Зубы Дракона - Александр Золотько

...

«Уазик» выдвинулся в голову их небольшой колонны, за несколько минут они проехали весь райцентр насквозь, и углубились в леса.

Добротные, почти не тронутые цивилизацией чащи разом обступили машины, и Никита… Точно, Никита, сидевший справа от Шатова, задумчиво сказал, что в таком лесу до сих пор должны водиться партизаны.

Водитель при этом неодобрительно хрюкнул, а пресс-секретарь, оглянувшись с переднего сидения, сказал…

Что он сказал?

Что-то такое, что заставило Никиту присвистнуть, а Шатова постучать себе по лбу, ввиду отсутствия вблизи другого дерева.

А! Вспомнил. Пресс-секретарь сделал заговорщицкое лицо и сообщил, не для печати, естественно, что несколько дней назад из близлежащей зоны выпорхнуло несколько птичек. Он так и сказал, несколько жеманно, «птичек». И уже даже был случай нападения на машину. Но нам опасаться нечего, так как специально на этот случай в передней машине находятся ребята из милиции, вооруженные и крепкие.

Как начала восстанавливаться память, порадовался Шатов. Просто семимильными шагами. Еще немного, и он вспомнит, как испугался, потребовал вернуться в райцентр, как вернулся туда, собрал, матерясь, вещи в сумку и… И что? Решил перед отъездом полежать на траве?

Шатов застегнул сумку, взял ее за ручки и выпрямился. В любом случае сидеть здесь бессмысленно. Нужно добраться до цивилизации, завладеть телефоном и позвонить шефу. Может быть, он чего-нибудь прояснит.

И не лишним будет выяснить, куда именно занесла его нелегкая. И, чем черт не шутит, найти Никиту и связаться с…

Шатов почувствовал, как что-то холодное прикоснулось к его внутренностям. Вначале осторожно скользнуло, а потом властно и безжалостно их сжало. Найти Никиту. Почему это так подействовало на Шатова?

...

Они ехали в машине, после слов пресс-секретаря Никита переложил свой кофр под ноги и замолчал. Шатов тоже не стал углубляться в расспросы, но молчание Никиты было какое-то напряженное.

Так, в тишине, они проехали около часа, потом…

Черт возьми! Потом. Потом… Шатов застонал и помотал головой. Именно это он попытался забыть. Именно то, что произошло потом.

...

«Уазик», свернув, скрылся из виду. Водитель «джипа» чуть притормозил, проезжая здоровенную лужу. И в этот момент что-то грохнуло. Или, скорее, оглушительно треснуло. Раз. И еще раз.

«Джип» повернул, резко затормозил. Шатова качнуло вперед. Что-то снова треснуло, и Шатову показалось, будто весь мир разом покрылся густой сеткой трещин. Или это раскололось лобовое стекло?

Что-то невнятно прокричал пресс-секретарь. Лобовое стекло разлетелось вдребезги от нового выстрела. Только в тот момент Шатов понял, что это были выстрелы.

Кто-то рванул Шатова за одежду. Никита. Он успел распахнуть дверцу и выбраться из машины. Никита мог нырнуть в кусты, но остановился и потянул за собой Шатова.

Снова выстрел. Несколько выстрелов подряд. Взрыв, и Шатов краем глаза увидел багровую вспышку там, где остановился «уазик». Вооруженная и крепкая охрана, подумал тогда Шатов, одновременно поражаясь нелепости этой мысли.

– Бегом, – выкрикнул Никита.

– Да… я… – промямлил Шатов, оглядываясь.

Водитель откинулся в кресле, неестественно запрокинув голову. Пресс-секретарь пытался открыть дверцу.

И тут грохнуло над самым ухом Шатова.

Это стрелял Никита.

Раз и еще раз.

Шатов выпал из машины и стал на четвереньки.

– В лес, живей! – скомандовал Никита и снова выстрелил.

Живей. В лес. Шатов рванулся стремительно, как с низкого старта. Никита выстрелил снова.

Что-то он еще выкрикнул, но голос его перекрыла длинная автоматная очередь.

Ветки больно хлестнули Шатова по лицу. Дерево! Шатов метнулся в сторону. Еще дерево. Шатов оттолкнулся руками от замшелого ствола и побежал.

Сзади раздался выстрел. Крик. Автоматная очередь, внезапно оборвавшаяся после одиночного выстрела.

Шатов попытался оглянуться на бегу, но споткнулся о какую-то корягу и пропахал борозду в лежалых мокрых прошлогодних листьях.

Вскочил, ошалело ругаясь, снова побежал.

Сзади бухнули три выстрела. И длинная-длинная очередь из автомата.

И тишина.

