Тайные архивы русских масонов - Тира Соколовская

Самый яркий период истории российского масонского «рыцарства» начался в 1776 г., когда в Швеции был посвящен в высшие степени кн. Александр Борисович Куракин. С этого момента в России стали возникать ложи, работавшие по «шведской» системе, их членами становились люди, составлявшие цвет и славу российского дворянства. Но лишь немногие из них знали о существовании стоявшего во главе объединения тайного Капитула Феникса.

По уставу «рыцарских» лож, Капитул Феникса, а с ним и все открытые по «шведскому обряду» российские ложи подчинялись Великому Стокгольмскому Капитулу и его главе, герцогу Зюдерманландскому. Все это в комплексе с тайной иерархией и связями с опальным Павлом Петровичем предопределило судьбу этих лож. Гонения, последовавшие со стороны Екатерины Второй, вынудили братьев еще более сгустить завесу тайны над своей деятельностью. Возродился Капитул значительно позже, в царствование Александра Первого.

Реконструкция деятельности «Высшего тайного масонского правления в России» является бесспорной заслугой Т.О. Соколовской, которая без устали собирала сведения о нем в различных государственных и личных архивах. В трех главах своей монографии она очень подробно рассказывает об особенностях «шведской системы», о ее сложных и ярких обрядах, о духе ее «рыцарского» учения, дает выразительнейшие характеристики братьям — основателям лож. Прекрасный стиль и образность изложения сделают книгу не только полезным, но и занимательным чтением для самого широкого круга читателей.

Автор приносит благодарность Н.А. Марченко и А.С. Серкову за предоставленные сведения о Т.О. Соколовской.

Т. СОКОЛОВСКАЯ

РУССКОЕ МАСОНСТВО И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ В ИСТОРИИ ОБЩЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ

(XVIII и первая четверть XIX столетия)

Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме.

1-е послание Иоанна Богослова, 2:9

В настоящей книге изложен исторический очерк русского масонства, поскольку оно отразилось в истории русского общественного движения. Многие стороны масонства ввиду этого намеренно оставлены без рассмотрения. Так, не рассмотрены: связь русского масонства с заграничным; история масонских систем и отдельных лож; подробности ритуала, мистической и филантропической деятельности, масонских законоположений, внутренней жизни лож и пр., требующие самостоятельного исследования. Для сжатости очерка масонство XVIII века рассмотрено совместно с масонством XIX века, хотя между ними и существует значительная разница.

Очерк составлен мною главным образом по архивным материалам, причем обращено особое внимание на соблюдение возможно полной объективности. В заключение считаю долгом выразить глубокую признательность: многоуважаемому профессору Василию Ивановичу Семевскому, с редкою отзывчивостью давшему мне ряд указаний, и тем архивариусам, любезностью которых мне пришлось пользоваться при моих работах в рукописных отделениях Императорской Публичной библиотеки и Московского Румянцевского музея и в архивах: Государственном, Общества любителей древней письменности, Ревельского провинциального музея, Главного военно-судного управления, Морского министерства и Юрьевского университета.

ГЛАВА I

Если б когда-либо возможно было ввести во внутренность ордена Государей, смотрящих еще и поныне на него с опасной стороны, и предложить им в величайшей ясности все благодетельные, великодушные, благородные и человекодружественные планы и начертания для блага рода человеческого, то, без сомнения, соединились бы они толико же ревностными покровителями оных, как и столь многие дорогие и просвещенные государи, которые, знакомы будучи и с внутренностью ордена, становятся нашими предводителями и самым действующим образом споспешествуют всем полезным для человечества начертаниям. Может быть, близка уже сия благополучная эпоха; наступит она без сомнения; ибо невероятно, чтоб вечно пребыло сокрыто во мраке учреждение, управляемое здравым рассудком, делающее человеков добродетельными и купно счастливыми.

