Взрослые сказки детских людей. Книга для ума и души - Вольдемар Афористичный

О трансформации

Жила-была одна кукла неваляшка. Однажды ей захотелось чего-то экстраординарного и экстремального, а именно чебуреков и чего-то еще, что им сопутствует или чему они сопутствуют. Ей не пришлось долго искать этот гастрономический продукт, она нашла чебуреки рядом, в заведении с одноименном названием и сомнительной репутацией. И вот, удовлетворив свою прихоть, неваляшка… нет, не получила ни расстройства желудка, ни заворот кишок, а превратилась в Чебурашку – существо неопределенного вида и пола. Впрочем, нужно заметить, что завсегдатаи «Чебуречной» испытывали еще и не такие превращения.

О природной психотерапии

Жил-был карлик по имени Карл. Он очень страдал комплексом неполноценности. Чтобы повысить свою ценность в глазах окружающих, он представлялся Карлсоном и в некоторых случаях для вящего эффекта прибавлял: «Мужчина хоть куда, в полном расцвете сил». А чтобы уже совсем возвыситься, Карл приделал себе сзади моторчик с пропеллером и поселился на крыше. Он даже приятеля себе нашел подходящего для компенсации своего комплекса – тихого, замкнутого, печально-скучающего, легковерного Малыша. Малыш только того и ждал, чтобы хвастливый товарищ вывел его из депрессивного состояния своими фантазиями и выходками. Казалось, демонстративный Карл и депрессивный Малыш просто созданы друг для друга. Обыватели расценят это как беззаветную дружбу, а специалисты – как природную психотерапию, когда представители двух акцентуировано-совместимых типов встречаются друг с другом в реальности (пусть хотя бы сказочной).

О маленьких мастерах и об одном некомпетентном

В одной лилипутской стране все жители славились своими умениями. Одни что-то мастерили и изобретали, другие лечили лилипутов, третьи занимались литературой и изобразительным искусством, четвертые производили из меда разнообразную оригинальную продукцию и т. д. и т. п. Только один лилипут, прозванный Некомпетентным, днями напролет слонялся без дела и всюду совал свой нос. Он строил из себя очень компетентного по различным вопросам и всем пытался давать советы. Некоторые наивные лилипуты на это велись и попадали впросак. Некоторые же, скептически настроенные, только завидев Некомпетентного, гнали его прочь, чтобы не накликать беду. Жителям этой страны очень повезло – ведь у них был всего один некомпетентный. В других же странах некомпетентных – целые орды; и когда они захватывают власть, всем мастерам своего дела приходит кирдык – они просто катастрофически исчезают.

О здоровом скептицизме

Ходжа Насреддин копал колодец. Вдруг его лопата на что-то наткнулась, и он достал из-под земли старинную, запечатанную сургучом бутылку. Он открыл ее и оттуда выскочил джин.

– О, Насреддин! – воскликнул джин. – Как я тебе благодарен! Тысячу лет я провел в этой проклятой бутылке и дал себе слово: тому, кто меня выпустит, я буду служить до скончания его дней. Ты – мой вызволитель и отныне – мой повелитель. Проси, что хочешь.

– Полезай назад в бутылку, – ответил ему Ходжа.

Джин повиновался. Насреддин крепко запечатал бутылку, привязал к ней камень, пришел на берег реки и бросил бутылку в воду…

Когда окружающие узнали про этот безрассудный поступок Насреддина, они спросили его – зачем он это сделал? Мудрый Ходжа ответил:

– Во-первых, что это за всемогущий джин, который за тысячу лет так и не смог выбраться из какой-то стеклянной бутылки. И во-вторых, у того, кто клянется служить мне до скончания дней моих, рано или поздно возникнет соблазн сократить эти дни.

О луковой революции

В Лимонии, где власть принадлежала лимонам, жил-был один юноша фрондер, питаемый надеждой совершить в стране революцию. Звали его Луковое Горе. Вокруг все овощи, как овощи – растут себе на своих грядках, не ропщут на судьбу, тянут свою лямку, особо не жалуются, во всяком случае, не протестуют против власть предержащих. А этому Луковому Горю все не так, да не этак. И коррупцией все пронизано сверху донизу, и в судах правды нет, и правящие лимоны ненасытно обогащаются за счет простых овощей, а главный лимон обогатился настолько, что золото ему уже некуда было девать – то батон отольет из золота для прикола, то унитаз. Соседняя страна Артишокия, где все овощи – от увесистой тыквы до неприметной морковки – жили припеваючи, влекла своим благополучием и принципами жизнеустройства западную часть населения Лимонии, особенно ее молодежь. Луковому Горю удалось объединить эту часть населения вокруг идеи аритшоковых ценностей и выступить против зажравшегося узурпатора, главного лимона. Главный лимон не выдержал народного гнева и в страхе бежал в соседнюю, дружественную ему страну Мандаринию. Вслед за ним бежали наиболее кислые и ненавистные народу лимоны, а остальные залегли на дно.

Неожиданно на сцене появился самый сладкий лимон, якобы исповедывающий артишоковые ценности. В узком кругу его называли Артлимоном (то ли артишоковым, то ли артистическим). Сладкоречивый Артлимон сумел так охмурить простые овощи, пообещав им манну небесную, что они избрали его правителем страны. В итоге лимоны, ушедшие в подполье, перекрасились и присоединились к правящему блоку Артлимона – ведь лимон от лимона недалеко укатится. А с помощью артистических способностей нового правителя, умело пускающего пыль в глаза Артишокии (чтобы добиться от нее поддержки и помощи), они стали править по-прежнему: в частности, разграбляя удобрения, посылаемые Артишокией, непомерно повышая для простых овощей плату за солнечную энергию, вводя новые налоги, например, на воздух и на дождь.

