Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филицата, 3ыбкина, Глеб.
Филицата. Меркулыч, ты мешок-то с яблоками убрал бы куда подальше; а то в кустах-то его видно. Сама пойдет да заметит, сохрани господи!
Глеб. Прибрано.
Филицата. То-то же.
Глеб. А ты почем знаешь, что он с яблоками? Может, там у меня жемчуг насыпан?
Филицата. Не жемчуг, видела я.
Глеб. Понюхала. Эко у вас любопытство! Ну уж!
Филицата. Тебя же берегу, Меркулыч.
Глеб. Не надо, я сам себя берегу. Кабы в сад, окромя меня да хозяев, никому ходу не было, ну, был бы я виноват; а то всякий ходит, значит с меня взыскивать нечего.
Филицата. Толкуй с тобой! Кому нужны ваши яблоки? Хоть и сшалит кто, ну десяток, много два во все лето, а ты мешками таскаешь.
Глеб. Я виноват не останусь, ты не сумлевайся!
Филицата. Да мне что.
Зыбкина. Заходи ко мне, как пойдешь к колдуну-то!
Филицата. Да уж пойду; там что ни выдет, а попробую я эту ворожбу. Вон, никак, сама идет, пойдем за ворота, постоим, потолкуем. (Уходят.)
Глеб. Я себе оправдание найду.
Входят: Мавра Тарасовна и Поликсена, Глеб отходит к стороне и подвязывает сук у дерева.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕМавра Тарасовна, Поликсена, Глеб.
Мавра Тарасовна. Нет уж, миленькая моя, что я захочу, так и будет, – никто, кроме меня, не властен в доме приказывать.
Поликсена. Ну и приказывайте, кто ж вам мешает!
Мавра Тарасовна. И приказываю, миленькая, и все делается по-моему, как я хочу.
Поликсена. Ну, вот прикажите, чтоб солнце не светило, чтоб ночь была.
Мавра Тарасовна. К чему ты эти глупости! Нешто я могу, коли божья воля?…
Поликсена. И многого вы, бабушка, не можете; так только уж очень вы об себе высоко думаете.
Мавра Тарасовна. Что бы я ни думала, а уж знаю я, миленькая, наверно, что ты-то вся в моей власти: что только задумаю, то над тобой и сделаю.
Поликсена. Вы полагаете?
Мавра Тарасовна. Да что мне полагать? Я без положения знаю. Полагайте уж вы, как хотите, а мое дело вам приказы давать, вот что.
Поликсена. Стало быть, вы воображаете, что мое сердце вас послушает: кого прикажете, того и будет любить?
Мавра Тарасовна. Да что такое за любовь? Никакой любви нет, пустое слово выдумали. Где много воли дают, там и любовь проявляется, и вся эта любовь – баловство одно. Покоряйся воле родительской – вот это твое должное; а любовь не есть какая необходимая, и без нее, миленькая, прожить можно. Я жила, не знала этой любви, и тебе незачем.
Поликсена. Знали, да забыли.
Мавра Тарасовна. Вот как не знала, что я старуха старая, а мне и теперь твои слова слушать стыдно.
Поликсена. Прежде так рассуждали, а теперь уж совсем другие понятия.
Мавра Тарасовна. Ничего не другие, и теперь все одно; потому женская природа все та же осталась; какая была, такая и есть, никакой в ней перемены нет, ну и порядок все тот же: прежде вам воли не давали, стерегли да берегли, – и теперь умные родители стерегут да берегут.
Поликсена (смеясь). Ну, и берегите, да только хорошенько!… (Отходит к стороне.)
Мавра Тарасовна (Глебу). Вижу я, Меркулыч, что тебе у нас жить надоело, – больно хорошо место, не по тебе. Так ищи себе такого, где от вас дела не спрашивают, за пропажу не взыскивают! Оглядись хорошенько, что у нас в саду-то! Где ж яблоки-то? Точно Мамай с своей силой прошел; много ль их осталось?
Глеб. Убыль есть, Мавра Тарасовна, это я вижу, это правда ваша; у вас глаз на это верный, золотой глаз, – убыль есть, это так точно.
Поликсена (смеясь). Яблоков уберечь не можете, а хотите…
Мавра Тарасовна. Погоди, Глеб, постой! до тебя очередь после дойдет. (Медленно подходит к Поликсене.) Это ты что же, миленькая, с кем так разговариваешь?
