Публицистика - Валерий Гурков

В новом, еще не работающем, павильоне молодая девушка, толи арендатор, толи продавец, мыла, стоя ко мне спиной, полы. Она, словно почувствовав на себе мой взгляд, на секунду обернулась и улыбнулась. А перед моим взором сразу пошли многочисленные картинки, словно из прошлой, либо будущей, нашей совместной жизни: я, эта девушка и маленькая с белокурыми кудряшками девочка, похожая одновременно и на меня, и на незнакомку, идем по парку и о чем-то весело болтаем. Я тогда откинул это чувство и мысль о девушке. Она настолько была хороша, что я, реально понимая свой возраст, воспринял это просто как очередную шутку, подкинутую мне небесной канцелярией.

Время шло, а мысль о незнакомке не давала мне покоя. Мою душу, как воздушный шарик гелием, наполнило непередаваемым чувством, я просто летал! Я стал замечать за собой, что без причины стал постоянно петь, улыбаться, вновь радоваться всему, что происходит в моей жизни, стал дома вновь слушать музыку и даже танцевать. Я вдруг понял, что мне в душе не пятьдесят, а максимум двадцать пять. Моя бывшая супруга собралась замуж и была сильно удивлена, когда я ей спокойно дал разрешение на развод. Новое мое качество, наверное, повлияло на ход дальнейших событий! Через месяц мы уже бродили по вечерам по Царицынскому парку, скрываясь в укромных местах от людских глаз…

Мы уже собирались пожениться, но новые неблагоприятные факторы, произошедшие с моими детьми, отодвинули это событие. Наш развод с женой сказался на детях. Проблемы возникли с каждым их них. Два года ушло у нас с бывшей супругой на то, чтобы вытянуть детей. Жена тоже не вышла из-за, проблем с детьми, замуж. Есть все же вещи, которые важнее нашего счастья. Это счастье наших детей! Хотя многие живут по другому принципу. Все, что в прошлом, то в прошлом – думают они. Но дети не могут быть в прошлом. Наши дети всегда в нашем настоящем. Они же и наше будущее. Через два года наши отношения с моей возлюбленной свелись на нет. Ревность, обида или еще что то, я не знаю. Возможно, за два года до нее дошло, что я уже старик по отношению к ней, но это все не важно.

Важно, что я продолжаю любить ее! Важно, что любовь к ней делает меня духовно и физически сильным. Я снова, как в далеком детстве, пишу стихи, рассказы, пою, танцую, рисую. Про все это я забыл за пройденные годы моей жизни, она снова вернула мне это. Я приобрел вновь крылья, приобрел духовную целостность. Мир вокруг меня вновь вспыхнул всеми цветами радуги! Я с улыбкой и мыслями о ней засыпаю, говорю каждый вечер ей:,,Спокойной ночи, Солнышко!» и с улыбкой утром просыпаюсь…

У меня была учительница Валерия Федоровна, которая на мою постоянную улыбку на ее уроках реагировала словами:,,Гурков, смех без причины – признак дурачины!» Вот теперь я, с полной убежденностью в своей правоте, могу ответить:,,Смех без причины – признак духовной гармонии и полета души!» Господи, спасибо тебе за то, что со мной происходит! Сделай так, чтобы и она была так же по настоящему счастлива, даруй ей здоровье и долгих лет жизни! Аминь! Хотя, зная свой характер, думаю, мы еще потанцуем под Шопена. Да, да, непременно потанцуем!

Есть ли Бог на свете?

Я позвонил теплотехнику и спросил когда идем на обход? Каждый день мы с Андреем Николаевичем обходили торговый центр: он дистанционным пирометром измерял температуру притока охлаждающего воздуха в различных точках на потолке центра, а я подготавливал завершающий этап, обзванивая директоров ресторанов и говоря им, что нам пора обедать. Николаевич сказал, что уже идет, и я ждал его возле лифта на втором этаже. Мы как обычно прошлись по всем этажам центра, в очередной раз, споря на разные темы. Ларин много читал, и это импонировало мне с ним общаться. В свою очередь я мог с ним поспорить совершенно на любую тему по любому периоду нашей и мировой истории, подчас на удивление ему, разбивая в пух и прах его определенные взгляды на те или иные события, что тоже давало ему повод для общения со мной.

В этот раз спор был о материальном и духовном. Ларин был за первое, говоря, что материальная сторона доказана наукой и что это первородная составляющая нашего мира, я же был за духовную составляющую. Тогда он меня просто спросил, как тогда доказать, что Бог есть, если его ни одним прибором, ни визуально глазом не измерить и увидеть.

– Да, но его можно почувствовать, его силу, его энергию, увидеть воочию его творение, – ответил я.

