Победитель на деревянной лошадке - Дэвид Лоуренс

— Поль, дружище, скажи мне, ты когда-нибудь ставил на лошадь?

Мальчик в упор взглянул на дядю.

— А что, мне нельзя? — уклонился от ответа Поль.

— Что ты, совсем наоборот! Я хотел с тобой посоветоваться, на кого мне ставить на «Линкольне».[1]

Машина уже выехала за ворота и направлялась к дядюшкиному дому в Гемпшире.

— Слово чести? — спросил мальчик.

— Слово чести, сынок! — ответил Оскар.

— Ну, раз так, ставьте на Даффодила.

— Даффодила? Сомневаюсь, сынок. А как насчет Мирзы?

— Я знаю только победителя, — сказал Поль. — Это Даффодил.

— Неужели Даффодил?

Мальчик промолчал. Даффодил никогда не числился в фаворитах.

— Дядя!

— Да, сынок?

— Вы больше никому об этом не скажете? Я обещал Бассету.

— Черт подери этого Бассета, дружище! Он-то тут при чем?

— Мы с ним партнеры. С самого начала. Он, дядя, одолжил мне Первые пять шиллингов, а я их проиграл. Я дал ему слово чести, что все это останется между нами; а выигрывать я начал только тогда, когда вы, дядя, дали мне те десять шиллингов, — так что вам везет. Вы ведь никому не скажете, правда?

Мальчик испытующе посмотрел на дядю своими большими ярко-синими глазищами. Дядя смущенно рассмеялся:

— Ты прав, сынок! Я сохраню всё в тайне. Так, значит, Даффодил? Сколько же ты на него ставишь?

— Все, кроме двадцати фунтов, — ответил мальчик. — Двадцать фунтов оставляю про запас.

Дядя решил, что Поль шутит.

— Так, значит, двадцать фунтов оставляешь про запас, а, маленький фантазер? Сколько же ты ставишь на Даффодила?

— Я ставлю триста, — важно сказал мальчик. — Но это между нами, дядя Оскар! Слово чести? Дядя Оскар расхохотался.

— Ладно, все останется между нами, маленький Нат Гулд,[2] — сказал Оскар со смехом. — А где же твои три сотни?

— Они у Бассета. Мы же партнеры.

— Само собой! А сколько ставит на Даффодила Бассет?

— Думаю, он поставит меньше, чем я. Наверное, сто пятьдесят.

— Чего, пенсов? — рассмеялся дядя.

— Фунтов. — Мальчик удивленно посмотрел на Оскара. — Бассет про зпас оставляет больше меня.

Дядя Оскар озадаченно замолчал. Он решил никому обо всем этом не рассказывать, а Поля взять с собой на скачки.

— Итак, сынок, ставлю двадцать фунтов на Мирзу и пять за тебя на любую лошадь, какую захочешь. Так на какую?

— На Даффодила, дядя.

— Нет, на Даффодила не могу.

— Были бы пять фунтов мои, я бы поставил, — сказал Поль.

— Ладно! Ладно! Пусть будет по-твоему! Ставлю на Даффодила, пять за тебя и пять за себя.

Поль никогда прежде не был на скачках, синие глаза его горели. Сжав губы, он внимательно следил за происходящим. Прямо перед мальчиком сидел француз, он поставил на Ланселота. Размахивая руками, вне себя от возбуждения, он кричал с сильным акцентом: «Ланселот! Ланселот!»

Первым пришел Даффодил, вторым Ланселот, третьим — Мирза.

Поль раскраснелся, глаза его сияли, но держался он на редкость невозмутимо. Дядя Оскар принес ему четыре пятифунтовых билета, выигрыш был четыре к одному.

— Что с ними делать? — воскликнул Оскар, размахивая перед носом Поля деньгами.

— Я думаю, надо поговорить с Бассетом, — ответил мальчик. — Теперь у меня, наверное, тысяча пятьсот фунтов и двадцать в запасе, и еще эти двадцать.

Дядя Оскар пристально взглянул на Поля.

— Послушай, сынок, — начал он. — Ты, конечно, шутишь насчет Бассета и полутора тысяч?

— Вовсе нет. Но это только между нами, дядя. Слово чести?

— Ладно, сынок, слово чести! Но я должен поговорить с Бассетом.

— Если вы хотите быть нашим партнером, мы можем быть все вместе, втроем. Только, дядя, дайте слово чести, что об этом никто больше не узнает. Нам с Бассетом везет, и вам, наверное, тоже везет, потому что с ваших десяти шиллингов я и начал выигрывать.

Днем дядя Оскар взял Бассета и Поля в Ричмонд-парк,[3] чтобы там поговорить с ними.

— Вот, сэр, как оно вышло-то, — начал Бассет. — Мастер Поль все выспрашивал, как там на скачках, да что говорят, да всякое такое. И все хотел знать, выиграл я или нет. Уж теперь, почитай, год прошел, как я поставил за него пять шиллингов на Отблеск Зари, и мы проиграли. А потом нам повезло на Сингальца, когда вы ему дали десять шиллингов. И с тех пор мы почти всегда выигрываем, такие вот дела. А вы что скажете, мастер Поль?

