Штука - Владислав Выставной

Болезненная трель в наушнике – как спасение.

– Ниночка… – умоляюще смотрю снизу вверх, показываю на наушник.

Ниночка смеется, легко треплет меня за щеку, и уходит на свое место. Хищница…

– Да, – произношу чуть нервозно, все еще не оправившись от нахлынувшего набора постыдных эмоций. – Телефон доверия…

– Здравствуйте… – тихонько говорят там.

– Привет, – говорю уже более развязно.

– Вы только не подумайте, – произносит голос – несомненно, девичий. – Я и не думала умирать. Просто… Просто так надо. Так будет лучше. Вы так всем и скажите…

Сердце заводится и начинает нервно тарахтеть.

Это уже на что-то похоже…

– Постойте, – говорю. – Давайте поговорим…

– Нет-нет, – спокойно говорит девушка. – Я уже все решила. Вам позвонила просто, чтобы совесть успокоить. Если про меня будут спрашивать – никто ни в чем не виноват. Понимаете? Так всем будет лучше…

– Где вы живете? – кричу. – Адрес?!

Вскакиваю. Неловким взмахом сталкиваю кружку. Та разлетается по полу кусками керамики и брызгами остывшего кофе.

Но в наушнике – лишь частые гудки.

Теперь главное – не опоздать. Только не опоздать…

Часть первая

По ту сторону силы

1

Очень непросто выдавать себя за крутого парня.

Особенно, если на деле ты – отборнейшее ничтожество. Если все внутри тебя трясется, и любая, даже самая смехотворная, неожиданность для тебя страшнее, чем первое свидание для подростка.

Главное – войти в роль. Подхожу к зданию прокуратуры – уверенным пружинящим шагом. Ветерок треплет полы пиджака, норовит выдернуть из-за пазухи галстук. Крепкая рука держит внушительный портфель, и внимательный наблюдатель заметит дорогие часы на запястье. Весьма, весьма респектабельный образ. Его обладатель вполне может работать в этом солидном здании. Более того – может проверять и отчитывать его сотрудников.

И кому какое дело до того, что внутри этой сверкающей оболочки рыдает навзрыд перепуганный ребенок, которого за шиворот волокут к стоматологу. «Не-ехочу-у! Ма-ма! Я бо-юсь!»

Бросаю взгляд на массивную табличку – и ноги готовы в панике унести меня прочь. Только лицо становится еще более надменным и уверенным. Как фирменная крышка плохо вымытого унитаза.

Вы еще скажите: «Но так же нельзя!»

Конечно нельзя. Но мы, слабаки, так и живем. Это наша среда, наша атмосфера. Неловкость и страх – наше естественное состояние, потные ладошки – свидетельство того, что мы все еще живы.

Глядя на меня, вы и не подумаете, что я слабак. Просто не поверите. Общаясь со мной, будете чувствовать робость, почтение, возможно уважение. Не исключено, я даже вселю в вас какие-нибудь комплексы. Так будет продолжаться, пока вы не узнаете, насколько потные у меня ладони.

Я – шутка природы. Слабак, которого отчего-то принимают за супермена.

Я научился этим пользоваться, причем, довольно успешно. Правда, никуда не денешься – слабака рано или поздно раскалывают. Даже с такими внешними данными.

Но для моей работы достаточно первого впечатления.

…На проходной меня останавливает голос дежурного:

– Простите, вы к кому?

Сердце уходит в пятки, белоснежная рубашка мгновенно прилипает к спине. С этой реакцией ничего не поделаешь. Мне страшно, противно и хочется домой.

Но лицо невозмутимо, и я говорю уверенно и чуточку небрежно:

– Я к прокурору отдела по уголовным делам Мишину.

– Он…

– Да, ждет.

Дежурный набирает номер, искоса поглядывает на меня, хмурится. Видимо, пытается вспомнить, где мог меня видеть.

Всем кажется, что меня где-то видели. Не исключаю, что в кино. Если бы я не был слабаком, у меня были бы неплохие шансы стать актером. Но ведь еще на экзаменах меня легко обойдут нескладные, прыщавые, но энергичные тинэйджеры.

Поправляю галстук. Знаю, как это выглядит со стороны – четко и мужественно. Наверное, как у Джеймса Бонда.

Главное не начать заикаться от страха.

Дежурный кладет трубку, сдержанно улыбается:

– Проходите. Двадцать седьмой кабинет. Вас ждут.

На одеревеневших ногах двигаюсь по коридору. Не надо думать, что я собираюсь сделать что-то совсем уж ужасное. Это мое нормальное рабочее состояние.

Стучу в дверь с номером 27. Ниже прибита металлическая табличка, гласящая, что здесь не хрен моржовый сидит, а прокурор отдела по уголовным делам Мишин.

Теперь мне совсем худо. Но отступать поздно – я вхожу.