Поликсена. Сама про себя. Да я уж и забыла, что сказала.
Мавра Тарасовна. Ты не огорчайся, что ты позабыла; я запомню. Будешь ты сидеть дома под замком вплоть до свадьбы.
Поликсена. До какой свадьбы?
Мавра Тарасовна. А вот когда я найду тебе, миленькая, жениха по своей мысли.
Поликсена. А коли найдете по своей мысли, так сами за него и выходите, а мне какая надобность.
Мавра Тарасовна. Уж извини, надобностей твоих мы разбирать не станем, а отдадим за кого нам нужно.
Поликсена. Утешайтесь в мыслях-то, утешайтесь!
Мавра Тарасовна. Да не то что в мыслях, а и на деле будет то самое. Знаю я это твердо и так-то покойна, как нельзя быть лучше.
Поликсена. Бывает, что и бегают из дому-то.
Мавра Тарасовна. Бегают, у кого привязки нет.
Поликсена. А меня что удержит?
Мавра Тарасовна. Приданое богатое. Пожалеешь его, миленькая, не бросишь. Да вот что: уж очень ты разговорилась, – а птица ты еще не велика, и не пристало мне с тобой много разговорных слов говорить. Есть у тебя охота, так болтай с нянькой. На то она в доме, чтоб твои глупости слушать, за то ей и жалованье платят. Ты грезишь, словно к зубам, а она поддакивает, – вот вам и занятие, – будто дело делаете. Мне распорядок в доме вести, а не балясы с вами точить. А ты мне убегом не грози! Коли замки у нас старые плохи, так слесаря нам по знакомству новые сделают, покрепче.
Поликсена. И вы мне, бабушка, замками не грозите! Кому неволя опротивеет, кто захочет из нее вырваться, тот себе дорогу найдет.
Мавра Тарасовна. Куда это, не слыхать ли?
Поликсена (на ухо бабушке). В могилу. (Уходит.)
Мавра Тарасовна (вслед ей). Ну, миленькая, не вдруг-то туда сберешься, подумаешь прежде.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕМавра Тарасовна, Глеб.
Мавра Тарасовна. Где же, Меркулыч, яблоки-то?
Глеб. Яблоки? Это точно, как я теперь замечаю, их бы надо больше быть, – умаление есть.
Мавра Тарасовна. Да от чего умаление-то?
Глеб. Вот что, сударыня, Мавра Тарасовна: я их стеречь приставлен…
Мавра Тарасовна. Ну да, ты; я с тебя и спрашиваю.
Глеб. Позвольте! Я их стеречь приставлен, так вы себя успокойте, я вам вора предоставлю.
Мавра Тарасовна. Давно б тебе догадаться. Да ты, пожалуй, далеко искать станешь, так не скоро найдешь; не поискать ли нам самим поближе?
Глеб. Я вам вора предоставлю; потому мне тоже слушать такие слова от вас – ой-ой!
Мавра Тарасовна. Напраслину терпишь, миленький, задаром обидели?
Глеб. Что угодно говорите, на все ваша воля… А только я вам вот что скажу: нам без ундера никак нельзя.
Мавра Тарасовна. Какого, миленький, ундера, на что он нам?
Глеб. У ворот поставить. Сторожка у нас новая построена, вот он тут и должен существовать.
Мавра Тарасовна. У нас дворники есть.
Глеб. Ну, что дворники! Мужики – одно слово.
Мавра Тарасовна. Ундер ундером, это наше дело; а я с тобой об яблоках толкую.
Глеб. Да ундер для всего лучше, особливо если с кавалерией. Кто идет – он опрашивает: к кому, зачем; кто выходит – он осмотрит, не несет ли чего из дому. Как можно! Первое дело – порядок, второе дело – вид. Купеческий дом, богатый, да нет ундера у ворот – это что ж такое!
Мавра Тарасовна. Ундера, это правда, для всякой осторожности… Я прикажу поискать.
Глеб. А вора, вы не беспокойтесь, я вам найду, я его устерегу. Не для вас, а для себя постараюсь, потому этот вор должен меня оправдать перед вами. Вам обидно, я вижу, вижу; но, однако, и мне… такое огорчение… это хоть кому…
- Венера и Адонис - Шекспир Уильям - Драматургия
- Кино с цветами, девочки с пацанами - Мими Бранеску - Драматургия