Мораль. Прежде чем совершать в стране революцию, хорошенько подумай о контрреволюции. Ведь главное в этом деле – взять власть и удержать ее. Иначе, зачем нужна такая революция, преподносящая на блюдечке власть толстосумам, которые отца родного готовы продать ради сверхприбыли?

Парадокс нашего времени

Были у отца три сына. Старший – киберпреступник, средний – Интернет-тролль, ну а о младшем лучше вообще умолчим…

Мораль. Времена меняются, вместе с ними меняются и стандарты: цивилизационные и технико-потребительские неуклонно растут, а нравственно-интеллектуальные снижаются.

Ода лени и уму

Жили-были две лягушки. Одна – активная, энергичная. Другая – пассивная и ленивая. Активной лягушке Бог дал избыток энергии, но недодал мозгов. У ленивой же лягушки недостаток энергии был компенсирован хорошими мозгами. Однажды эти лягушки попали в кувшин с молоком. Активная лягушка – как вы уже, очевидно, догадались – стала интенсивно загребать лапками молоко, чтобы взбить сливки и выбраться из кувшина. Но никаких сливок она, естественно, не взбила, поскольку возможности простой лягушки (даже сверхактивной) никак не сравняться с возможностями даже маломощного сепаратора. Очень скоро она выбилась из сил и задохнулась от недостатка кислорода. Вторая же лягушка, пораскинув тем, чем ее наградил Господь, и предвидя печальную участь своего собрата по несчастью, решила: лучше я сберегу энергию для переломного момента, ведь рано или поздно люди придут за молоком и перельют его из кувшина в другую посуду. Этот момент и будет наиболее благоприятным, чтобы выбраться из кувшина. Так оно и вышло. Ленивая, но сообразительная лягушка, подгадав момент, благополучно выбралась из кувшина и ускакала прочь перед носом оторопелого любителя молока.

Мораль. Лень есть потребность в экономии сил. Ярлык «лентяя» обычно навешивает тот, кто не способен мотивировать к определенным действиям того, на кого навешивается этот ярлык, либо сей пресловутый ярлык навешивается «деятельными» окружающими на тех, у кого выражена потребность в экономии сил. Ум же нам на то дан, чтобы сокращать усилия на бесполезные действия.

Антропокосмическая сказка

И каждое живое рождало иное живое, более совершенное, нежели самое. Но

иное разумное могло быть порождено

лишь более разумным, нежели оное.

В то время, когда последние представители вида «техногениев» в поисках подходящей для продолжения своей цивилизации планеты осуществили посадку на Землю, жизнь на их родной планете перестала существовать. Цивилизация техногениев развивалась в направлении преобразования окружающей материальной действительности для своих постоянно возрастающих нужд. Честью для любого техногения было изобрести более совершенный способ удовлетворения некой материальной потребности. Некоторым удавалось большее – создать совершенно новую потребительскую сферу, что порождало целый ряд новых потребностей. Нужды техногениев хоть и постоянно возрастали, а способы удовлетворения материальных потребностей совершенствовались и расширялись, однако этот процесс находился под неусыпным контролем разума, ибо принципы разума были для них, как и для всяких иных разумных существ, превыше всего. Следуя фундаментальным законам эволюции материи, светило в их созвездии погасло, и естественная жизнь на их планете прекратилась. Однако к тому моменту цивилизация техногениев достигла такого уровня, который позволил их летательным аппаратам достигать планет (где существовала жизнь в той или иной форме) за какие-нибудь два-три поколения. В то время, когда они приземлились, самые совершенные существа на Земле с точки зрения техногениев были крайне примитивны в своем поведении. Они обладали чрезвычайно развитыми органами чувств и довольно высокими адаптивными возможностями. Их достаточно развитая нервная система и наиболее совершенные по сравнению со всеми другими земными существами формы социального поведения позволяли им господствовать на Земле. Но эти существа, в отличие от техногениев, не обладали разумом, поэтому не способны были создать цивилизацию, которая могла бы дать им шанс на бесконечное существование. Техногении прозвали этих земных существа «homo insipiens» (человек неразумный). Земная физическая среда была не совсем подходящей для благоприятного существования техногениев, но восстановить их летательные аппараты не представлялось возможным. Их и так весьма немногочисленная популяция на Земле стала катастрофически сокращаться. И тогда техногении принимают венценосное решение: для продолжения своего вида использовать генетический материал homo insipiens, прекрасно адаптированных к условиям родной планеты. Это было поистине смелое, без преувеличения сказать, героическое решение техногениев: ведь тем самым они переставали существовать как самостоятельный вид существ разумных (техногениев) и закладывали основу новому, еще непредсказуемому в своем поведении виду. Впоследствии новый вид был назван – самими же представителями этого вида – homo sapiens. Вся последующая история homo sapiens была весьма сложной, неоднозначной и не столь светлой – какой изначально виделась техногениям – для существ разумных. Интеллект нового вида, продолжая обслуживать природные потребности, стал функционировать относительно независимо от разумного начала техногениев. Это породило множество драматических моментов, общественных катаклизмов и регрессий в истории вида «homo sapiens».