обратно. Слава богу, отец с бабушкой перестали ссориться, и на кухне царила тишина, только бабушкин нож постукивал о разделочную доску да отец тихонько прихлебывал кофе.

Утро шло своим чередом, а у Камерин не выходил из головы давно вынашиваемый план. День за днем он становился все отчетливее, и сегодня встала на место последняя недостающая деталь.

Выдохнув, Камерин подошла к столу и положила на него папку.

— Спасибо, Камми. Интересно, чистые бланки остались? — сказал отец, заглядывая в конверт. — Да, две штуки еще есть.

Камерин налила отцу кофе.

— Что сделают с телом после осмотра?

— Скорее всего, похоронят за казенный счет. Шериф полагает, что это бродяга, так что вряд ли кто-то его заберет. Никому нет дела, что он умер, не говоря уже о том, когда и как это случилось. — Отец умолк, задумавшись. — Что ж это за мир такой, если никто даже не замечает, что одного человека больше нет!

Бабушка щелкнула кнопкой тостера.

— Что посеешь, то и пожнешь, — сказала она. — Давайте поговорим о вещах более приятных, например, о погоде. Прямо лето за окном! Не припомню я, чтобы в это время года стояла такая теплынь. На-ка, внученька, возьми!

Взяв из рук бабушки полную тарелку, Камерин поставила ее на желтую клетчатую салфетку перед отцом. Бабушка обожала желтый цвет, и на кухне он был повсюду.

«Я люблю, чтобы кухня выглядела жизнерадостно, — говорила она. — Кухня — это душа дома». Вот и сегодня на круглом дубовом столе свежие желтые цветы в вазе лениво покачивали головками под солнцем.

Камерин украдкой посмотрела на бабушку — та набирала воду в кастрюлю.

— В чем дело, Камми? — спросил отец.

Камерин недоуменно уставилась на него.

Отец ответил ей пристальным взглядом.

— У тебя странный вид, и ты опять грызешь ногти. — Он предостерегающе помахал пальцем. — Я тебя знаю как облупленную. Ты что-то задумала. Признавайся!

Камерин отдернула руку: она всегда грызла ногти, когда нервничала.

— Ничего я не задумала, — с улыбкой ответила девушка, пожав плечами.

Бабушка сосредоточенно отмывала кастрюлю.

Отец склонился поближе, и Камерин понизила голос:

— Ладно. В общем, у меня есть идея. Я давно над ней думаю, но… Короче, даже если мысль покажется тебе идиотской, выслушай меня до конца, прежде чем сказать «нет».

Отец прожевал кусок гренка.

— Давай лучше я сразу скажу тебе «нет», и мы не будем терять время.

— Пап, да ты послушай! У шерифа есть помощник, и тебе помощь не помешала бы. Ты сам говоришь, что дел слишком много, а времени на них не хватает. Тебе нужен помощник.

Отец тоже перешел на шепот, заговорщицки склонившись поближе.

— Нужен. Одна проблема: в Сильвертоне подходящего человека днем с огнем не сыщешь.

— Нет, такой человек есть! — с воодушевлением продолжала Камерин. — В деле он разбирается, и доверять ему можно.

— Кто же он?

Кямерин на секунду замолчала. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что бабушка ничего не слышит, она прошептала:

— Это я.

— Ты?!

— Ну да. Возьми меня в помощники.

Отец откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на дочь.

— Малыш, ты сама не знаешь, чего просишь! — ответил он вслух, забыв понизить голос. — Это тяжелая работа, и она сильно отличается от того, что пишут в книгах. Я не в игрушки играю. У нас нет бригады судмедэкспертов, я один со всем управляюсь — и трупы из машин приходится вытаскивать, и утопленников из ванн. Зачем тебе эти ужасы? Кроме того, бабушка и так за тебя переживает…

Именно этого возражения Камерин ожидала в первую очередь, поэтому заранее продумала ответ.

— О чем здесь переживать? Я круглая отличница. И точно решила, что хочу стать криминалистом. Ты всегда жалел, что мы мало времени проводим вместе — вот тебе и решение проблемы! Папа, я дело говорю — и ты прекрасно это понимаешь!

— Ты слишком молода, чтобы точно знать, чем будешь в жизни заниматься. Семнадцать лет — это не возраст, — возразил он. — Давай-ка подождем и посмотрим, чего ты захочешь после окончания колледжа. Пойми, иметь дело со смертью нелегко. Зачем тебе это?

Камерин задумалась. Конечно, она помешана на химии, физике и прочих науках: они понадобятся в работе эксперта-криминалиста — именно этим ей хотелось заниматься. Ей интересно, что происходит с человеком после смерти и что такое смерть. Но дело не только в этом. В книжках Камерин видела трупы во всевозможных стадиях разложения: кто-то умер от болезней, а кто-то от руки убийцы, однако в одном мертвецы были схожи — они не могли говорить. Иногда Камерин казалось, что ее прошлое чем-то похоже на мертвецов. Мысль нелепая, учитывая, что Камерин выросла в прекрасной семье, окруженная любовью и заботой. И все-таки… часть ее жизни была погребена вместе с памятью о Ханне. Камерин казалось, что она сама частично онемела. Криминалистика дает голос тем, кто сам ничего сказать не может. Хороший судмедэксперт способен услышать рассказы мертвых, и Камерин хотела стать таким экспертом-переводчиком. Если выучить язык мертвых, то, возможно, и она сама обретет голос.

Слишком сложно объяснять такое с утра пораньше! В ответ на дотошные расспросы отца она пожала плечами:

— Не знаю. Просто тянет к этому. Хочется начать уже сейчас.

В раковине загрохотала кастрюля.

— Ни за что на свете!

Камерин вскинула голову: бабушка уперла руки в бока и внезапно словно стала выше ростом.

— Патрик, скажи ей «нет»! А ты! — Бабушка ткнула пальцем в Камерин. — Как тебе не стыдно такое просить! Об этом и речи быть не может!

Отец задумался, не сводя глаз с недоеденной яичницы, словно надеялся увидеть в ней ответ — по примеру пророков древности, гадавших на внутренностях жертвенных животных. Это обнадеживало. Отец не сказал ни слова, но и «нет» не сказал.

— Папа! — прошептала она. — Пожалуйста!

— Патрик, не вздумай! Куда это ее заведет? Ты слышишь? Камерин надо держаться подальше от тьмы. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Да слушаешь ты меня или нет?

— Слушаю, — тихо ответил он, — и мне не нравится то, что я слышу.

— Ты шутишь?!

— Ма, мы с тобой слишком боимся. Сколько лет прошло? — Он устало покачал головой. — Мы гоняемся за привидениями. Пора бы остановиться.

— Ты делаешь ошибку! — закричала бабушка, однако Патрик пропустил это мимо ушей.

— Мы должны остановиться, — повторил он. — Пусть Камерин сама решает, кем она хочет быть.

Бабушка застыла на месте, а замершее сердце Камерин снова забилось. Патрик хлопнул себя по колену.

— Тогда договорились.

— Договорились?! — обрадовалась Камерин.

— Да. Договорились, — ответил он. — Дочь, ты официально принята на работу в качестве помощника коронера города Сильвертон, штат Колорадо. Десять долларов в час, согласна?