Магазин свободно-каменщический. 1784 г. Т. 1, ч. 1, предуведомление, 26–27

В Россию свет масонства проник, по преданию, при Петре Великом; документальные же свидетельства о существовании русских масонских лож относятся лишь к 1 731 г. Вскоре затем, в 1747 г.[1], было произведено первое правительственное расследование о сущности и цели масонского учения, когда, по повелению императрицы Елизаветы, А.И. Шуваловым был допрошен вернувшийся из-за границы граф Николай Головин о том, что заключают в себе масонские уставы и кто в ордене состоит. Ответы и разъяснения Головина, получившего наказ впредь быть скромнее, не внесли, по-видимому, полного успокоения в правительственные сферы. В конце пятидесятых годов XVIII века[2] о русском масонстве было произведено новое пространное исследование через Михаила Олсуфьева, который весьма ревностно отнесся к своей задаче и даже самолично присутствовал на масонских собраниях. Олсуфьев представил реестр «гран-метрам и масонам» и описания убранства ложи и действий во время собраний и доносил, что, по словам самих масонов, их сообщество «ничто иное есть, как ключ дружелюбия и братства, которое бессмертно во веки пребыть имеет», но что на самом деле, по личному наблюдению расследователя, масонские действия и их обряды совершенно непонятны и безрассудны. В царствование Елизаветы духовные лица (например, проповедник при императорском дворе Гедеон Криновский) уже стали обличать своими проповедями людей «нрава и ума эпикурейского и фреймасонского». Таким образом, время Елизаветы не было вполне безмятежным для русского масонства, и Бебер[3], сообщавший сведения о русском масонстве в веймарнскую ложу Амалии, отмечает, что под скипетром дочери Петра масоны не наслаждались златыми днями спокойствия и тишины и что они «так опасались за себя и за свое хорошее дело, что собирались только изредка и совершенно втихомолку, и не в обыкновенном помещении, а иногда даже на чердаке отдаленного дома».

Петр III выказывал масонам благорасположение, выразившееся даже в даре для масонской ложи дома. По иностранным источникам, он сам был масоном, в чем и не было бы ничего удивительного, так как Петр III до мелочей подражал Фридриху II и, очевидно, не оставил бы без внимания такого важного обстоятельства в жизни последнего, как явная принадлежность прусского короля к масонству. След причастности Петра III к масонству находится еще в приказании, последовавшем в первые дни воцарения Екатерины II, допросить Волкова о том, кто состоял членами ораниенбаумской ложи при бывшем государе[4].

Екатерина II до восьмидесятых годов не предпринимала никаких репрессивных мер по отношению к масонству, хотя ей и пришлось встретиться с названием «масон» в деле Мировича, что не могло не привлечь особого ее внимания: единственный сообщник Мировича, Аполлон Ушаков, был масон. Лишь с 1780 г., когда издана была императрицею первая сатира на масонство, оно стало подвергаться гонению, которое, обостряясь все более и более, окончилось разорением масонских лож в 1786 г. «Воздвиглась мрачная негодования туча и на всю братию, особливо на собор московский, гром запрещения тайных собраний испустила», — писал по этому поводу известный масон Елагин[5]. Последовательно целый ряд репрессивных мер был направлен главным образом против деятельности московских масонов, составлявших так называемый новиковский кружок. В 1785 г. было повелено главнокомандующему в Москве Брюсу составить роспись новиков-ским изданиям; рассмотрение же их было поручено московскому митрополиту Платону; кроме того, последний обязывался испытать самого Новикова «в законе Божием». Указом 23 января 1786 г. было предписано объявить Новикову, что типография существует для печатания книг полезных, а не «наполненных новым расколом для обмана и уловления невежд»; вместе с тем было повелено учинить надзор за школами, устроенными масонами, и произвести осмотр московской больницы, ими же заведенной. В это время императрица написала три комедии против масонов: «Обманщик», «Обольщенный» и «Шаман Сибирский». В 1787 г. вышло распоряжение отобрать все книги, находящиеся в продаже, «до святости касающиеся» и напечатанные не в синодальной типографии; огромное количество таких книг выпускал именно новиковский кружок. В 1788 г. императрицею было запрещено возобновление аренды Новиковым на университетскую типографию. Наконец, указом 1 мая 1792 г. Новиков был предан «законному осуждению на основании учреждения». Явного суда не последовало, следствие велось тайно, и дело окончилось заточением Николая Ивановича Новикова в Шлиссельбургскую крепость на пятнадцать лет; рассеяны были прочие члены его кружка, а книги сожжены рукой палача. В 1794 г. был заключен в Шлиссельбургскую крепость и другой масон, борец и фанатик идеи, поручик Федор Кречетов.