Только треск веток и шелест листьев. И удары сердца…

Все это он так хотел забыть, что даже смог. Он не смог заставить себя не вспоминать. Шатов прислонился к сосне.

...

Он бежал. Измазавшись в грязи и расцарапав руки и лицо…

Шатов посмотрел на свои ладони. Царапина. Свежая вчерашняя царапина. На внешней стороне ладони – ссадина. Это он пытался удержаться за дерево, поскользнувшись в очередной раз.

Сколько он бежал? Час? Два? Пять минут? И куда он добежал?

...

Лес. Темный, угрюмый и мокрый лес. Лишь изредка желтым пятном на бурой листве мелькали солнечные лучи.

Деревья-деревья-деревья… Хрип. Удары сердца. Шум крови в ушах. А потом…

Господи…

Шатов выронил сумку. Ему показалось, что сердце остановилось. Дернулось, трепыхнулось и мертвым комком рухнуло в бездну.

...

Кто-то оказался на пути у Шатова. Там, в лесу, вдруг кто-то шагнул навстречу Шатову. Он не рассмотрел лица. Силуэт выдвинулся из-за толстенного дерева и поднял руку.

Шатов вскрикнул, попытался остановиться, но поскользнулся и упал навзничь. Засучил ногами, пытаясь если не встать, то хотя бы отползти подальше.

Ноги скользили, разбрасывая обрывки листьев, а силуэт приближался.

Потом Шатов увидел дуло оружия. Черный кружок. Все исчезло – силуэт, лес. Только дуло.

И выстрел.

…Сосны. Трава. Луг и река. Домики. И жаворонок где-то возле самого солнца.

Шатов осторожно расстегнул рубаху на груди. Ничего. Только тело. Раны нет. Но ведь он вспомнил выстрел и вспомнил, как все разом исчезло после этого выстрела.

Вот ссадины на руках. Вот…

Подожди, Шатов, ты же успел вываляться в грязи, прежде чем тебя… Чистые джинсы. Чистая и глаженная рубаха. И белые кроссовки, черт возьми, белые. Если он действительно бежал через лес… Если он действительно рухнул и получил… Если он рухнул, то кто и когда его подобрал, привел в порядок?.. И зачем оставил лежать в траве?

И сумка. Шатов снова расстегнул сумку и еще раз осмотрел ее содержимое. Все то, что Вита сложила ему перед поездкой. Кто ее забрал из гостиницы? И зачем?

Если его подобрали люди, которые потом попали в гостиницу, то почему они не оставили Шатова там, в гостинице?

Что с ним произошло? Что произошло с Шатовым после выстрела? И где, черт возьми, рана? И…

Руки задрожали.

Это все. Больше он ничего не может вспомнить. Или ему больше нечего вспоминать?

Сосны. Трава. Солнце. Жаворонок. Райская картина.

Райская.

Шатов улыбнулся. Попытался остановить улыбку, но она упрямо раздвигала его губы. Шатов засмеялся. Райская картина. Райская.

Хохот согнул Шатова вдвое, из глаз потекли слезы. Райская! Приступ истерического смеха швырнул Шатова на колени. Он в раю!

Просто – он в раю.

Его убили в том лесу, всадили пулю в грудь, и он попал в рай. Такой вот патриархальный, посконный и домотканый рай. Сусальный.

А сумка… Интересное, наверное, было выражение лица у горничной, когда архангел Гавриил заглянул в гостиницу, чтобы забрать вещички убиенного раба божьего Евгения Шатова.

Шатов всхлипнул и вытер глаза ладонью.

Как же, Гавриил! Послали кого-нибудь из небесного воинства, ангела помоложе. Салагу. У них там, в воинстве, наверняка тоже есть дедовщина. Дедовщина есть во всяком воинстве. Не нами это придумано, и не нами кончится.

Ну-ка, салабон, пулькой сгоняй за шмотками Жеки Шатова. Мы тут его заждались уже. Он, бродяга, столько раз уже должен был к нам заглянуть, да все выкручивался. Да, и не забудь, когда вернешься, обмундирование его постирать и выгладить. Бегом, военный!

Шатов несколько раз глубоко вздохнул.

Как тебе эта мысль, Женечка? Не кисло? Убили тебя, и в рай притаранили. Потому что заслужил своей непримиримой борьбой с Драконом.

Дыхание восстановилось. Вот Дракона вспоминать не стоит. Всякий раз после таких воспоминаний начинает дико зудеть шрам на лице. И сосет под ложечкой. Правую руку сводит судорогой, словно она все еще продолжает сжимать пистолет. Он так и не увидел мертвого Дракона, хотя точно знает, что убил его. Несколько пуль в голову.