Оккультные силы СССР - Александр Колпакиди

Пожалуй, в один ряд с его «великим восточным проектом» имеет право встать лишь одно — и также неосуществленное — начинание: потрясающий по смелости и размаху замысел учреждения Кавказской компании, родившийся под пером дипломата (именно дипломата, а не автора бессмертной комедии) Александра Сергеевича Грибоедова; замысел, по сравнению с которым даже заговор декабристов может показаться более или менее невинной игрой.

Самое примечательное, что Жамсаран Бадмаев — ярчайший, может быть, пример успешного решения в Российской Империи национальной проблемы. Да, сознательно и неосознанно, однако несомненно «восточный проект» его был вдохновлен тем самым мифом об ордынском наследии, о котором шла выше речь. Но откуда явился творец идеи? — Чуть ли не из родных чингисхано-вых мест. Тем не менее, в роли грядущего великого кагана видел он российского «белого царя», искренне ощущая себя плотью от плоти Империи, человеком русской культуры и православной веры. И стоял за этим вовсе не пыл неофита, извечно стремящегося быть святее самого папы римского. Нет — это было то мироощущение, за которым видится мне единственно возможное будущее России. Но это, впрочем, уже совсем другой разговор…

Владимир Семенников. ЦЕЛИТЕЛЬ ИМПЕРИИ

Теперь, когда раскрываются все тайные пружины, направлявшие политику России в последние годы старого режима, поддается более определенному выяснению и та роль, которую в механизме самодержавного аппарата играли различные закулисные деятели и аферисты крупной и мелкой марки. В числе этих фигур видное место занимает «врач тибетской медицины» Бадмаев.

Лаборатория Бадмаева изготовляла различные чудодейственные лечебные средства, пользовавшиеся особенно большим успехом в придворном кругу. Однако не в этом состояла основная деятельность тибетского врача. Главной сферой его «работы» была внутренняя и даже внешняя политика; параллельно с этим он занимался различными крупными концессионными предприятиями, теснейшим образом связанными как с закулисной политической игрой, так и с «тибетским» врачеванием.

На арену политической жизни Бадмаев выступил еще при Александре III. Воцарившийся Николай II обнаружил через некоторое время склонность к тесному общению с различными «странниками» и юродивыми, и Бадмаев, быстро учуяв этот мистический запах, стал прилаживаться к разным «божьим людям», входившим в фавор при дворе. Отсюда — близость Бад-маева к Илиодору и позднее к самому Распутину. Именно в последние, распутинские, годы с наибольшим блеском засияла и звезда Бадмаева.

Несмотря на природный ум и свою затаенную хитрость, тобольский «старец» Распутин едва ли принадлежал к числу людей, способных самостоятельно разбираться в сложных вопросах политики; да в этом и не было для него особой необходимости: важнее была его мистическая «интуиция», благодаря которой в романовской семье на него смотрели как на прозорливого святого «старца». Но, тем не менее, этот придворный святой, так воздействовавший на Романовых, в свою очередь, и сам подвергался различным влияниям со стороны других темных личностей, связывавших свои как политические, так и просто мошеннические предприятия, с Распутиным. И тибетский врач Бадмаев был не только крупным действующим лицом в клике этого «старца», но, несомненно, оказывал на него непосредственное воздействие.

Было бы ошибочно думать, что Бадмаев представлял собою фигуру, напоминающую невежественного знахаря. Мы говорим, конечно, не про удельный вес его «тибетской медицины», основанной на немалой дозе шарлатанства. В смысле своего интеллектуального развития он стоял отнюдь не низко: он получил университетское образование и обладал значительным природным умом (близко знавший Бадмаева граф С. Ю. Витте считал его «типичнейшим азиатом», но человеком «весьма умным»). И, хотя весь ум Бадмаева, вся его энергия направлены были в сторону различных афер, нельзя не признать, что уже в самом размахе этих афер видна птица большого полета [Жамсаран Бадмаев родился в Восточной Сибири в 1851 году. До двенадцати лет рос в степях, где отец его имел большое скотоводческое хозяйство; позднее учился в иркутской гимназии. Старший Бадмаев, Цультим, еще в 1853 году стал известен местным русским властям, а через четыре года приехал в Петербург, где просил разрешения произвести опыты лечения тибетской медициной. Для этой цели он был прикомандирован к сухопутному военному госпиталю. В Петербурге Бадмаев-старший приобрел большую практику и открыл особую тибетскую аптеку. Вскоре он выписал к себе младшего брата Жамсарана, который в 1871 году поступил в Петербургский университет на факультет восточных языков, по китайско-монголо-маньчжурскому разряду. Во время пребывания в университете младший Бадмаев принял православие — и, таким образом, стал из Жамсарана Петром Александровичем. Крестным отцом Бадмаева числился наследник престола — позднее Александр III, — и это послужило для Бадмаева одной из тех нитей, через которые он притягивался ко двору.

