Оказавшись у стены - Даниил Владимирович Байчиков

— Наверное, кому как ни Вам понимать, зачем с Вами общаются

— Мне, мне. Ну и так вот. Ты знаешь, сколько я прождал вообще на этой чертовой крыше? С утра до вечера, причем не в переносном смысле. Даже ведущая сгрустнула, когда пришла и поняла, что никого, кроме меня нет. Даже она ушла, даже она! Стрелка часов почти приблизилась к десяти, скоро должны были бить салюты. Самые мощные за всё время, между прочим. Смеркалось. Я уже, стало быть, совсем отчаялся. Как будто вошел в состояние медитации… Даже нет, нет. Озарения. До меня дошло, что я, сам по себе, совершенно ненужный, неинтересный, бестолковый. Лишний, в конце концов. Ноги свисали с этой крыши, ветер так и поддувал вперёд, как бы советуя мне что- то. Моя внутренняя самооценка рухнула в бездну, всё тепло, всё ощущение нужности — туда же. А чего же телу делать одному, без всех этих прелестей? Как что-то резко меня отдёрнуло. Нет, это не мысль — это нечто живое. Та девушка, конечно, ушла, узнав, что мероприятие отменяется, но потом ей стало так жалко меня, что она решила вернуться. Именно тогда, наконец, и пробили салюты, которых я ждал с самого утра до десяти вечера, рассыпаясь на гранатовые осколки по всему небу, почти попадая в нас и в сотни других людей. Всеми красками и палитрами преобразовывались из одну в другую, из другой в одну. Долго- долго длилось шоу. А мне и уже, по правде сказать, было всё равно. Мы просто молча смотрели с ней на все эти искры. Для меня эти искры, яркие и звонкие, да настолько же быстро угасающие, символизировали всех тех, кто умер для меня в тот день. Через час, а именно столько вся эта феерия шла, мы съели где- то, примерно, одну восьмую всего, что там было. Практически молча, обсуждая только какие- то технические моменты. Тогда я и совсем забыл, что вообще-то она ведущая и должна развлекать, поддерживать какой- то весёлый настрой. Это даже немного возмутило меня, как- никак деньги уплачены, ну и что, что больше никого не было. Разве программа сильно меняется от этого?

— Почему такая грустная?

Надо признать, она не растерялась.

— А ты что такой грустный? Член сосал невкусный? — пытаясь как- то приободрить меня, хотя весело сделать никак не получалось.

— Её слова о многом заставили меня задуматься и тронули даже еще больше. Вскоре мы начали встречаться

— Что, даже так?

— Мда, даже так. Она стала моим спасением. С тех пор я больше никогда не оставался один. А, да, и всегда видел салют, когда казалось, что уже ничто хорошее не придет

А ведь понимание, что он больше не знает всё наперед, постепенно- таки порождало небольшое опасение, да и уверенность в себе и своей силе как- то пошатнулась.

— Но как же тогда твоя любовь угодила в бордель? Если мне не изменяет память, то ты лично её отправил сюда

— Да, лично. В один день, который должен быть таким же сказочным, как и ранее описанный, стал трагичным

— Она тебе изменила?

Они уже почти дошли до конца улицы.

— А знаешь, не отвечай, я вижу, тебе не очень

— Она была моим чудом, была всем — почти срываясь и очень разозлившись вспоминает Олег

— Тихо, тихо, расслабься, я тебе очень сочувствую — пытаясь передать максимальное количество доброты, что у него есть, очень- очень заботливо кладет руку на плечо Олега

— Да всё нормально

— Так а что дальше?

И измены, кстати, не было в сценарии. Какая-то поломка, однозначно. Действовать тогда ему приходилось по интуиции — ничего не поделаешь. Его как будто опустили на несколько уровней обратно вниз, сравняли с остальными.

— Дальше, в наказание, я вышвырнул Олечку из дома и устроил работать, ну это тебе и так известно. Я считаю, за такой поступок очень логично

— Только зачем ты её посещал всё это время, так еще и хочешь выкупить назад? Разорвать договор будет стоить немало, чтобы, как минимум, мне самому не потерпеть убытки, сам понимаешь

— Я так и не смог отпустить. И до сих пор не могу

— Друг, это и правда очень трогательно. Фиг с ним, я расторгну договор без требований компенсации, езжай домой и отдыхай, не думай ни о чем. Только… Нет всё же в ней души

— Спасибо, спасибо тебе!

— Ну я вижу, что тебе она и правда очень дорога, но только ты даже не представляешь, как ошибаешься

Чуть не расплакавшись на месте же, Олег крепко- крепко обнимает Андрея и почти бегом направляется назад к своему авто, даже и не вспомнив, что может позвонить водителю, чтобы тот сам подъехал ближе.

Можно сказать, изобретатель, вот- вот державший на ладони весь мир, обременен совершенно примитивными проблемами. Всё отключилось в один момент, то, что приносило всеведение, взяло и сломалось. И вот больше всего счастья ему приносит какой- то незнакомец. После их диалога проходит несколько суток.

Поднимаясь по лестнице, опираясь на внушительную балюстраду, Олег с упоением звонит в звонок двери бывшей девушки с большим букетом. Он позвонил ровно в полночь, ожидая увидеть обрадованную возлюбленную. Само собой, Ольге должно быть прекрасно понятно, кто же именно её освободил. Дверь открывает не радостная, а возмущенная, и не девушка, а Андрей.

— Наверное, всё же я был прав насчет души — снова хлопая в ладоши медленно выходя из двери

— Ты?!

Никаких фейерверков не пробило. Он снова мысленно оказался на той крыше, в полном коридоре людей, но совсем один.

— А она ведь тебе сказала, с кем на самом деле была в вечер, когда случился тот инцидент, после которого ты её и отправил в бордель? Ты действительно всё это время думал, что ты так нужен?

Слетела рубашка. Толчок. Удар. Оказавшись прижатым к стене и медленно волочась в сторону, Олег и не собирался сопротивляться. Она вышвырнула любимого по лестнице прочь. Какое же лицемерное существо — Андрей. Как же это подло. А самое забавное — опять очки показали неправду. Согласно предложенному ими сценарию, всё должно было получиться лучше некуда, а на