— Когда мы уверены, у нас все в порядке, — сказал Поль. — А когда не совсем уверены, то проигрываем.

— Но тогда мы осторожны, — вставил Бассет.

— А когда вы уверены? — улыбнулся дядя Оскар.

— Это все мастер Поль, сэр, — таинственно и важно заметил Бассет. — Он вроде узнает про это оттуда, с небес. Вроде как сегодня про Даффодила. Тут уж все было ясно как божий день.

— И ты поставил на Даффодила? — спросил Оскар Кроссуэл.

— Да, сэр, поставил.

— А мой племянник?

Бассет упрямо молчал, глядя на Поля.

— Я выиграл тысячу двести, правда, Бассет? Я уже сказал дяде, что поставил триста на Даффодила.

— Так оно и есть, сэр, — подтвердил Бассет.

— Но где же деньги? — спросил дядя Оскар.

— Они у меня припрятаны, сэр, целехоньки. Мастер Поль может взять их, когда захочет.

— Что, тысячу пятьсот фунтов?!

— И еще двадцать! Даже сорок, вместе с сегодняшними.

— Поразительно! — воскликнул дядя Оскар.

— Мастер Поль предлагает вам стать партнером, сэр, простите меня грешного, что советую, но я б на вашем месте согласился.

Оскар Кроссуэл задумался.

— Я хочу взглянуть на деньги, — сказал он.

Они вернулись домой, и Бассет в самом деле принес в беседку тысячу пятьсот фунтов. Двадцать фунтов они оставили у Джо Гли, на счете при тотализаторе.

— Понимаешь, дядя, когда я уверен, у нас все в порядке! И мы не глядя ставим на все деньги. Верно, Бассет?

— Верно, мастер Поль.

— А когда ты уверен? — смеясь, спросил дядя Оскар.

— О, иногда я совершенно уверен, ну, как с Даффодилом! — воскликнул мальчик. — Иногда у меня есть предположение, а иногда и предположения нет, правда, Бассет? И тогда мы осторожны, потому что почти всегда проигрываем.

— Ясно, ясно! А когда ты уверен, как с Даффодилом, почему ты уверен, сынок?

— Ну, я не знаю, — смутился мальчик. — Просто уверен, вот и все.

— Ну точно кто шепнул ему с небес, сэр, — снова подсказал Бассет.

— Должно быть, так и есть, — согласился Оскар.

И стал их партнером. А когда подошли следующие скачки, «Лиджер», Поль был «уверен», что победит Веселая Искорка, лошадь ничем не примечательная. Мальчик настоял, чтобы на Искорку за него поставили тысячу фунтов. Бассет отважился на пятьсот, а Оскар Кроссуэл — на двести. Веселая Искорка пришла первой, и выигрыш платили десять к одному. Поль получил десять тысяч.

— Видите, — сказал он. — Я был совершенно уверен.

Даже Оскар Кроссуэл выиграл две тысячи.

— Послушай, сынок, — сказал он. — Мне от всего этого как-то не по себе.

— Ну что вы, дядя! Я теперь, наверное, долго не буду уверен.

— А что ты собираешься делать с деньгами? — спросил Оскар.

— Да я, — начал мальчик, — затеял все это ради мамы. Она сказала, что ей не везет, потому что не везет папе, и я подумал, если повезет мне, может, он перестанет шептаться.

— Кто перестанет шептаться?

— Наш дом. Я ненавижу его за этот шепот.

— Что же он шепчет?

— Ну. Ну. — Мальчик заволновался. — Не знаю я. Но у нас всегда не хватает денег, понимаете, дядя.

— Да, сынок.

— Маме все время присылают счета.

— Да, к сожалению, это так.

— И тогда в доме словно кто-то начинает шептать, а то и смеется у тебя за спиной. И так страшно, так страшно! Вот я и подумал, если мне повезет.

— Ты сможешь покончить с этим, — продолжил за него дядя.

Большие синие глаза мальчика холодно блеснули, и он не прибавил больше ни слова.

— Ладно! — воскликнул дядя. — Что же нам делать?

— Я не хочу, чтобы мама узнала, что мне везет, — сказал Поль.

— Но почему?

— Она запретит мне.

— Не думаю.

— Нет, дядя! — Лицо мальчика исказилось. — Я не хочу, чтобы она узнала.

— Хорошо, сынок! Устроим все без ее ведома.

И они все легко устроили. Полю посоветовали передать пять тысяч фунтов дяде, который отдал деньги адвокату их семьи, а тот должен был сообщить матери Поля, что один из родственников передал в его руки пять тысяч фунтов и в течение пяти лет в каждый ее день рождения она будет получать по тысячу фунтов.

— Итак, в течение пяти лет она будет получать в подарок по тысяче фунтов. Надеюсь, это не станет для нее новым испытанием.

День рождения у матери был в ноябре. Дом «шептался» как никогда, и Полю, несмотря на везенье, стало невыносимо. Ему страстно не терпелось увидеть, как мать примет письмо, то, что придет в день рождения и сообщит ей о тысяче фунтов.