– Здравствуйте, – из последних сил произношу я.

Но сказанное звучит приветливо и, в то же время, веско. И прокурор делает вежливый жест, приглашая меня сесть.

– Слушаю вас внимательно, – говорит он.

Для тех, кто не в курсе: в прокуратуре много, кого именуют прокурорами. Куда не ткни – все прокуроры. Среди них есть и не очень значительные фигуры. И зачастую, согласно статистике, по самым разным, порою, очень затейливым, причинам на этих местах оказываются тщедушные слабаки. Но, все-таки, они работают здесь, давят на шестеренки механизма власти. А значит, я пришел по адресу.

Склоняюсь над столом, подманиваю пальцем собеседника. Тот не еще успел сориентироваться и невольно повинуется моему жесту.

– Слушай меня внимательно, – произношу я раздельно. – И не говори, что не слышал. Ты – слабак, тряпка…

– Что?!.

– Ты – ничтожество. А ну, тихо!! Молчи и не дергайся! Ты рта не раскроешь, пока я говорю. Понял?!

Человек, что сидит напротив, в ярости. Готов вскочить из-за стола, поднять крик, швырнуть в меня малахитовым пресс-папье, вытащить табельный пистолет, приказать охране стереть меня в порошок…

Но он этого не делает. Только судорожно сглатывает и, выпучив на меня глаза, медленно кивает.

Потому что он – слабак. И я это прекрасно знаю. А теперь и он знает, что я знаю. И вскоре у нас сложится полное взаимопонимание.

Мне становится немного легче. В конце-концов, наши аналитики могли и ошибиться. Не будь Мишин слабаком – мне, действительно, пришлось бы несладко.

А так он чувствует себя, примерно, как я. Только ему еще неуютнее, еще страшнее. Потому что он не понимает, что происходит. Ну, это не беда, это мы сейчас исправим.

Главное, чтобы ценный кадр не свалился с сердечным приступом…

Однако он здорово замаскировался. Не так-то просто нашему брату-слабаку пролезть в прокуратуру, занять должность с красивым названием. Обычно происходит так: другие люди – сильные, целеустремленные – пользуются нами, как строительным материалом для возведения своей служебной лестницы. Нами то и дело затыкают какие-то невидимые простым смертным дыры в системе. Используют как пешек в большой игре. Слабаки легко с этим мирятся. Потому, как вступать в открытую схватку с сильными для них равносильно самоубийству.

– Спокойно, спокойно… – улыбаюсь я, похлопываю Мишина по дрожащей руке. – У вас все будет хорошо. Даже лучше, чем можете себе представить. Ну, успокоились? Теперь поговорим…

Ставлю на стол небольшой увесистый предмет. Это метроном. Конечно, же, с небольшим секретом. Сдвигаю маятник – и приборчик начинает мерно тикать.

Все. Теперь Мишин будет слушать меня очень внимательно. И не только потому, что я умею подавлять слабаков. И не только потому, что у меня метроном Ловца.

Он будет слушать меня потому, что я принес ему надежду.

Из прокуратуры вышел совершенно измотанный. Не люблю подобные организации – просто сил нет.

Но все-таки, я доволен. Как охотник, взявший хорошего зверя.

За углом меня уже ждет потрепанный, насквозь проржавевший «Опель». Сажусь рядом с водителем, закрываю глаза.

– Ну, что? – спрашивает Хиляк.

Нервничает. Он всегда нервничает во время подобных заданий. Зачем-то поправляет стекло заднего вида, ерзает. Да и одевается он, как шпион из плохого фильма.

Что поделать – слабак, хоть и высокого ранга.

– Получилось? Не молчи только!

– Ну, что сказать… – скромно произношу я. – Прокуратура, считай, наша.

Что-то не вижу ни радости, ни одобрения на лице патрона. А ведь это мое первое серьезное задание. Ввести в Контур действующего прокурорского работника – неплохое начало для Ловца.

Хиляк действительно чем-то озабочен.

– Поехали, – говорит. – Гонец принес дурные вести…

На приборной панели, под стеклом действительно лежит маленький мятый свиток. Я скосился на Хиляка, взял бумажку, глянул. Разобрал только адрес. Прочие каракули не имеют для меня никакого смысла. Все-таки, я новичок и не слишком разбираюсь во всей этой казуистике. Сплошная секретность, доходящая порой до абсурда. Вот, скажем, зачем нам гонцы, оставляющие бумажки, когда можно просто позвонить?

Ехали молча. Вырулили на Ленинградский проспект, очень удачно проскочили, не встряв в пробку, свернули в арку большого дома вычурной сталинской постройки. Вылезли из машины, вошли в мрачный подъезд. Поднялись на лифте. Такое ощущение, что в этой кабине однажды заперли черта, и тот отчаянно пытался вырваться наружу – стены, потолок, кнопки этажей закопчены и обуглены самым варварским образом…