Стихотворения. Избранная проза - Иван Савин

«Законы тьмы неумолимы…»

Законы тьмы неумолимы.Непререкаем хор судеб.Все та же гарь, все те же дымы,Все тот же выплаканный хлеб.

Мне недруг стал единоверцем:Мы все, кто мог и кто не мог,Маячим выветренным сердцемНа перекрестках всех дорог.

Рука протянутая молитО капле солнца. Но сосудНебесной милостыни пролит.Но близок нелукавый суд.

Рука дающего скудеет:Полмира по миру пошло…И снова гарь, и вновь тускнеетКогда-то светлое чело.

Сегодня лед дорожный ломок,Назавтра злая встанет пыль,Но так же жгуч ремень котомокИ тяжек нищенский костыль.

А были буйные усладыИ гордой молодости лёт…Подайте жизни, Христа ради,Рыдающему у ворот!

1924

«Не бойся, милый. Это я…»

Брату Борису

Не бойся, милый. Это я.Я ничего тебе не сделаю.Я только обовью тебя,Как саваном, печалью белою.

Я только выну злую стальИз ран запекшихся. Не странно ли:Еще свежа клинка эмаль.А ведь с тех пор три года канули.

Поет ковыль. Струится тишь.Какой ты бледный стал и маленький!Все о семье своей грустишьИ рвешься к ней из вечной спаленки?

Не надо. В ночь ушла семья.Ты в дом войдешь, никем не встреченный.Не бойся, милый, это яЦелую лоб твой искалеченный.

1923

«Мальчик кудрявый смеется лукаво…»

Брату Николаю

Мальчик кудрявый смеется лукаво.Смуглому мальчику весело.Что наконец-то на грудь ему славаБеленький крестик повесила.Бой отгремел. На груди донесеньеШтабу дивизии. Гордыми лирамиСтроки звенят: бронепоезд в сраженииСиними взят кирасирами.Липы да клевер. Упала с курганаКапля горячего олова.Мальчик вздохнул, покачнулся и странноТронул ладонями голову.Словно искал эту пулю шальную.Вздрогнул весь. Стремя зазвякало.В клевер упал. И на грудь неживуюЛипа росою заплакала…

Схоронили ль тебя – разве знаю?Разве знаю, где память твоя?Где годов твоих краткую стаюЗадушила чужая земля?Все могилы родимые стерты.Никого, никого не найти…Белый витязь мой, братик мой мертвый,Ты в моей похоронен груди.Спи спокойно! В тоске без предела,В полыхающей болью любви,Я несу твое детское тело,Как евангелие из крови.

1925

«Одна догорела в Каире…»

Сестрам моим, Нине и Надежде

Одна догорела в Каире.Другая на русских полях.Как много пылающих плахВ бездомном воздвигнуто мире!

Ни спеть, ни сказать о кострах,О муке на огненном пире.Слова на запекшейся лиреВ немой рассыпаются прах.

Но знаю, но верю, что острыйТерновый венец в темнотеВедет к осиянной чертеРаспятых на русском кресте,Что ангелы встретят вас, сестры,Во родине и во Христе.

1924

«Ты кровь их соберешь по капле, мама…»

Братьям моим. Михаилу и Павлу

Ты кровь их соберешь по капле, мама,И, зарыдав у Богоматери в ногах,Расскажешь, как зияла эта яма,Сынами вырытая в проклятых песках,

Как пулемет на камне ждал угрюмо,И тот в бушлате, звонко крикнул: «Что, начнем?»Как голый мальчик, чтоб уже не думать,Над ямой стал и горло проколол гвоздем.

Как вырвал пьяный конвоир лопатуИз рук сестры в косынке и сказал: «Ложись»,Как сын твой старший гладил руки брату,Как стыла под ногами глинистая слизь.

И плыл рассвет ноябрьский над туманом,И тополь чуть желтел в невидимом луче,И старый прапорщик, во френче рваном,С чернильной звездочкой на сломанном плече,

Вдруг начал петь – и эти бредовыеМольбы бросал свинцовой брызжущей струе:Всех убиенных помяни, Россия,Егда приидеши во царствие Твое…

1925

«Кипят года. В тоске смертельной…»

Кипят года. В тоске смертельной,Захлебываясь на бегу,Кипят года. Твой крестик тельныйВ шкатулке крымской берегу.

Всю ночь не спал ты. Дрожь рассветаВошла в подвал, как злая гарьКостров неведомых, и где-тоЗажгли неведомый фонарь,

Когда, случайный брат по смерти,Сказал ты тихо у окна: «За мной пришли.Вот здесь, в конверте,Мой крест и адрес, где жена.

Отдайте ей. Боюсь, что с грязьюСмешают Господа они…» —И дал мне крест с славянской вязью,На нем — «Спаси и сохрани».

Но не спасла, не сохранилаТебя рука судьбы хмельной.Сомкнула общая могилаСвои ресницы над тобой…

Кипят года в тоске смертельной,Захлебываясь на бегу.Спи белым сном! Твой крестик тельныйДо белой тризны сберегу.

1923

«Ты не думай, все запишется…»

Ты не думай, все запишется.Не простится. Ты не жди.Все неслышное услышится.Пряча тайное, колышетсяСердце-ладонка в груди.

Умирают дни, и кажется:Прожитой не встанет прах.Но Христу вся жизнь расскажется,Сердце-ладонка развяжетсяНа святых Его весах.

Жизни наши будут взвешены.Кто-то с чаши золотойБудет брошен в пламень бешеный.Ты ль, хмельная? Я ль, повешенныйНад Россией и тобой?

1925

«Помните? Хаты да пашни…»

Помните? Хаты да пашни.Луг, да цветы, да река.В небе, как белые башни,Долго стоят облака.Утро. Пушистое сеноМедом полно. У водыМельница кашляет пеной,Пылью жемчужной руды.

Помните? Вынырнул вечер,Неповторимый такой.Птиц многошумное вече,Споря, ушло на покой.Тени ползут как улиткиВ старом саду. В темнотеЛипы шуршат. У калиткиСтранник поет о Христе.

Помните? Ночью колесаЛасково как-то бегут.Месяц прищурился косоНа полувысохший пруд.Мышь пролетела ночная.Выплыл из темени мост,С неба посыпалась стаяКем-то встревоженных звезд.

1924

«Когда палящий день остынет…»

Когда палящий день остынетИ солнце упадет на дно,Когда с ночного неба хлынетГустое лунное вино,

Я выйду к морю полночь встретить,Бродить у смуглых берегов,Береговые камни метитьИероглифами стихов.

Маяк над городом усталымОткроет круглые глаза,Зеленый свет сбежит по скалам,Как изумрудная слеза.

И брызнет полночь синей тишью.И заструится млечный мост…Я сердце маленькое вышьюБольшими крестиками звезд.

И, опьяненный бредом лунным,Ее сиреневым вином,Ударю по забытым струнамЗабытым сердцем, как смычком…

1924

«Поток грохочущих событий…»

Поток грохочущих событий.Мятежноносная рудаОбуглит памятные нити,Соединявшие года.

И всё в улыбке прожитое,Надежд и песен хороводВ недосягаемом покоеНевозвратимо отцветет.

Из книги памяти ненужнойПустые выпадут листы,Но никогда, ни в буре вьюжной,Ни в зное, не увянешь ты.

Изгиб бровей бессмертно-четкий,В тени ресниц зеленый жар,Твоей лукавящей походкиНезабываемый угар…

1924

«У царских врат икона странная …»