По окончании в 1875 году университета, Бадмаев определился на службу в азиатский департамент и служил в министерстве иностранных дел до 1893 года. С 1890 года он в течение нескольких лет состоял лектором монгольского языка в Петербургском университете. Тибетскую медицину Бадмаев стал практиковать в Петербурге с 1875 года и занимался этим вплоть до революции. В августе 1917 года Временное правительство распорядилось о высылке Бадмаева за границу, вместе с Вырубовой и Манасевичем-Мануйловым. То ли Бадмаев уклонился от исполнения этого распоряжения, то ли, побыв за границей, вернулся в Петроград — во всяком случае, именно здесь он умер через два с лишним года после крушения Романовых].

Распутин — Илиодор — Бадмаев

Мистические кликуши, стремившиеся приблизиться к романовскому трону, постоянно вели между собой борьбу с целью столкнуть своих соперников и занять место главного придворного пророка. На этот «пост» было несколько конкурировавших друг с другом претендентов, пока окончательно на нем не обосновался Распутин. К числу юродивых и «странников», выдвинувшихся на придворную арену, принадлежали, например, юродивый Митя Козельский (не владевший человеческой речью и подававший советы «царям» путем мычания), босоногий странник Вася (Ткаченко), «Матренушка-босоножка». Эти люди выходили из низов народных и являлись в глазах коронованных особ своеобразными «народными представителями».

К явлениям этого же порядка относился и пресловутый иеромонах Илиодор. Конечно, Илиодор был человеком гораздо более развитым, чем все эти босоногие и косноязычные странники — потому он и действовал иными средствами и приемами, — и, тем не менее, он состоит «в кровном родстве» с другими разновидностями кликушеско-мистиче-ской породы.

Стяжав себе громкую известность погромно-патриотическими выступлениями в Саратове и Царицыне, где была благодарная почва для «работы» при монастырях, Илиодор в конце 1911 года, достигнув вершины своей славы, попал наконец в придворные сферы. У царского трона, однако, уже властвовал Григорий Распутин. Отсюда, вполне понятно, возникла борьба. И, какими бы мотивами ни прикрывался Илиодор, совершенно ясно, что именно желание свергнуть могущественного соперника и самому занять его место было основной, движущей пружиной выступления Илиодора против Распутина.

Главным соратником Илиодора был его духовный наставник, епископ Гермоген, но личность его как-то стушевывается перед фигурой самого Илиодора. Ходатаем в «высших сферах» за взбунтовавшихся иеромонаха и епископа был тибетский врач Бадмаев. (Позднее, когда Илиодор потерпел решительное поражение, он перешел на сторону Распутина.)

Изложим вкратце обстоятельства знакомства Илиодора с Распутиным и последовавшего затем активного против него выступления.

Илиодор познакомился с Распутиным в 1903 году, когда последний еще только появился на петербургском горизонте и был принят под покровительство инспектора Духовной академии (которую только что окончил Илиодор) иеромонаха Феофана. В предшествовавшем году в кругу Феофана распространились слухи, что где-то в Сибири «объявился великий пророк, прозорливый муж, чудотворец и подвижник, по имени Григорий» [Здесь и далее цитируются записки Илиодора о Распутине «Святой чорт», изданные в 1917 году]. И вот, когда этот чудотворец прибыл в Петербург, Илиодору удалось завязать с ним знакомство, а через некоторое время и сблизиться. Восемь лет длилась дружба Илиодора с Распутиным; их отношения были так близки, что Илиодор ездил с Распутиным на родину последнего в Тобольскую губернию, и «великий пророк» посвятил иеромонаха во все свои тайны. Знал Илиодор и про связи Распутина с «царями», и про его распутство с женщинами. Причем, наблюдая развратные похождения Распутина, твердо верил умный иеромонах, что дан Григорию свыше особый дар посредством сношений с женщинами освобождать их от «блудных страстей». Возникали, правда, иногда у Илио-дора — как сам он говорил — сомнения в подлинной святости Распутина. Но, в конце концов, похождения «святого» всегда находили в душе иеромонаха оправдание. Оно и понятно: Распутин всячески заступался за Илиодора, покровительствовал ему, успешно хлопотал для него награды. И только в 1911 году «прозрел» Илиодор: он понял, что Распутин «не кто иной, как диавол». Понял это Илиодор, конечно, именно тогда, когда, преувеличивая свои силы, вообразил себя столь крупной величиной, что может вступить в борьбу с Распутиным.