– По образованию Галактики и Планет я думаю спорить не будем, – улыбнулся он, – ты мне так на чем то конкретном докажи, что Бог есть. Вот прибор, позволяющий измерять температуру предметов и окружающего их воздуха, если бы, к примеру, Бог был, то было бы облако или сгусток энергии, вероятно, скорее всего, с отличной от их температуры температурой? Правильно?

– Скорее всего, – улыбнулся я, – значит, если ты сам почувствуешь на себе эту, отличную от окружающей температуры, температуру, то сам признаешь существование духовного начала, назовем это Богом!?

– Если почувствую, то поверю! – в ответ улыбнулся Ларин.

– Хорошо, Андрей Николаевич, я тебя за язык не тянул, идем, пообедаем во Фрайдис, нас там уже ждут, а потом к тебе в кабинет.

Мы пообедали в ресторане. Николаевич пропустил в одно лицо 100 грамм, для дезинфекции организма и мы пошли к нему в кабинет. Там я попросил его измерить температуру моих и своих ладоней. У него температура составила примерно 35, а у меня 36 градусов, что соответствовало норме. После этого я усадил его на стул и встав сзади, положил свои руки ему на плечи… Через минуту Ларин испуганно рванул со стула вперед со словами:,,Ты чем жжешь, зажигалкой?». Ларин знал, что я любитель различных розыгрышей и шуток, поэтому он бы не сильно удивился, если бы я направил огонь зажигалки ему на плечи. Больше его удивило другое – в моих руках ничего не было! Тогда он как ошалелый посмотрел на меня и попросил для,,чистоты эксперимента,, пригласить пару свидетелей.

– Без вопросов! Зови пару электриков или сантехников, – сказал спокойно я.

Через 10 минут эксперимент был повторен и Николаевич снова отпрянул вперед. Он смотрел недоверчиво то на меня, то на подчиненных. Но те не понимая, что от них хотят, только жали плечами, не понимая, почему начальник спрашивает о зажигалке, которой нет. В завершение всего я просто посадил его напротив зеркала и медленно, чтобы он видел, положил свои пустые руки ему на плечи. Он отпрянул вновь. После этого я измерил температуру своих ладоней – 36 градусов, как и было! С этого дня наш, как я называл его, теплый техник не был уже столь убежденным материалистом.

Я же не стал ему объяснять, что давно уже являюсь мастером рейки и что это обычное явление во время сеансов – чувствовать как энергия горячим ключом бьет из ладоней целителя к больному органу или телу пациента. Ведь это тоже было сеансом целительства – исправление больного мировоззрения человека, хотя, наверное, и не совсем правильным путем. С другой стороны оказался прав и Ларин, когда во время спора сказал мне, что нашим женщинам не нужна наша духовность, они стали практичными и им нужна наша материальная составляющая, если ее по какой-то причине не окажется, то нас просто бросят ради того у кого она есть. Даже если и в помине у них не было духовности.

Жизнь в скором времени показала его правоту в этом. Хотя в глубине души я все же не верю в правоту Ларина и считаю, что это просто было новое для меня испытание. Как впрочем, и Ларин в душе, наверное, не верит в существование Бога, но с другой стороны, если нет Бога, значит, у Николаевича нет и души.

Возвращение

Я вновь был дома, вернее по пути домой! Я зашел в магазин, чтобы купить молока и хлеба, Ольга, моя жена, должна была скоро родить, по моим ей обещаниям, после двух сыновей дочь. В магазине было полно народу. Я встал в очередь за хлебом. Это было лето 93 года. В магазине почти нечего было купить, но всегда были очереди. Люди приходили сюда больше для того, чтобы поболтать о происходящих событиях и узнать последние новости, так как телевизору многие уже не доверяли.

Прошло минуты две моего стояния в очереди, а с народом стало происходить что то непонятное. Словно в метро после объявления нужной станции из магазина все ломанулись на улицу…

– Валера! Это ты? Живой? О, Господи!, – и крестная моего брата, Прасолова тетя Валя, стала неистово осенять себя крестами.

– Я, теть Валь, я! Кто же еще? – улыбнулся я.

– Ой как хорошо! – сказала, продолжая креститься, она и пошла к выходу

– Оленька как? – спросила она

– Да нормально, скоро дочку родит, думаю в августе, себе на день рождения.

– Ну и хорошо! – сказала она и вышла из магазина.

Я купил в пустом магазине молоко, хлеб и вышел на улицу. Все кто был в магазине стояли недалеко от него и не расходились. Когда я на кого то смотрел, они отворачивались и делали вид, что это вообще не они, а кто то другой…